Глава VII. МОРСКОЙ ДЬЯВОЛ

..."Терра инкогнита" непременно порождает 
искателя приключений, готового пожертвовать 
жизнью во имя ее открытия.

Из дневника старого адвоката

Морской дьявол

Мое знакомство с "морским дьяволом" состоялось давно. В Акапулько на побережье Тихого океана, должно быть, добрых двадцать лет тому назад я обучался технике прыжков с трамплина на водных лыжах.

Отрываясь от скользкой поверхности трамплина, я выносил тело, как это обычно делают горнолыжники, слегка вперед, и мне никак не удавалось "приводниться" - я непременно уходил под воду.

- Смотрите,- сказал после одного из таких погружений тренер, добродушный, огромного роста мулат,- как бы не оказаться вам в объятиях дьявола моря!

Когда я опросил его, что означает эта шутка, он даже немного обиделся, а к вечеру принес мне в отель засушенного "морского дьявола".

- Этот еще ребенок, а взрослые обхватывают и уносят в пучину.

Действительно, сушеный "дьяволенок" производил волнующее впечатление своим сходством с человеческой фигурой. У "дьявола" были ноги (был, правда, и хвост), туловище и плавники наподобие рук. Крупная голова с рожками - высокий лоб, широкий рот, над которыми, словно два глаза, виднелись брызгальца.

При более тщательном осмотре подарка можно было заметить, что нож человека касался тела рыбы, придав ему нарочитое сходство с фигурой человека. Однако это новое открытие уже не могло лишить пищи мое воображение. Тем более, что Диего Ривера*, признанный всеми эрудит, тут же сообщил нам, что "морской дьявол", или манта, достигает в размахе плавников 6 - 7 метров и весит свыше полутора тонн.

*(Ривера Диего (1886 - 1957) - известный мексиканский художник.)

Засушенный "дьяволенок" и по сей день висит у меня на стене кабинета, а встреча с его живым сородичем - взрослой мантой случилась вскоре после первого же выхода в море с ружьем, в водах Мексиканского залива, неподалеку от Гаваны.

Я увлеченно разглядывал красочный и разнообразный ландшафт совсем еще незнакомого мне подводного мира, где каждая минута была отмечена открытием или волнующим сюрпризом. Только что глаза мои видели букетик из набора высоких полосатеньких корзиночек с миниатюрными зелеными и голубыми цветочками. Но стоило мне приблизиться, как в мгновение ока цветочки скрылись в корзиночках. То оказалась актиния церактис - морское кишечнополостное бесскелетное животное из класса коралловых полипов.

Через минуту у самого дна замечаю, как другой цветок в низенькой красноватой корзиночке движется по дну, да еще с целым бугорком. Присматриваюсь, сомнения нет - цветок передвигается. Ныряю, Бугорок замирает, а махровая астрочка убирается в свой теремок. Концом стрелы переворачиваю бугорок. Тут же из него показывается кумачовая клешня, она опирается о землю и бугорок-раковина возвращается на место. Снова опрокидываю раковину, и прежняя картина повторяется, правда, теперь клешня успела щипнуть наконечник стрелы. Хозяин дома - рак-отшельник оберегает себя от врага, а сидящая на раковине лошадиная актиния, сознавая, что она бессильна что-либо предпринять в этой ситуации, ждет, когда минует опасность. Зато, когда я уберусь, актиния распустит свой цветок-щупальца, и тогда уже большинство врагов рака-отшельника не посмеет приблизиться к раковине без риска быть пораженным ядом стрекательных клеток актинии. В свою очередь рак щедро расплачивается с актинией. Передвигаясь и мутя донные осадки, к которым относятся и остатки с его собственного стола, рак создает вокруг актинии богатую питательную среду.

Поднимаюсь за воздухом и, снова нырнув ко дну, огибаю подводную скалу. За ней открывается еще более увлекательная картина: коралловые нагромождения со своей многоликой растительностью подковой охватывают ровную, словно белилами выкрашенную поляну с единственным черным чурбачком посередине. Обугленной головешкой оказывается похожая на гигантскую, но неповоротливую гусеницу, с торчащими по сторонам остроконечными выростами, съедобная голотурия-трепанг - лакомое блюдо на столе Восточной Азии и совершенно неупотребляемая в пищу на Кубе.

По поляне скользит тень. Быстро поднимаю голову и всего в трех метрах вижу удесятеренное в размерах "лицо" моего засушенного "дьяволенка" с той еще разницей, что встреча происходит не в кабинете. Невольно становится жутковато. В легких уже мало воздуха, но я прижимаюсь ко дну и инстинктивно подтягиваю руку с ружьем, направляя его в сторону манты. Однако та, не обращая на меня ни малейшего внимания, величаво, как орел в свободном полете, степенно и ритмично взмахивая своими плавниками-крыльями, следует своей дорогой.

