Садки для мидий

Мидии - это морские двустворчатые моллюски. О них уже шла речь в этой книге. Как помнит читатель, эти существа никоим образом не похожи на растения. Тем не менее именно применительно к мидиям, малоподвижным животным, часто приходится слышать выражение "выращивать на плантациях". Здесь, у Японского моря, это словосочетание было лет десять назад еще новым. Но сам моллюск издавна считался ценным промысловым морским продуктом.

В Японском море добывают мидию Грайяна. Размер створок взрослой особи здесь достигает 180-195 миллиметров, в такой раковине до 350-400 граммов вкусного, богатого белками мяса. Поэтому спрос на мидии Грайяна всегда велик.

Однако на дне, под фермой, морские звезды были обнаружены в довольно больших количествах

В Японском море ведется добыча многих обитателей придонной "нивы": это и промысловый гребешок, и крабы, и трепанги, и устрицы, и морские ежи, и водоросли, и многие другие "морепродукты". По сравнению со всеми этими деликатесами мидии, бесспорно, имеют наибольшее промысловое значение. Колонии их значительны. До десяти тысяч штук на квадратный километр можно насчитать на отмелях. Запасы велики, но и добыча быстро растет. Если так дело пойдет и дальше, впору будет заносить мидию Грайяна в Красную книгу.

Экспедиции лаборатории промысловых беспозвоночных Всесоюзного научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) предстояло выяснить, как быстро растут мидии в Японском море, как влияют на их развитие температура воды, грунт, течения и глубина залегания мидиевых банок, и найти пути сохранения поголовья этих моллюсков.

Работы планировались на несколько лет, нужно было создать методику и соответствующую оснастку. Меня и моих товарищей пригласили участвовать в этих исследованиях. Контрольных мидий решено было поместить в специальные садки, чтобы можно было несколько лет вести наблюдения. Нашей группе предстояло подумать над тем, как отыскивать садки в море. Ну а что касается роста и развития мидий Грайяна, то это естественно, целиком относилось к компетенции Инны Садыховой, аспирантки ВНИРО, нашей руководительницы.

Основную часть проектных и подготовительных работ проделали вдвоем-давнишний член нашей легководолазной секции Олег Яременко и я. Садки мы спроектировали довольно быстро, нашу конструкцию в институте одобрили и утвердили, а методику определения заданной точки в море, проще говоря, места установки садков, мы отыскали в специальной литературе. Основная задача заключалась в том, чтобы найти исходные параметры, иными словами, взять несколько пеленгов с данной точки на характерные береговые объекты.

Все подготовительные работы проводились во Владивостоке. Пришлось приложить немало усилий для того, чтобы, во-первых, изготовить садки и, во-вторых, утрясти организационные вопросы. Мы, "технари", работали сварщиками, грузчиками, связными. Но основная тяжесть все же лежала на Инне как на руководителе. Наш третий аквалангист, Миша Истратов, искал транспорт для перевозки бетонных плит. На них затем были смонтированы обрешеченные ящики-садки. Удалось достать у строителей штук пятнадцать бракованных плит от потолочных перекрытий.

И вот наконец зафрахтованный нами на одни сутки рыболовный сейнер "Сыскар" вошел в бухту Назимова у поселка Путятин. Остров того же названия встречал нас в дымке легкого тумана, зеленый, холмистый, освещенный ранними лучами утреннего солнца. Вдали возвышались трубы рыбокомбината. На сейнере отдали якорь и началась выгрузка на берег. Знакомая картина: в любой экспедиции всегда можно узнать аквалангистов по их багажу - множеству тюков, ящиков и мешков. Акваланги, компрессорная установка и все прочее снаряжение выделяется в общей массе экспедиционного груза.

Приезжая в незнакомые места, мы всегда в первую очередь хлопочем о горючем для компрессора, плавсредствах. Ну и, конечно же, налаживаем быт. Жилье и питание не на последнем месте у людей, отдающих морю массу энергии.

Эта поездка не была исключением. Мы посадили Инну в первую шлюпку - ей предстояло вести переговоры с местными властями об этих неотложных делах. Сами же, выгрузившись на берег, принялись быстро распаковывать тюки. Забрав водолазные доспехи, отправились на шлюпке обратно к дремавшему на спокойной воде сейнеру.

В Баренцевом море, в районе губы Кислой, в долгую полярную ночь можно видеть яркую звездочку, которой светится портальный кран приливной электростанции

Капитан, увидев наше снаряжение, собрался было возмутиться, но, сообразив, видимо, что так просто от нас не отделаешься, махнул рукой. Дело в том, что судно совершало трехмесячный тихоокеанский рейс и у команды было немало своих забот. Появление нашей экспедиции, которую надо было "подбросить" на остров, казалось поначалу вполне безобидным. Теперь же капитан с понятным раздражением убедился, что наша группа задержит его по крайней мере на десять часов.

В наших взаимоотношениях с руководителями рейса была одна существенная деталь: судно должно было перевезти для нас пятнадцать массивных железных ящиков, прикрученных к не менее нетранспортабельным бетонным плитам. Все эхо - бетон и железо - капитан взялся везти только при условии, что получит благоприятный метеорологический прогноз. Погода была хорошая, и он получил строгое указание от инспектора портнадзора доставить весь груз на место.

Сейнер встал на рейде у рыбокомбината, и капитан не знал, что ему делать: то ли выбрасывать тяжелые садки за борт, то ли везти их обратно во Владивосток. Первое - не позволяла совесть, второе - здравый смысл.

