Пицунда просит помощи

В 1972 году Министерство геологии СССР поручило нашей морской партии провести детальную геолого-геоморфологическую съемку подводной части мыса Пицунда и прилегающего к нему района. Абхазия поистине благодатная сторона, но даже в этом краю пышной растительности, мягкого климата и прозрачного теплого моря мыс Пицунда выглядит редкостным оазисом. Трудно найти другое место на Черноморском побережье Кавказа, где так прекрасно сочетаются воздух, напоенный ароматом сосновой смолы, и широкий гравийно-галечный пляж, омываемый чистыми водами Черного моря.

Украшение мыса - реликтовая сосна. В нашей стране ее можно встретить еще только на побережье Геленджика и в Дивноморске, но там она не выглядит так внушительно, как в обширной пицундской роще, в которой произрастают около 28 тысяч деревьев.

Однако было время, когда над реликтовой сосновой рощей и галечными пицундскими пляжами нависла опасность. В 1969 году штормовые волны разрушили здесь вертикальную стенку набережной, с которой граничил пляж. Море подступило к отдельным зданиям пансионата, обрушилось на первые этажи.

Кто был виноват в бедствиях, причиненных разбушевавшейся стихией? Прежде всего, сам человек, его недальновидность и активная хозяйственная деятельность, порой не учитывающая влияния местных природных факторов.

Море наступало на кавказские берега, а человек во многом помогал ему, хищнически забирая для своих нужд гравий, песок, гальку не только на всем протяжении рек, впадающих в Черное море, но и в зоне черноморского пляжа. Сейчас все это строго пресекается, но последствия бесхозяйственности дают о себе знать.

В недалеком прошлом море вместе с впадающими в него реками было активным строителем некоторых прибрежных районов. Так образовался и мыс Пицунда. К северу и северо-западу от него протекают реки Бзыбь, Хашупсе и Псоу. Они ежегодно выносят в море десятки тысяч кубометров гравийно-галечного материала. Мощные волнения от западных румбов сносят гравий, гальку и песок в сторону мыса. К юго-западу от Мюссерских холмов (левобережье реки Бзыбь) издавна сложились благоприятные условия для накопления речных наносов. Миграция происходит здесь вдоль пляжа, в основном в его приурезовой части, захватывая незначительные глубины. Волны западных румбов встречают на своем пути вдольбереговое течение восточных румбов. Последнее в период штормов уходит от мыса Пицунда на юг, перпендикулярно к берегу. При этом течение частично гасится в вершине мыса. Происходит своего рода завихрение, и тут перенос гравийно-галечного материала сокращается. Большая часть его оседает в вершине мыса, а меньшая формирует пляж к востоку-северо-востоку от вершины.

Во время штормов от восточных румбов происходит обратное движение строительных материалов пляжа, но оно более слабое. Господствующее влияние остается за более сильными волнениями от западных румбов.

Сильные штормы с востока посещают Пицунду один раз в 6 - 8 лет. Они разрушают более узкую юго-восточную зону пляжа. Особенно сильно волновое воздействие проявляется в вершине мыса. Но есть еще волнения, порождаемые южными штормами. Это самые настоящие возмутители спокойствия. Именно они - тоже раз в 6 - 8 лет - активно набрасываются на мыс, "съедают" его вершину. Правда, эти волны работают и как созидатели - они растаскивают строительный материал с мыса в стороны, "подкармливая" пляжи всего залива. Таким был шторм 1969 года.

Но что же способствовало особенно сильному разрушению пляжа в тот год?

Роковую роль сыграла опорная стенка, к которой примыкал пицундский пляж. Волны большой мощности катились по пляжу, доходили до стенки (вместо того чтобы продолжать свободный бег по обширному пляжу, постепенно отдавая энергию гравийно-галечному материалу), делали огромный всплеск и откатывались назад почти с такой же силой, с какой устремлялись на берег, унося в море массу гальки и гравия. Строители не учли главного: пляж - это самая лучшая естественная защита берега от разрушения; сокращая его ширину, мы тем самым способствуем размыву берегов.

Одно время во всем обвиняли каньон "Акулу" (название-то какое!). Споры вокруг него не утихают и сегодня. Но я, как подводник, много раз погружавшийся в пасть этой пресловутой "акулы", не считаю ее слишком зубастой. Да, несомненно, часть природного строительного материала, переносимого в направлении мыса Пицунда, оседала в вершине каньона и периодически сбрасывалась в глубины моря, но это лишь создавало равновесие в формировании Пицундского мыса. Природа при помощи каньона сдерживала излишне активный рост мыса.

Конечно, в какой-то степени в разрушении мыса на Пицунде виновны и природные условия - конфигурация линии берега оказалась благоприятной для размывания пляжа. Но, повторяю, основную роль в бедственном положении мыса Пицунды и многих прибрежных районов Абхазии, страдающих "морской болезнью", сыграл человек.

