4. Подводные аппараты и люди

В течение многих недель после заседания в Бордо CNEXO и Вудс-Холский океанографический институт решали вопрос, в каком количестве и на какой срок понадобятся подводные аппараты, способные выполнить научную миссию в рифтовой долине, то есть примерно на глубине 3000 метров. Выбор был ограничен. Во Франции существовало два глубоководных аппарата - "Архимед" и "SP-3000".

С июля 1961 года "Архимед" в рамках деятельности французского военно-морского флота достигал предельных глубин Мирового океана. Для этого его и создавали. Десять лет службы - порядочный срок для аппарата, подвергавшегося частым и суровым испытаниям, но после каждой серии погружений он отправлялся на верфь и тщательно осматривался в Тулонском военном порту. С точки зрения надежности он не вызывал ни малейшего беспокойства. Утверждали даже, что он является самым прочным в мире подводным судном. И действительно, если предшественник "Архимеда" "FNRS-III" к тому времени совершил сто погружений, то в активе "Архимеда" их насчитывалось сто шестьдесят, и все они закончились без существенных происшествий. В рассматриваемый период "Архимед" бездействовал.

Договор между военно-морским ведомством и CNEXO четко определял условия эксплуатации батискафа. Военно-морское руководство брало на себя ответственность за обеспечение погружений. Это означало, что плавсостав "Архимеда" и его обеспечивающего судна "Марселя ле Биан" сохраняет военный статус. Что касается CNEXO, то он брал на себя научную часть экспедиции. Он должен был определить ее задачи и составить программу их осуществления. Следовательно, наступало двоевластие. Однако никаких сложностей в связи с этим не возникало. Личные отношения, сложившиеся между той и другой стороной, были хорошими, если не считать нескольких неожиданных гроз, которые продолжались день или два, после чего небо снова надолго прояснялось

Итак, с "Архимедом" все было решено. Хуже обстояло дело с "SP-3000". Этот аппарат конструировался для CNEXO по замыслу и чертежам Ж.-И. Кусто и встал в один ряд с другими блюдцами - "SP-350", "SP-500". Все говорило о том, что ему уготована такая же блестящая судьба, как и его братцам. Но оно еще ни разу не погружалось. Поэтому в то время трудно было предугадать, как поведет оно себя в водной среде, а тем более, если ему сразу же придется проделывать там сложные акробатические трюки, предусмотренные программой. Кроме того, у него обнаружился один серьезный минус: его ход был маловат. CNEXO принял решение об установке новых двигателей. Так что разговор о практической готовности этого блюдца откладывался месяцев на восемнадцать...

В США только "Триест", двоюродный брат французского батискафа, был способен достичь 3000-метровой глубины. В 1960 году он отпускался на дно Марианского желоба на глубину 10 910 метров. Но с тех пор его гондолу сменили, и предельная глубина погружений снизилась у него до 6000 метров. "Триест" находился в распоряжении американского военно-морского флота, который тогда использовал его для собственных надобностей. Поэтому трудно было надеяться на то, что удастся отвлечь "Триест" от выполнения этих задач и переключить его в сферу научной деятельности.

Оставались "Алюминаут" и "Алвин".

Теоретически "Алюминаут" мог погружаться на глубину свыше 3000 метров, но по малоизвестным причинам он никогда не опускался глубже 2400 метров, да его проектировщики и не предусматривали спуска на предельные глубины. Вдобавок этот аппарат громоздок и тяжел. Не так тяжел, как батискафы, но, как и они, не может быть принят на палубу обеспечивающего судна. В этом и заключалось основное его неудобство. Довольно скоро наши американские партнеры пришли к заключению, что предпочтительнее всего будет "Алвин".

"Алвин", как и "Триест", принадлежит американским военно-морским силам. Принцип его конструкции предложил наш друг Аллен Вайн (отсюда и название аппарата). Предприимчивый ум ученого вот уже несколько лет направлен на изыскание методов и средств проникновения в глубь океанов, которые позволили бы человеку чувствовать там себя лучше, чем сейчас. Освоение "Алвина" и его эксплуатация были доверены Вудс-Холскому океанографическому институту, одному из главных центров американской океанологии, который расположился в поселке Вудс-Хол на массачусетском побережье. Аппарат уже участвовал в выполнении опасной операции. Ему удалось выудить атомную бомбу, потерянную в заливе около Паломареса. Потерпев аварию (без экипажа), "Алвин" восемнадцать месяцев провел под водой на глубине 2300 метров... пока не был вызволен на поверхность.