Мы надеялись заполучить буксир с небольшой стрелой-краном. Но, изучив обстановку, убедились в абсолютной бесперспективности такого плана: ни баркасов с грузоподъемными приспособлениями, ни буксиров, ни каких-либо других судов, способных помочь в этом деле, на острове не оказалось. И мы вернулись на судно со свежей идеей: сгружать садки в море сразу, именно туда, где им и надлежит находиться. Чтобы не загубить научный эксперимент, мы решили обследовать дно вокруг судна и найти места, удобные для установки садков.

Команда судна дружно вызвалась помочь. Боцман и тралмейстер принялись готовить снасти, чтобы под водой отцепить садки, не прибегая к помощи водолазов, а нашей задачей было указать места, куда установить садки. Капитан обещал запеленговать эти места, так что все складывалось вроде бы неплохо.

Мы с Олегом погрузились в воду со шлюпки. Привычный рой золотисто-голубых пузырьков как-то снял нервное напряжение. Опускаясь вниз, я забыл обо всех мытарствах и треволнениях. Глубину в этом месте по эхолоту определил капитан, она составляла пятнадцать метров. Здесь, на дне, были сплошные заросли ламинарий. Олег поворачивает ко мне довольное лицо и поднимает вверх большой палец: место что надо! Инна просила одну партию садков поставить на грунт, покрытый морской растительностью.

Разгребаем рыже-зеленый ковер, под слоем водорослей мелкие камни, занесенные илом, попадаются друзы мидий, рядом вечные их спутники - морские звезды, они кажутся нам удивительно большими. Забрав семейку раковин в качестве вещественного доказательства, что место для мидий хорошее, всплываем на поверхность.

Это первое погружение, но уже кажется, будто мы всю жизнь только и делали, что ныряли в голубые воды Японского моря. Но усталость от нервного напряжения дает себя знать. Рассматриваем грудку мокрых, блестящих от морской воды моллюсков. Еще внизу, отдирая раковины ото дна, удивлялись мы цепкости их "корешков" - биссусов, так называются тонкие нити, которыми держатся моллюски за грунт.

Вместе с десятком крупных, размером в добрых два кулака, раковин выдрали мы с Олегом со дна пяток увесистых камней. Инна была очень рада; она просто не могла поверить, что вот так, с места в карьер, начнется наша работа, ведь речь шла о самой трудоемкой операции - установке садков. И она сразу согласилась ставить первую пятерку садков у рыбокомбината.

Сотрудники ПЭС освоили акваланги и погружались под воду в районе станции и непосредственно в ее блок

Капитан "привязал" место стоянки судна к береговым ориентирам. Слева от нас крайней точкой стала будка водокачки, в центре - стальная труба комбината, справа - одинокое дерево. Мы все помогали боцману опускать на дно садки. Он цеплял крюк за веревочное кольцо, прикрепленное к садку, опускал его вместе с бетонной плитой в воду, погружал на дно, а потом по стальному тросу посылал вниз чугунную болванку. Болванка, пристегнутая к тросу скобой, ударяла по рычагу на крюке, последний отцеплялся от садка, и вместе со снастью его поднимали из воды.

Все садки были спущены за борт, и, чтобы они на дне не наваливались один на другой, капитан разворачивал судно, немного смещая его корму в сторону моря.

Вторую партию садков установили в глубине бухты таким же способом. Там оказалось чистое, не заросшее водорослями дно. Третью партию выгрузили у восточного, противоположного побережья острова. Садки там ставили на глубине 25 метров. Со скалистого берега в море сползли причудливые каменные глыбы. Мы бросили якорь у каменного изваяния, созданного природой. Отдельно стоящая скала напоминала слона, четыре ноги и хобот принимали на себя прибой. Рядом зеленел склон берега, обрываясь у "слона" белым серпом пляжа. Пять островерхих каменных глыб-кекуров торчали из воды у южного берега острова. Они, как стражи, ощетинились навстречу морю острыми пиками. Бакланы и чайки облюбовали их вершины. Волны, разбиваясь о них, играли на солнце радугой. Пять пальцев - так назвали моряки эти страшные в туман и шторм рифы.

Огибая кекуры, мы слышали вздохи ревуна - звукового маяка, автоматически подающего сигнал опасности. И если в непогоду к острову со стороны открытого моря подходило судно, то уже за полкилометра слышны были его предупреждающие вздохи - о-о-ох! о-о-ох! о-о-ох!!

Поставив у "слона" последние пять садков, вернулись в бухту к рыбокомбинату. Попрощались с командой сейнера очень тепло: всегда ведь общая успешная работа сближает. Записаны на всякий случай адреса новых друзей. До будущих встреч!

Поселились мы на той половине острова, которая считается владением зверосовхоза. Другая его половина принадлежит рыбокомбинату. Такое разделение, разумеется, чисто условно: одна часть населения работает в зверосовхозе, другая ловит и обрабатывает рыбу.

По форме остров напоминает восьмерку, две неравные части имеют округлые очертания. Вершины полуостровов - две сопки, с высоченной северной сопки видна другая, поменьше. Море в солнечный день синее-синее, грозные Пять пальцев на юге стерегут вход на внутренний рейд. При подходе к поселку Путятин слева видны островки - Камни Унковского. Как и остров Путятина, они названы в честь одного из офицеров фрегата "Паллада".