Естественно, встал вопрос: как предотвратить дальнейшее разрушение мыса и вернуть ему прежнюю красоту?

Специалисты продолжают искать ответ на этот сложный вопрос. Ведутся разносторонние береговые исследования. В этой работе принимают активное участие специалисты Института географии имени Вахушти АН Грузинской ССР, а недавно начало свою деятельность новое научно-производственное объединение Грузморберегозащита. Эта организация за короткий срок эффективно взялась за "лечение" кавказских берегов, показывая на деле, что только совместные усилия науки и производства позволят разумно преобразовать природу, одновременно решая задачи ее охраны и рационального использования.

Как я уже упомянул, приняли участие в решении пицундской проблемы и мы, водолазы-профессионалы. Мне и моим коллегам по работе в Пицунде приятно сознавать, что мы были среди пионеров береговых исследований этого района. Начальником нашей партии был Владимир Сергеевич Калачев.

Совершено около 300 рабочих подводных погружений до глубин 70 метров. За два года исследованием была охвачена многокилометровая линия пицундского побережья. Мы занимались отбором проб, описанием рельефа дна, замерами глубин и температурных скачков, направлений подводных и надводных течений, определяли параметры донной ряби, ее направление, состав, высоту и ширину гребней. Вели наблюдения за морской флорой и фауной. Все эти сведения наносились на карту.

Работая в Пицунде, проводя подводное геолого-геоморфологическое картирование, мы не только испытывали удовлетворение от своей работы, но и видели необходимость подобных исследований во многих перспективных районах Причерноморья.

Но расскажу подробнее о нашей работе. Зима и весна 1972 года были месяцами кропотливой подготовки к подводному картированию. Предстояло выполнить в районе Пицунды большой объем исследовательских водолазных работ. Характер поставленных задач вынуждал нас готовиться к прокладке маршрутов через каждые 10 - 15 метров от береговой линии до дистальной^* части мыса. В данном районе подводный береговой склон имел общую большую крутизну с резкими перепадами глубин от уреза воды до основания склона. Наши маршруты должны были пройти вдоль склона от глубины 20 до глубины 70 метров. Для увязки продольных маршрутов была запланирована серия поперечных маршрутов. Но мы могли обследовать склон в среднем до глубины 40 метров - предел погружения в акваланге. Для изучения склона на больших глубинах мне пришлось усовершенствовать свой акваланг. Я, как руководитель водолазных работ, запланировал погружения в нужных местах на глубины 50, 60 и 70 метров.

^* (Дистальная часть - та часть, которая отстоит дальше от центра мыса.)

Наше маленькое жилище в Геленджике в подготовительный зимний период превратилось в штаб комплексной геологической партии. После официального рабочего дня горячо обсуждались проблемы предстоящих работ. По вечерам нередко собирались в дружеской компании ведущие геологи, геофизики, гидрологи, подводники и между ними шли горячие споры о предстоящей работе. Нередко свет в нашем окне продолжал гореть далеко за полночь. А проблем было много. Ведь такие работы еще не проводились у нас в стране в широком диапазоне.

И вот, наконец, все волнения и заботы подготовительного периода позади. Весной мы прибываем на Пицунду.

Работа началась в июне. Первое рабочее погружение, и, как говорится, первый блин - комом. Место погружения наметили у вершины мыса. Под воду пошел я один. Когда нырнул, меня поразила прозрачность воды, напомнившая чистые воды Баренцева моря. Но начался рабочий спуск, и работа поглотила все. Сразу же сделал интересное открытие: на глубине 15 метров начиналась вершина неглубокого желоба, уходящего в глубину. Я погрузился до 20 метров - желоб немного расширился и углубился, принял форму как бы русла ручья, выстланного галькой и хорошо окатанными валунами.

Изменил маршрут, поплыл вдоль берега и вскоре обнаружил желоб такой же формы, как и первый. Нарисовав на планшете схему, я вернулся на прежний курс. До глубины 35 метров желоб был отчетливо виден, но дальше стал постепенно исчезать и на глубине 40 метров пропал совсем. Передо мной было ровное безжизненное дно.

Я сделал четыре остановки, взял пробы грунта, описал маршрут. Последняя остановка - на глубине 50 метров. Хотя в баллонах было еще 75 атмосфер, глубже не пошел - жаль было портить отличный глубиномер мембранного типа с показателем шкалы до 50 метров.

Положил панель с приборами рядом с собой и хотел взять пробу грунта. Неожиданно сильная струя воздуха выбила у меня изо рта загубник (привычка держать его "нежно" сослужила добрую службу, а то не миновать бы вновь баротравмы легких!). Догадываюсь, что вырвало в дыхательном автомате диафрагму и воздух под давлением пошел в камеру вдоха. Забрав панель и пробы, всплываю. В груди немножко побаливает, все-таки воздушный удар достиг и легких. Что и говорить, подниматься на выдохе с глубины 50 метров не очень легко. Но все обошлось. Я вновь вижу солнце и дышу свежим морским воздухом...