"Алвин" несколько крупнее "SP-3000". Он весит 12 тонн. Его погружение обеспечивает небольшой 20-метровый катамаран, который с самого начала был задуман как носитель. Он получил название "Лулу" в честь матери Аллена Вайна. Тогда, в 1971 году, "Алвин" не мог погружаться на глубину свыше 2000 метров. Строительство новой гондолы должно было позволить увеличить глубину погружения до 4000 метров. Говорили, что эта гондола должна стать жемчужиной металлургии. Титановая обшивка невиданной толщины придавала будущей конструкции некий таинственный ореол.

Вот три действующих лица, призванных выйти на подводную сцену.

Но предварительно необходимо было разобраться в содержании пьесы. В течение первого полугодия CNEXO исчерпывающим образом проанализировал возможности двух подводных аппаратов, выбранных для исследования рифта, и пришел к заключению, что до тех пор, пока не будет полностью разработана научная программа, о каком-либо серьезном улучшении их конструкции не может быть и речи. Американцы также скоро убедились в необходимости наметить хотя бы основные задачи эксперимента. Заинтересованные стороны решили снова встретиться в США, в Вудс-Холе, 22 ноября 1971 года.

Вудс-Хол - это рыбацкий поселок, расположенный недалеко от мыса Код на севере штата Массачусетс. Французская делегация в составе Жильбера Беллеша, Жана Жарри, Жерара де Фробервиля и авторов настоящей книги приземлилась в Бостоне в морозный полдень 21 ноября.

Заседание продолжалось четыре дня. Поздним вечером все направились в ресторанчик, погрызть клешни омара; стены зала были обшиты панелями из светлого дерева, украшенными изображениями старинных гарпунов.

Здесь присутствовали почти все "мыслители" в области геологии и геофизики из Вудс-Холского океанографического института: предводитель Джим Хейрцлер, Р. Баллард, В. Брайан, Э. Хейс, Д. Хазом, Р. Морзе, Дж. Филипс, Б. Уолден и Э. Ачупи. Национальный научный фонд США представлял И. Дэвин, MIT^* - С. Саломон, а NOAA^** - Д. Келлер. К. Уинджет выступал как специалист по инженерной части.

^* (MIT, Massachusetts Institution of Technology (Массачусетский технологический институт).- Прим. авт.)

^** (NOAA, National Oceanic and Atmocpheric Administration (Национальное управление океанических и атмосферных исследований).- Прим. авт.)

26 ноября, к исходу дня, был терпеливо рассмотрен и уточнен, страница за страницей, итоговый документ, заключительные строки которого гласили: "Предпринимаемая операция ставит своей главной задачей изучить явления, происходящие на месте новообразования коры, а именно в Срединно-Атлантическом рифте, ориентировочно на глубине 3000 метров. Получить необходимую информацию об этих процессах при помощи поверхностных технических средств, имеющихся в настоящее время, невозможно из-за толщи водных слоев..."

В первой части текста излагалось состояние новейших знаний о "тектонике плит", во второй части вскрывались пробелы в этих знаниях и убедительно подчеркивалась необходимость погружения - в подводном аппарате - на дно, чтобы "обозреть, что там происходит".

Но где погрузиться? В какой зоне?

Прежде всего в границах великой долины - в зоне рифта. Затем - на ее бортах, далее - на ближайшем к рифту трансформном разломе, а также на его окраинах. Вот намеченные места погружений. Наиболее благоприятной с точки зрения географических условий представлялась область, расположенная в 350 милях к юго-западу от Азор. Метеорологические условия там были хорошо известны. По статистике на стыке июля и августа с вероятностью около 80 процентов можно ожидать погоды с умеренными ветрами (до этого периода и после она портилась довольно быстро). Кроме того, относительно близко, в двух днях пути, находится отличный глубоководный порт Понта-Делгада. На острове Санта-Мария имеется аэропорт, через который проходят международные линии, и даже в Понта-Делгада самолеты из Лиссабона прибывают три раза в неделю. Это было важно, если учесть необходимость перебросок личного состава и оборудования между портом - ближайшей сухопутной базой и Соединенными Штатами Америки или Францией.

