Первый спуск

Приплыл наш баркас и стал посреди гавани. Первый спуск в воду, первый в жизни.

Нужно найти оборвавшийся с миноносца якорь. Глубина шесть метров.

Нам не по себе, но виду не подаем. Учитель Рымков знает это и говорит:

- Помни заповедь водолаза: "Не дергайся зря!"

- Вацько, одеваться! Рубаху!

- Есть!

- Сигнал!

- Есть!

- Манишку, груза!

- Есть!

- Водолаз, на калоши!

- Есть!

- Водолаз, направо на трап!

- Есть!

Вацько загромыхал по палубе. Он весил теперь килограммов сто с лишним.

- Двое на помпу! Качать! - скомандовал Рымков.

- Есть качать!

- Надеть шлем!

- Есть! Навинтили медный шлем, завернули гайками.

- Воздух идет? - спрашивают.

- Идет, - говорит Вацько через круглое отверстие.

Ввинтили в отверстие стекло. Шлепнули по шлему ладонью-ступай, мол, к рыбам!

Зашагал Вацько по ступенькам. Мотнул медной головой - и в воду.

Через две минуты дергает за сигнал: "На грунте. Чувствую себя хорошо".

Прошло минут пять. Ждем. Прыгают и лопаются на воде пузырьки. Вдруг как забурлит...

Выскочили из воды ноги. Ахнули мы все.

Потянули сигнальную веревку - исчезли ноги, выскочила голова.

- Здорово, - кричим, - здорово, Вацько!

А он ухватился за трап и карабкается на баркас. Отвернули иллюминатор.

- Помпа, стоп качать!

- Есть!

- Ну как? - спрашиваем.

- Да так, - говорит.- Встал я на грунт ногами, осмотрелся и хотел было пройтись. Да только шагнул раза два, - плохо выходит. Думал, камни мешают. Нагнулся посмотреть, а воздух у меня весь в ноги ушел - и рраз на попа. Так и поехал вверх ногами.

- А золотник нажимал?

- Вот про золотник-то я забыл.

- Ну и вышло дышло, - сказал Рымков.- Знаешь, как у нас говорится: чтобы водолазом быть, надо по дну походить... Золотовский!

- Есть!

Моя очередь. Влез я в костюм. Калоши надел. Надели на меня груза, нож привесили. Привинтили шлем. Зашипело в шлеме.

Стал я тяжелым. И, бухая по железным ступенькам свинцовыми подметками пудовых калош, спустился в воду. Трап кончился. Медленно иду ко дну. Все легче и легче делаюсь. Взглянул через стекло вверх. Вижу - тянутся, как две змеи, резиновый шланг и сигнальная веревка. Конец трапа висит. Рыжий киль баркаса над самой головой. А водяной потолок чуть рябит, как поцарапанное мутное стекло.

Немного спустя опять взглянул вверх - уже не видать ничего. Вниз взглянул - там что-то темнеет. Грунт, наверно. И вдруг в ушах - хлоп-хлоп - пискнуло и кольнуло. Ноги стукнулись обо что-то. Грунт.

Посмотрел я через стекло. Свет какой-то белесый кругом, тусклый. Тихо очень. Вижу - впереди рыбка. Плывет ко мне. Остановилась, смотрит на меня и шевелит красными перышками-плавниками. Я шагнул - рыбка мелькнула тенью над головой.

Нужно найти якорь. Стал я шагать, как меня учили. Нажимаю, головой пуговку золотника, иду. Остановился опять, оглядел грунт. Обрывок цепи, шлак, песок желтый, а из песка торчит коряга, вся облепленная ракушками точйо изюмом. Шагаю дальше. Правым плечом вперед - так легче раздвигать воду. Ноги по колено в ил уходить стали. Вытащишь одну ногу с этаким сапожищем - вторая вязнет. Как в тесте. Плюнул я со злости, а плевок под самым носом на стекле остался. Вот ведь как! Хотел я с досады затылок почесать... Что такое? Не слышу своих пальцев на затылке. Сообразил, что скребу я медную голову.

Больше не чесал я затылка и не плевался.

С трудом пробираюсь по дну и смотрю в стекла. Из ила чугунная лапа выглядывает. Ага, вот он, якорь-то! Обрадовался я. Первый раз на грунте, а сразу нашел. Нагнулся над якорем, придумываю, как бы лучше его привязать. А головой нечаянно все жму да жму на золотник. Последний воздух буль-буль - и вышел. Отнял я голову от золотника да за сигнал - дерг, дерг, дерг, дерг: дайте воздуху! А сигнал четыре раза, значит, наоборот - тише качай. Услышали наверху - ну и стали качать тише. Не помня себя, я опять четыре раза дернул. Чуть-чуть качают наверху.

Стал я задыхаться и повалился на якорь. Метнулись искры из глаз. Затошнило, перехватило горло, глаза полезли на лоб. Чувствую, как вылезают. Большой красный круг перед глазами поплыл, потом желтый - еще больше, синий - совсем огромный, поплыл, разорвался, и все пропало. Еле помню, как подняли меня, как на палубе стащили рубаху.

Два дня после того я опомниться не мог.

А когда пришел в себя, первым делом вызубрил таблицу водолазных сигналов, которую уж, наверно, не забуду до самой смерти.