На поверхность за воздухом вылетаю как пробка из бутылки шампанского.

Армандо, будучи свидетелем сцены, приближается ко мне и поясняет:

- Чико, никогда не связывайся с этой рыбой. Она хотя и безобидна, но чертовски сильна. Ранишь, утащит в море и стрелу потеряешь.

Я потом не раз думал над легендами о "смертельных ласках морского дьявола". В переводе на русский язык "манта" (манто, мантия, мантилья) означает покрывало, плед, шаль. Так, даже в имени этой рыбы есть нечто дающее представление об объятиях сильного, гибкого животного.

На самом деле оказалось, что реальной опасности манты не представляют. Строение пасти манты и расположение в ней зубов не позволяют рыбе хватать и рвать пищу. Пугающая своим видом, манта питается мальками, мелкими ракообразными и всем тем, что относится к планктону, хотя ее крепкие челюсти и зубы в состоянии перемалывать и твердые раковины отдельных моллюсков. А наводящие страх на суеверных рыбаков мощные движения плавников служат этой рыбе лишь для того, чтобы подталкивать пищу поближе ко рту и передвигаться.

Тело манты имеет почти правильную форму ромба. Вместе со скатами это единственные рыбы, размеры которых определяются не в длину, а в ширину. Туловище манты заканчивается двумя маленькими плавниками, очевидно стабилизаторами и удлиненным, ничем не вооруженным хвостом-плетью.

Я уже говорил об эстетическом наслаждении, которое испытывал при встрече с мантой. Новичка завораживает неторопливость, медлительность, этакая тропическая "леность" не только мант, но и многих других рыб. Однако новичок еще не знает, сколь обманчива эта флегматичность и какой начинена она взрывной силой!

Мне пришлось убедиться в том, какой моментальной реакцией обладают рыбы, когда мы впервые вышли в море вместе с азартным подводником и отличным фотографом Альберто.

Он обнаружил на дне илистой ложбины пару крупных скатов, зарывшихся в песке, и предложил мне попозировать. По его плану я должен был идти на скатов с ножом в руке.

Если манты и скаты-орляки свободно плавают, то скаты-хвостоколы, например, любят зарываться в ил и песок. В придонных осадках они находят себе пищу - разных моллюсков, рачков, червей, иглокожих. Мостовидные зубы скатов приспособлены к размельчению твердых панцирей. Скаты разбрасывают плавниками грунт и ложатся на дно. Взмученная земля затем оседает и закрывает их. Возможно, в таком состоянии эти рыбы и отдыхают.

Так вот, впервые увидев скатов на дне морском и не имея об их нравах еще, собственно, ни малейшего представления, я не раздумывая отбросил ружье, вынул из кобуры нож и нырнул к тем глазам, что были покрупнее. Контуры тела ската смутно улавливались под слоем песка, из-под которого отчетливо виднелись лишь конец хвоста и пара выпученных, как у жабы, глаз.

Чувствую, как неожиданно в душе начинает зарождаться опасение, но продолжаю двигаться. Полтора метра остается до ската, забываю о фотографе и борюсь с приближением страха, страха перед неизвестностью. Одолеть его помогает более сильное чувство - желание открыть для себя эту неизвестность. Метр, еще ближе...

Короткий, но сильный удар в лезвие ножа, или мне только это кажется. Ощущаю резкую боль в запястье и ничего не соображаю больше. Кругом густое, мутное облако. Наконец рывком выпрямляю тело, поднимаюсь и только теперь вижу, как скат, почти по самому дну, плавно удаляется от меня.

Если бы хвостокол, а это был именно морской кот с размахом плавников не менее метра, пожелал вторично атаковать меня, я не смог бы оказать ему решительно никакого сопротивления.

Смешанные чувства охватывают меня. Я жив и невредим. Проявил храбрость. Однако сколь мощной и молниеносной была атака хвостокола. Думаю о том, какой же снимок получится у Альберто, коль скоро и хвостокол и я в самый интересный момент оказались в сплошной мути. А где-то в глубине сознания предательски разворачивается мысль, что если бы удар шипа пришелся не в нож? Альберто, должно быть, знал, что хвостокол опасен...

Когда я уже вложил нож в ножны и подтянул со дна ружье, ко мне подплыл Альберто.

- Послушай, ты чего так близко? Я не успел тебя предупредить...