В рассмотренной зоне глубина океана не более 3000 метров - непременное условие для работы "SP-3000". И, наконец, о дне этой части Атлантического океана за время разных экспедиций, выполнявшихся французами и американцами, уже была собрана геологическая и геофизическая информация. И последнее обстоятельство, говорившее в пользу выбора этого места: с одной стороны, оно находится на пересечении рифта и трансформного разлома, а с другой - дно рифта в этом районе очень узко: 3, самое большее, 4 километра. Говоря точнее, весь тот геологический комплекс, который предстоит изучить, сосредоточен на участке длиной всего 20, а шириной 4-5 километров, и, кроме того, он представлен здесь в наиболее характерных формах.

Предполагалось детально изучить - разумеется, визуально - объекты наблюдений, а также сфотографировать и нанести на карту район, в котором происходит образование океанической коры, по мере того как расходятся прилегающие к расселине плиты (Африканская и Американская). Действительно, если гипотеза тектоники плит, или глобальной тектоники, и подтверждается движением этих плит, то она еще не объясняет достаточно удовлетворительно физические процессы, связанные с образованием новой коры в зонах разрастания дна. Впрочем, интенсивный вулканизм, возможно, трещинного характера, который характерен для избранной зоны, так же как явления обусловленной им гидротермальной циркуляции, может быть связан с крупными накоплениями минеральных веществ, о чем делаются пока очень смутные предположения. Всевозможные измерения пролили бы на них свет.

Кроме того, участникам погружений в рифтовую долину и на ее окраины надлежало узнать, есть ли на поверхности дна проявления тех процессов, которые способствуют возникновению окружающих рифтовую долину гор. Особое внимание следовало также уделить поискам следов тектонических процессов вдоль активной части трансформного разлома, так как подобное наблюдение, вероятно, позволило бы точно оконтурить то место, где происходит рассоединение плит. Понятно, что во время каждого погружения должен был проводиться отбор проб коренных пород. Итак, операция получила свои очертания, по крайней мере в головах ее участников. Дату операции также наметили: июль - август 1973 года. Подбирая ее название, решили остановиться на предложении Ксавье Ле Пишона, который окрестил ее английским словом "FAMOUS". Это слово представляет собой аббревиатуру, составленную из слов названия операции: French American Mid Ocean Under-sea Study (Франко-американское подводное исследование срединной зоны океана).^*

^* (Изюминка" названия, предложенного Ле Пишоном, состоит в том, что английское слово "famous" означает "знаменитый".- Прим. ред.)

В декабре 1971 года CNEXO официально согласился принять участие в операции. Три месяца спустя, после того как Национальная академия наук США весьма благоприятно высказалась о представленной на ее рассмотрение научной программе "FAMOUS", дало свое согласие и NOAA. Было решено, что в экспедицию будут направлены I три подводных аппарата - от Франции "Архимед" и "SP-3000", от США "Алвин".

Предусматривались две фазы исследования. Первую, в августе 1973 года, предстояло начать одному "Архимеду" в присутствии американского научного наблюдателя. Основная же деятельность, с использованием всех сил, должна была развернуться в июле и августе 1974 года.

Трем подводным аппаратам надлежало войти одновременно в зону длиной около 20 и шириной 4-5 километров, расположенную в 350 милях к юго-западу от Азорских островов. Эта зона была определена на предшествующем заседании в Вудс-Холе. Американская и французская стороны согласились на том, что для проведения операции не стоит создавать единого руководства. Были назначены два начальника - от американцев Дж. Хейрцлер, от французов К. Риффо. Весь опыт и все научно-технические знания передавались друг другу на началах дружеского сотрудничества.

Максимум информации и данных, относящихся к предстоящей экспедиции, предполагалось собрать обычными, то есть поверхностными, средствами, но отвечающими последнему слову техники. Что касается обеспечения работы подводных судов, тут также делалось все, чтобы они не оказались на дне в положении слепых котят, а могли работать эффективно. Перед подводниками ставилась задача провести детальные наблюдения и измерения в предельно ограниченной зоне. Эта "микрогеологическая" программа имела бы смысл и реальную научную значимость только в том случае, если бы удалось понять полную географическую и геологическую картину исследуемой зоны.

Наблюдения, проведенные с подводных аппаратов, более точные, чем те, которые можно надеяться выполнить с поверхности, должны были связать воедино всю сумму фактов.

