Глава I. ВМЕСТО УЛОВИСТОЙ НАСАДКИ

Подводный мир

Есть нечто кошмарное в самом контрасте между 
ужасающей внешностью и ленивой грацией их движений. 
Подобные взрыву переходы от безмятежного покоя 
к активным действиям еще ужаснее. Само воплощение 
дьявола движется под вами, плавно, спокойно, 
небрежно, будто в полусне, навеянном блаженной истомой. 
В следующее мгновение стремительный рывок - и чудовище 
устремляется в атаку.

Артур Гримбл, "Грядою островов"

Акула

Тень, стремительно-гибкая, невесомо-тихая, но угрожающе-опасная, мелькнула в боковом стекле маски и повторилась на неглубоком дне, где только что за единственным камнем на песчаной поляне скрылся небольшой луци-ан-кахи - золотистая съедобная рыба с черным круглым пятнышком у самого спинного Плавника.

Упругая волна ударила справа, и тут же раздались крики, плеск беспорядочно барахтающихся в воде рук и ног.

Мы охотились у кораллового рифа напротив пляжа Хиба-коа, метрах в трехстах от устья реки. В лодке находился наш товарищ. Он, хотя мы его очень просили следить за нашими поплавками и держать лодку постоянно рядом, все же захватил с собой снасти и теперь увлекся рыбалкой. В другое время он бы, скорее всего, правильно и быстро среагировал на крики друзей. Но сейчас, когда у него самого на крючок попалась крупная добыча, ему подумалось, что друзья разыгрывают его, и поэтому, вместо того чтобы налечь на весла, он тщательно пытался выудить рыбу, забившуюся под коралловые ветви рифа.

- Акула! Акула! Скорее сюда! Сюда-а-а! - между тем истошно кричали мои товарищи.

Я отцепил от рукоятки ружья линь кукана*, на котором висело килограммов с десять рыбы и что было сил помчался за потерявшими над собой контроль охотниками. Мне отчетливо было видно, как хищница пристраивалась к ним сзади, избирая свой излюбленный угол атаки. Вытолкнув языком загубник дыхательной трубки и застучав ладонью по губам, я издал в воде воинствующий клич американских индейцев. Акула повернула морду в мою сторону. Воспользовавшись этим, я поднял голову, набрал воздух в легкие и, как мог спокойнее, произнес:

- Остановитесь! Стойте!

*(Кукан - приспособление для сохранения добытой рыбы, чаще всего металлический поводок, закрепляемый у поплавка. )

Очевидно, у ребят сработал инстинкт самосохранения. Они поняли, что лодка далеко и не идет на помощь, а в спокойном, властном приказании старшего, более опытного охотника было что-то рациональное.

- Не спускайте с нее глаз! Смотрите на нее!

Теперь хищная рыба, еще находившаяся между нами, следила за мной. А я, выхватив нож, продолжал приближаться к друзьям, двигаясь прямо на рыбу. Наконечник-гарпун был уже снят со стрелы ружья, заряженного на обе пары боевых резин и готового в любой миг нанести удар непрошеной гостье.

По тому, как подергивалась ее голова, а по телу волнами проходила нервная дрожь, было ясно, что хищница возбуждена до предела. Моя близость для нее еще не была опасной, но акула сильно ударила хвостом и молниеносно переместилась в сторону, тут же вновь повернувшись мордой ко мне и застыв на месте. Похоже было, что она сердилась на себя. Раздражало ее то, что она испугалась крика и лишилась лакомого пиршества.

Между тем я уже подплыл к друзьям. Им было заметно холодно в тридцатиградусной воде.

Убедившись, что акула пребывала в некотором раздумье, я поднял голову над поверхностью моря и, придавая голосу обычный, спокойный тон, посоветовал:

- Свинчивайте наконечники! Становитесь спина к спине! И поменьше движений!

Теперь, когда мы заняли круговую оборону, можно было рассмотреть неожиданно появившуюся в месте нашей охоты акулу. Она, очевидно соображая, что ей делать дальше, полукругами медленно ходила рядом. По светло-синему со спины и блекло-голубому цвету на брюхе, длинным, острым, словно лемеха глубокопашущего плуга, грудным плавникам без ошибки можно было определить в ней синюю акулу - обитательницу всех тропических морей, состоящую в списках антропофагов. Ее вытянутое рыло с маленькими, без век, глазками венчает широкая пасть. Верхняя челюсть голубой акулы утыкана в несколько рядов острыми, как бритва, изогнутыми треугольниками зубов, до двадцати шести в ряд, а нижняя - рвущими клыками. Среди рыбаков голубая акула известна печальной славою не только как чрезвычайно прожорливая, но и как страшно свирепая тварь.