Отгоняя мысль о том, что Альберто, возможно, как раз и ждал такой острой встречи, чтобы получилось настоящее, сенсационное фото, отвечаю вопросом:

- Ты сумел сфотографировать?

Альберто отрицательно покачал головой.

Мы забрались в лодку и тут же к нам присоединился наш третий товарищ. С ним я познакомился в прошлое воскресенье. Он поразил меня тогда своей способностью вдвое дольше меня находиться под водой, непринужденностью и легкостью, с какими он чувствовал себя в море. Он садился и ложился на дно, как на ковер своей комнаты, забирался в любые гроты и расселины. За все хватался голыми руками. Он был совершенно лишен чувства страха.

У моего нового знакомого было длинное и сложное имя, и мы с Альберто прозвали его Бентосом.

Сперва Бентос было рассердился, подумав, что это слово означает какое-то ругательство на русском языке. Но когда мы объяснили ему, что это живые организмы, способные жить на дне, он успокоился.

Дело в том, что в день знакомства, когда мы возвращались в порт, Альберто рассказал мне, что его приятель - отличный парень, но упорно не желает идти учиться, и спросил, что я думаю по этому поводу. Я ответил:

Когда на Кубе созданы все условия для того, чтобы любой мог получить образование, только глупый человек может продолжать наклеивать в мастерской резиновые заплаты на автомобильные камеры, имея при этом двухлетнее образование.

Бентос и впоследствии долго и упорно не желал учиться, а в остальном был прекрасным парнем: веселым, жизнерадостным, трудягой и в воде не знал себе равных. Он свободно нырял на глубину двадцать метров и там собирал самых крупных рыб. Никто никогда не мог сравниться с ним результатами охоты.

В тот памятный день встречи с хвостоколом Бентос, сидя на корме, "официально" признал за собой данное ему нами новое имя.

- Бентос - это я,- сказал он и улыбнулся.- А ты больше никогда не лезь к скатам так близко...

Однако подводный мир столь сказочно красив и загадочен и так увлекателен, что, оказавшись в нем, невольно быстро забываешь не только данные тебе советы, но и порою все, что оставил на берегу.

Я уже хорошо знал, что хвостоколы и орляки вооружены ядовитыми шипами, которые вырастают иной раз по два у основания хвоста, с его спинной стороны. Острый шип имеет по обе стороны мелкие зубчики и бороздки, которые заполнены мягкой губчатой тканью, вырабатывающей яд. Раны от этих шипов не бывают глубокими, чаще рваные, чем колотые, но они приносят страдания и очень долго не заживают.

Яд скатов опасен и для человека, ибо активно действует на центральную нервную систему, вызывает расстройство дыхания, кровообращения и, главным образом, расстройство функции сердечной мышцы, в результате чего иногда и наступает смерть.

И все же страсть познания и какое-то подсознательное желание самоутверждения не давали мне покоя до тех пор, пока я не подстрелил пару скатов. Мясо ската Dasyatis sabina съедобно, но довольно жесткое, волокнистое и не особенно вкусное. От небольшого пятнистого орляка был оставлен хвост- пастуший кнут длиной около полутора метров и впечатляющий шип. Но я неправильно засушил хвост и, когда пришло время укладывать чемоданы, этот кнут, ставший удилищем, никуда не лез и был подарен кубинским школьникам.

Однако, так сказать, за любознательность, проявленную мною к другому скату Torpedo nobiliana, я был порядком наказан.

На Кубе среди электрических скатов особенно распространены торпедо и тембладера. Название последнего произошло от испанского глагола temblar, что означает "дрожать, трястись, трепетать". Так вот этот скат и живет все время в трепете. Очевидно, именно во время трепета у него и вырабатывается электрический ток органами, которые расположены в передней части диска по обе стороны головы. "Динамо-машина" ската представляет собой столбики, похожие на призмы, стоящие так близко друг к другу, что сверху, если снять кожу со спины рыбы, они напоминают пчелиные соты.

Тембладера оставляет потомство - всякий раз от восьми и до пятнадцати живых "электромашин". Тембладорята, только что появившиеся на свет, уже могут спокойно "стрелять" током.

Мне было хорошо известно, что отдельные виды скатов вырабатывают в себе ток до 220 вольт напряжения и больше. Правда, сила этого прямого тока весьма небольшая - всего до трех четвертей ампера, и все-таки...

И все-таки, когда я однажды сознательно, чтобы попробовать, коснулся концом стрелы электрического ската "Торпедо", в ответ получил такой силы разряд, что выпустил из рук ружье и навечно зарекся проводить подобные эксперименты, поведав об этом друзьям. К счастью, среди них не оказалось ни одного любителя получать удовольствие от засовывания пальцев в электрические розетки.