Подробных карт дна этой части Атлантики не существовало, поэтому на повестке дня стояло также самое детальное измерение морских глубин (батиметрия). Для этого на американских океанографических судах и на научно-исследовательском судне военно-морского флота Франции "Д'Антрекасто" устанавливались новые промерные устройства - узколучевые эхолоты, позволяющие достигать недоступной до сих пор точности. Предполагалось также, что в работах примет участие британское научно-исследовательское судно "Дискавери", которое получит данные о рельефе дна с помощью гидролокатора бокового обзора "Глория".

Геологи жаждали образцов горных пород... Планировалось драгирование дна. Что касается геофизиков, то они требовали незамедлительных сейсмических исследований от НИС "Атлантис II", "Хейс", "Кнорр" и "Жан Шарко", которые доставили бы дополнительные сведения о структуре океанической коры на подступах к рифту. Представлялись необходимыми и гравиметрические и магнитометрические измерения.

Предусматривалось установить сейсмографы на днище рифтовой долины.

Пилоты подводных аппаратов намеревались заснять дно. Одно из ведомств американских военно-морских сил обещало к весне 1974 года заснять на фотопленку всю зону исследований с помощью нового метода под названием "Libec" (Light Behind Camera)^*, который, как сообщалось друг другу шепотом (тогда это новшество было еще засекречено), давал исключительное качество изображения благодаря мощным прожекторам, опускаемым на дно вместе с фотокамерами.

^* (Специальный подводный снаряд с мощным прожектором и выносной фотокамерой.- Прим. перев.)

Кроме того, пилоты настаивали, чтобы до начала операции были измерены течения в рифте. Они нуждались в этой информации не из научного любопытства, а из разумной осторожности: их аппараты, особенно "SP-3000" и "Алвин", не отличались мощностью двигателей и не могли развить скорость, достаточно большую, чтобы справиться с сильным течением. "Алвин", в частности, не мог бы преодолеть даже течение скоростью свыше 1,5 узла. Больше всего пилоты опасались, что течение швырнет аппарат на отвесную скалу или, что еще хуже, затянет в расселину, из которой невозможно будет выбраться. Им пообещали выставить измерители течений в рифтовой долине и постоянно регистрировать их данные.

В итоге надводные суда получили 23 задания. Такая всесторонняя и точная программа исследования океанского дна никогда еще не составлялась. В течение 1972, 1973 и 1974 годов зону исследований должны были буквально прочесать густым гребнем не только французские и американские суда, но также английское и советское.

Оставалось определить секторы погружения и закрепить их за каждым подводным аппаратом. Здесь необходимо было учесть два условия, и прежде всего характеристики самих лодок. Тяжелому, малоподвижному "Архимеду" как нельзя лучше подходила рифтовая долина. Ему отвели северную зону рифта. "Алвин" брал на себя южную часть зоны работ и борта рифта. Что до "SP-3000", то ему как наиболее маневренному судну предоставлялось исследование северного трансформного разлома. На пересечении этого разлома и рифта находились глубины, превышающие 3000 метров, и этот участок должен был обследовать "Архимед", потому что ныряющему блюдцу эта глубина была не под силу. "Алвин" должен был совершить несколько вылазок в зону трансформного разлома, ограничивающего рифт с юга.

Вопросы, которые командир де Фробервиль поставил перед специалистами при подготовке к операции, наглядно свидетельствуют о тогдашнем незнании рельефа рифта. Вот они: какой способ обследования избрать и какова должна быть длина маршрутов? Видные консультанты Фробервиля единодушно отвечали, что по рифтовой долине следует передвигаться галсами, от стенки к стенке, и покрывать не менее 10 километров за каждое погружение... На вопросы офицера, касающиеся рельефа, они же заявляли, что рифтовая долина, безусловно, зажата между бортами, но в ней отсутствуют значительные препятствия. Специалисты-ученые были далеки от истины, и они сразу же признали ошибочность своих взглядов, как только были произведены первые глубоководные измерения на месте.

И только убедившись в чрезмерности своих требований к подводным аппаратам, они сократили зону исследования до 10 километров в длину и 3 в ширину.

Второе условие успешности работы, которое приходилось брать в расчет, было связано с разметкой "участков охоты", предназначенных каждому из подводных аппаратов, и установкой на грунте маяков, позволяющих привязаться к местности. Каждый маяк должен был иметь свою частоту сигналов, хорошо отличимую от сигналов других маяков. Требовалось также исключить помехи, которые могли бы привести к драматическим последствиям. Если бы эти регулировщики подводного движения почему-либо отказали, то аппараты рисковали потерять зрение и слух. В этом случае пришлось бы говорить не о научном исследовании, а об обычной, хотя и бесконечно опасной, подводной прогулке.