Проявление ее агрессивного характера не заставило нас долго ждать.

Не выдержав психологического поединка, хищница, не спуская с нас немигающего взгляда, настойчиво сжимала полукольцо,- один из моих товарищей поднял голову над водой, чтобы вновь призвать на помощь лодку. Он тут же потерял равновесие и, дабы восстановить его, усиленно заработал ластами.

Для хищницы это послужило сигналом к атаке. Она не подлаживалась, как это делают футболисты, под бьющую ногу, не избирала удобного положения для старта, не утруждала себя разминкой, не готовилась, а с ходу пулей понеслась к ногам охотника.

О прицельном выстреле не могло быть и речи. Я успел лишь чуть выставить вперед ружье, однако этого, к счастью, оказалось достаточно, чтобы акула изменила направление. Она пронеслась грозной тенью рядом и очутилась прямо под куканом второго товарища. Казалось, действия ее были запрограммированы, и она с начала атаки метила схватить рыбу, висевшую на его кукане. Кошмарная пасть открылась, и в следующий миг незадачливый охотник оказался под водой. Он по неопытности в начале охоты привязал конец линя от кукана ii поясу. Растерявшись, мой друг беспомощно замахал руками в выронил ружье, а акула, утянув на дно кукан с добычей, расправлялась с ней как хотела. Я поднырнул и перерезал линь, в то время как отчетливо был слышен скрежет зубов о стальной поводок кукана. Бестия рвала и трепала подвешенную на нем рыбу, словно злая, осатаневшая собака. Как только акула отхватывала кусок рыбы и он скрывался в ее пасти, поплавок устремлялся вверх. Тогда хищница нагоняла его и вновь опускалась на дно.

Воспользовавшись минутной передышкой, я окликнул товарища на лодке. Он недовольным голосом ответил:

- Да рыба зацепилась...

- Потом достану,- крикнул я,- брось удочку и. давай сюда! На нас напади акулы!

Не знаю, что больше подействовало на "рыболова", в первый и последний раз взятого нами на охоту: то ли мое обещание достать его рыбу, то ли человек этот наконец поверил в опасность нашего положения, но он взялся за весла.

Тем временем акула разделалась с охотничьим трофеем и заодно проглотила поплавок. Из плотно сомкнутой пасти смешно торчал десятиметровый конец бечевки. Акуле он мешал. Тогда, точно так, как это делает пес, вцепившийся в штанину человека, акула попятилась назад. Однако конец свободно тянулся за ней. Акула металась из стороны в сторону, а он змеею следовал за ней. Тогда рыба отошла поодаль, стала к нам спиной и затрясла головой. Бечевка плавно начала опускаться на дно.

Лодка находилась уже рядом, и теперь, прежде всего, моей заботой было удержать друзей от поспешных действий.

Не выпуская загубника изо рта, я промычал:

- Спокойно! В лодку только по команде! - В мой план входило подсунуть акуле второй кукан. Там были всего две небольшие рыбешки, но этим мы реально могли отвлечь внимание хищницы от нас.

А она была уже тут как тут. Видно, проглоченные ею рыба и поплавок только разожгли ее аппетит.

План мой, однако, оказался удачным. Обменяв нож на ружье, к которому был принайтован конец линя от кукана, я слегка подтянул его к себе и вместе с ребятами принялся толкать лодку в сторону от акулы.

Царица моря была обманута. Бросив ружье товарища в лодку и ухватившись за линь, я стал водить и подергивать его. Хищница завертелась как волчок. Теперь то страшная морда ее, то мощный хвост показывались над водой, взбивая пену вокруг поплавка и приводя в ужас "рыболова", сидевшего на веслах.

Первым в лодку пошел охотник, обронивший ружье. За ним так же быстро последовал второй. Я не успел.

Не знаю, умеют ли акулы считать,- говорят, что вороны знают счет до четырех,- но та голубая бестия, слопав две рыбешки, вторично не стала занимать себя поплавком и ринулась на меня. Я обеими руками ухватился за рукоятку ружья, чуть поднырнул акуле навстречу и нажал на спусковой крючок. Стрела без наконечника пришлась в жабры. Я отчетливо видел кровь. Хищница рванула в сторону, а я влетел в лодку еще быстрее, чем оба моих друга.

Они без передышки дружно прорабатывали не по-товарищески поступившего "рыболова", а я, распластавшись на дне лодки, мысленно подсчитывал наши потери.

Этот случай произошел со мной и двумя начинающими подводными охотниками, когда за плечами у меня был уже трехлетний опыт общения с обитателями тропического моря. А опыт достигался отнюдь не легко - были и переживания, и страх, и смешные досадные неудачи. Словом, школу пришлось проходить, как и полагается, с первого класса.