Здесь я снова позволю себе небольшое отступление. Обращаюсь к своим молодым коллегам, решившим связать свою жизнь с подводным миром. Водолазу необходимо готовить себя к аварийной обстановке с первого своего погружения под воду, а со временем придет и умение при необходимости мобилизовать все свои духовные, умственные и физические силы.

Скрытые возможности нашего организма поистине огромны. Умение вовремя подключить их к действию не раз сохранит водолазу жизнь. Я в этом убеждался неоднократно. Но предупреждаю - подобное напряжение отнимает уйму сил. Поэтому, когда вы всплывете на поверхность моря и почувствуете свою безопасность, не расслабляйтесь, боритесь до конца, пока не выйдете на берег, не подниметесь на палубу водолазного бота или не окажетесь в шлюпке. Если же от радости, что вы живы, все-таки пришло расслабление, постарайтесь найти силы сбросить с себя груз и акваланг. Даже находясь уже среди друзей, не допускайте полного расслабления: опасность еще велика. Ведь не зря бегун после длинной дистанции еще какое-то время продолжает движение. Только постепенный переход организма из одного состояния в другое гарантирует успех. Иначе радость Жизни может смениться ее затуханием, а медицинской профессиональной помощи в большинстве случаев рядом нет. Не забывайте об этом!

Поднявшись на поверхность, я передал снаряжение в шлюпку, дал сигнал "полный порядок" и поплыл к берегу. Физическое состояние мое было не из приятных. Любой глубоководный спуск, а тем более аварийная обстановка изматывает очень сильно. Но меня беспокоило не физическое состояние. Я знал, что быстро обрету свою прежнюю форму, и завтра снова пойду под воду. Беспокоило другое... Подавая снаряжение в шлюпку, я обратил внимание на взволнованные лица друзей. Они сразу догадались об аварийной ситуации, так как на поверхности моря появилась масса воздушных пузырей. Видели эти пузыри не только в шлюпке, но и с берега.

Завтра начнется настоящая работа - под воду пойдут все маршрутные пары, и так будет недели, месяцы с перерывами во время штормов. Да и в штормовой период мы работаем на базе или изучаем предполагаемые маршруты. Работы хватает всем. Ведем камеральную обработку добытого материала, составляем карты района исследования, проводим профилактический осмотр и ремонт снаряжения и оборудования, намечаем дальнейшие подводные маршруты.

А по вечерам зазвучат стихи и веселые песни под гитару. Все это будет. И мой неудачный спуск под воду не должен омрачить настроения моих товарищей. Но как им рассказать о случившемся, чтобы не лишить их уверенности?

Когда я вышел на берег, решение пришло само собой. Я начал подробно рассказывать о своей работе на профиле, об очень крутых углах склона, о желобах, по которым, возможно, идет частичное сбрасывание пляжного материала на глубину, о температурных скачках на двадцатиметровой и сорокадвухметровой глубинах, об изумительной прозрачности воды, о многом другом.

Ребята, увлеченные моим рассказом, о чем-то спорили, а меня охватила дьявольская слабость. Ком тошноты подкатил к горлу, болел живот. При всплытии я не выдыхал из легких воздух. Напрягая мышцы живота, я выдавливал воздух из легких к горлу и затем снова вдыхал, вернее, заглатывал его, как пищу. Это раздражало дыхательные органы и позволяло им в какой-то степени функционировать.

Теперь, когда я чувствовал себя в безопасности, усталость и боль напомнили о себе. Не снимая гидрокостюма, я вошел в море и стал расслабленно плавать. Морская прохлада медленно восстанавливала силы, слабость и боль стали затухать, только грудная клетка не позволяла еще сделать глубокий вдох. Через 15 минут я вышел на берег и стал спокойно снимать с себя гидрокостюм.

Ребята на берегу еще горячо обсуждали увиденное мной, каждый выдвигал свои идеи.

Позднее я разобрал легочный автомат аппарата и выяснил причину его неисправности. Автомат отрегулирован отлично, все детали находились в хорошем состоянии. Но в нашей работе порой случается непредвиденное. Авария произошла из-за сетчатого фильтра, который стоит перед клапаном редуктора^*. (Я сам устанавливал фильтр, но при внешнем осмотре он выглядел исправно.) Фильтр был новый, но сетка была плохо заделана в тело прокладки, край ее отошел, и сетчатый фильтр тратил свое назначение. Под клапан редуктора попала окалина, клапан стал не плотно прижиматься к седлу, режим работы легочного автомата был нарушен, воздух под высоким давлением начал свободно проникать в камеру редуктора. Сработал предохранительный клапан, но он не предотвратил аварийного состояния автомата. Диафрагма была вырвана, и воздух под высоким давлением устремился в камеру вдоха. Вечером я разобрал с подводниками этот редкий случай.

^* (Редуктор - прибор для понижения давления воздуха, поступающего из баллона в дыхательные пути.)