Таким образом, каждому подводному аппарату была отведена зона длиной не менее 10 километров.

Оставалось предусмотреть последнюю сложность. Пилот и научный наблюдатель располагали крайне малым полем обзора, позволявшим различать только фрагменты пейзажа. Этот пейзаж, по всей видимости, ни в чем не походил на картины, известные человеку. Той эрозии, что подтачивает коренные породы на континентальной суше и в конце концов выравнивает местность, на морском дне не существует. Осадконакопление, столь значительное на континентальных низменностях, там не так велико. Излившаяся лава, конечно, отвердевает от соприкосновения с водой в месте ее извержения. Возможно, даже несомненно, эти лавы будут выглядеть иначе, чем те застывшие массы, которые наблюдаются на склонах вулканов под открытым небом. Кроме того, и это вовсе не схематическое упрощение, они должны быть разбиты разломами и прорезаны трещинами в ходе тектонических процессов. Как во всем разобраться, если предельная видимость за иллюминатором подводного аппарата не превышает 10 метров?

Легко понять, что проблема видимости чрезвычайно волновала как пилотов, которые должны были уметь ориентироваться в непривычной среде, так и ученых, которые эту среду должны были правильно истолковать. Встало на очередь моделирование дна, построение его макетов на основании данных, которые будут получены с поверхности. Но и это еще не решало дела, потому что макеты, сколь бы ни были они точны, создавали лишь крупномасштабную общую картину, где неподвластные акустическому прощупыванию формы микрорельефа оказывались как бы стертыми. Тогда решили познакомить пилотов и ученых с пейзажами, которые - так, по крайней мере, надеялись - приближаются к условиям рифта. Исландия и Афар, где океанические рифты выходят на сушу и покрыты вулканическими образованиями, обладают определенными чертами сходства с дном Атлантического океана и могли бы дать представление о его рельефе. Эти районы подверглись обследованию.

Как видим, шансы на успех экспедиции "FAMOUS" повышались.

На сколько погружений можно было рассчитывать в кампаниях 1973 и 1974 годов? Наметили 50 погружений, но никто не знал, реальное ли это число или только доброе пожелание... Несмотря на высокий уровень подготовки кадров и оборудования, последнее слово оставалось за морем.

Если высота волн будет превышать 2,5 метра, то вопрос о погружениях отпадет сам собой как с французской, так и с американской стороны.

В последующие месяцы в Бресте, Тулоне и Вудс-Холе наблюдалась лихорадочная деятельность. На первом месте стояли погружения подводных аппаратов. Их надо было продумать так, чтобы они были очень точными, надежными и, естественно, многократными. Мы стремились воспроизвести на карте маршруты последовательных погружений на дно и одновременно предусмотреть и организовать дальнейшие подводные рейды. Нам хотелось обеспечить точную посадку во всех намеченных точках дна Атлантики. Это до сих пор никому не удавалось, а если и удавалось, то случайно. Система точного погружения, выработанная во Франции, состояла в следующем. Зона погружения, обследованная предварительным промером, снова опознается судном, на борту которого установлен приемник спутниковой навигационной системы определения координат. Это дает возможность привязаться к карте с точностью от 2 до 300 метров. Затем на дно опускаются три акустических маяка, образующих в плане треугольник. Эти маяки зависают в сотне метров над дном благодаря буям - стеклянным шарам, удерживающимся на якорях нейлоновыми тросами. Судно дискретно опрашивает маяки, а его счетно-решающее устройство с заранее подготовленной программой позволяет произвести определение координат буев и положения сторон треугольника относительно меридиана места.

Теперь судно может привязаться к местности не через спутник, который позволил провести предварительную разведку без детальных расчетов, а через один из установленных на дне маяков, причем с точностью уже до нескольких метров. Электромагнитные волны уступают место акустическим. На борту подводного аппарата имеется маяк, подобный тем, что установлены на дне. Этот маяк позволяет счетному устройству определить местоположение аппарата по отношению к судну, а следовательно, и по отношению к донным маякам в зоне треугольника.

Погрузившийся на дно подводный аппарат попадает в поле постоянного наблюдения с поверхности (как в воздухе сопровождаемый радаром самолет) и через акустическую станцию подводной связи (TUUX) получает данные о своем местоположении. Между экипажем на поверхности и подводниками устанавливается постоянная связь, которая позволяет в случае надобности скорректировать маршруты, проходящие вдоль дна, и обеспечивает оперативность действий.

В принципе этот процесс прост, но потребовалось полтора года для того, чтобы овладеть им на практике и сделать эффективным.

При погружениях ставилась задача измерения и регистрации определенного числа параметров, позволяющих по возвращении на поверхность как можно более точно воссоздать условия, в которых работал подводный аппарат, и, возможно, сделать интересные сопоставления. В числе параметров регистрировались: курс аппарата, его наклонение по отношению к плоскости горизонта, температура за бортом, мгновенная скорость, высота над уровнем грунта. На борту аппарата находилась небольшая установка для сбора информации, полученной от измерительных приборов. Информация регистрировалась на магнитофонную ленту в кодированном виде. Дискретность этой регистрации задавалась часовым механизмом, установленным внутри подводного аппарата. По возвращении на поверхность кассету с записью кодовых данных можно было расшифровать в специальной установке с выходом печатного текста.

Очень важно было также заснять дно в зоне погружений на фото- и кинопленку. Это делалось так. На корпусе гондолы в специальных боксах, способных выдержать внешнее давление, устанавливались фото- и киноаппараты, заряженные цветными и черно-белыми пленками. В момент съемки научный наблюдатель синхронно включал электронную подсветку. Пленки, рассчитанные на 500 кадров, можно было просмотреть по возвращении на поверхность. Для этой цели на надводном судне предусматривалась фотолаборатория.

В распоряжении ученых имелись и другие аппараты, располагавшиеся внутри гондолы, и в случае необходимости ими можно было фотографировать через иллюминатор, что мастерски делали американцы, в частности Боб Баллард.

Фотосистемой была снабжена телекамера, установленная внутри гондолы. Поле ее обзора примерно такое же, как и поле обзора научного наблюдателя. Ближайшее окружение аппарата фиксируется на ленту видеомагнитофона. По прибытии аппарата на дно телекамера включается; лента видеомагнитофона движется синхронно со звуковой дорожкой, на которую записываются пояснения членов экипажа. На поверхности лента вводится в телекамеру, работающую по замкнутому каналу, и все зарегистрированные на дне натурные данные просматриваются в той последовательности, в какой они представали перед фиксирующими системами подводного аппарата. Одновременно с записью намечалось получать все те данные, без которых фото- или телепейзаж теряют для ученого всякую ценность,- курс подводного аппарата, время движения, скорость, то есть пройденный на дне отрезок пути.

И, наконец, такая задача, как отбор образцов коренных пород и осадочных отложений. Это поручалось гидравлическим рукам - манипулятору, снабженному рычажными захватами (надо сказать, манипулятор сконструирован не так уж безупречно). Ученым они давали возможность взять те образцы, которые покажутся им наиболее характерными для данной местности. Специальный контейнер-накопитель, прикрепленный к носовой части аппарата, позволял складывать их в последовательности поступления. Итак, у подводного аппарата имелись глаза, уши и даже мозг; теперь ему были приданы и мускулы!

Было разработано и еще одно техническое усовершенствование, которое предполагалось использовать на "Архимеде". До сего времени батискафу приходилось между двумя погружениями возвращаться в порт, потому что перезарядка аккумуляторных батарей, а также пополнение разных расходных запасов (чугунная дробь, бензин, масло, пресная вода и т. д.) не могли осуществляться в открытом море. Однако в данном случае возможность захода в порт исключалась ввиду большого расстояния до Понта-Делгада. Поэтому в Тулонском военном порту подготовили специальную команду дозаправки, которая разместилась на борту "Марселя ле Биан".

Отныне "Архимед" мог производить четыре последовательных погружения с двухсуточными перерывами между ними для перезарядки в открытом море. Это был огромный прогресс. Что же до "Сианы" ("SP-3000") и "Алвина", то с ними такой проблемы не возникало, так как и тот, и другой аппараты после каждого погружения поднимались на палубу своего обеспечивающего судна, где и проходили всю подготовку, необходимую для возобновления подводных работ.

Теперь на повестке дня оставался один вопрос - люди... Для обеспечения должной оперативности требовалось сформировать два экипажа: один - для пары "Архимед" - "Марсель ле Биан", другой - для пары "Сиана" - "Норуа". "Архимед" и "Марсель ле Биан" были быстро укомплектованы хорошо подготовленными и закаленными в подводных операциях военными моряками и нуждались только в небольшом пополнении инженерами и техниками от CNEXO, который обеспечивал работу аппаратуры подводной навигации.

Вторая группа состояла исключительно из сотрудников CNEXO. Руководство ею было поручено Жану Жарри, а первой группой командовал капитан 3-го ранга де Фробервиль. Научный руководитель французской части программы Ле Пишон подбирал штат исследователей. Ему хотелось привлечь к исследованиям геофизиков, вулканологов, геологов и петрографов. Он отыскал их в Бретонском океанологическом научно-исследовательском центре, в Национальном научно-исследовательском центре (CNRS), на факультете точных наук университета в Монпелье. Бретонцам Ж.-К. Сибюэ и В. Ренару вменялось в особую обязанность обобщить данные о морском дне, полученные с поверхности судами "Жан Шарко" и "Д'Антрекасто" за время предыдущих исследовательских кампаний. Для участия в погружениях были выбраны Жильбер Беллеш (CNRS), Жан Франшто, Дэвид Нидхэм, Роже Экиньян (все трое из Бретонского океанологического научно-исследовательского центра), Жан-Луи Шемине (CNRS) и Пьер Шукрун (факультет точных наук университета в Монпелье).

Никто из них, за исключением Беллеша, в подводном аппарате никогда не погружался... Поэтому необходимо было, чтобы они прошли соответствующую подготовку. В 1972, 1973 и 1974 годах они приобрели навыки погружений под воду под Тулоном и у побережий Корсики и Мадейры.

Кроме того, была еще одна насущная задача - приучить всех этих специалистов к совместной работе. Во время кампании "FAMOUS" предстояло разрешить комплекс не только научно-технических проблем, но и человеческих отношений. В поход отправлялись люди разного воспитания и характера, но воодушевленные страстью или, скорее, страстями, направленными к одной и той же цели. Эти моряки, эти инженеры, эти ученые, каждый из которых был искушен в области своих знаний, давно лелеяли мечту покорить глубины океана. В течение многих лет они отдавали свой талант продвижению вперед технических средств и методов изысканий. Победа рождалась в неимоверном напряжении мысли. Все они чувствовали - одни смутно, другие яснее,- что миновала пора подводных прогулок, забавных кинокадров, когда научность подменялась наукообразностью, а под лозунгом "покорения океанов" чаще всего не скрывалось ничего, кроме пустословия. В то время, когда человек шагал по Луне, океанологи больше не имели права довольствоваться фотографированием непритязательных каменных окуней в ясных водах Средиземноморья. Развитие науки, современные технические возможности, накопленный опыт отныне позволяли ставить более серьезные цели.

"FAMOUS" сыграла роль катализатора, который ускорил слияние энергий людей, действовавших до того лишь параллельно, если не в противоположных направлениях.

Это слияние сил не могло произойти за один день. На каждом участке работы имелись свои специфические трудности. Желаниям ученых, иногда чрезмерным (по крайней мере в первый период подготовки), противостояла реальность технических возможностей, соображения безопасности, которыми не могли пренебрегать моряки. Коса находила на камень, тон разговоров менялся, и проклятия начинали сыпаться с той и с другой стороны. А затем, по прошествии некоторого времени, каждый спорящий взвешивал все "за" и "против" своего оппонента, противоположные точки зрения постепенно меняли угол, следовали взаимные уступки и наконец наступал полный компромисс. В ходе опытных погружений и тренировок завязывались дружеские узы. Да и как в подобном мероприятии могло быть иначе? Цемент, замешенный на взаимоуважении, товариществе, а также энтузиазме, спаялся в то, что уже называли "бригадой FAMOUS".

С американской стороны осуществление операции обеспечивалось Вудс-Холским океанографическим институтом. Руководил работами Джим Хейрцлер. "Алвин" уже был укомплектован пилотами, инженерами и техниками. "Кнорр" и "Дулу" получили функции "оперативных" судов. Как и во Франции, оснащение экспедиции оборудованием потребовало два года непрерывных усилий, большой выдумки и технической смелости. В научную бригаду, собранную Д. Хейрцлером, входили Баллард, Брайан, Филипс, Мур, Ван Андел и Келлер.