4. Почти все сначала...

Научная программа сезона 1969 года и определила дальнейшую судьбу "Черномора". На этот раз решили поставить лабораторию на ее максимальную рабочую глубину- 30 метров. Посчитали, что оптимальным сроком командировки к Нептуну будет 12 дней: не устраивала подводная "пятидневка" - два дня уходило только на акклиматизацию, обживание лаборатории, подготовку фронта работ.

Итак, 30 метров и две недели непрерывной эксплуатации на грунте. Поскольку "Черномор" принадлежит Институту океанологии, вся проектно-конструкторская работа по его переоборудованию должна была выполняться Лабораторией техники подводных исследований. Здесь я позволю себе небольшое отступление. Рокуэлл Кент в "Саламине" писал: "Странно, как мало наше воображение бывает занято миром над поверхностью моря - странно, что воображение парит, а никогда не плавает". Сожаления замечательного художника вполне оправданы, однако они обращены к той, несравненно большей части человечества, которая еще не осознала значение океана для будущего нашей цивилизации. В Лаборатории техники подводных исследований собрались те, у кого воображение в основном вело подводный образ жизни.

Лаборатория - это шестнадцать молодых исследователей, взявшихся за разработку техники, необходимой для штурма глубин. То есть для дела, "история" которого вполне соизмерима с возрастом ее творцов. Трудно сейчас сказать, с чего началась для каждого из них дорога в гидрокосмос, но вполне ясно, что путь этот был усеян не столько розами сбывшихся надежд, сколько шипами разочарований. Такова диалектика поиска.

Резкая индивидуальность характеров каждого из сотрудников лаборатории особенно ярко проявляется при обсуждении какой-либо новой проблемы (надо сказать, что "Черномор" - лишь одна из тем Лаборатории). Как правило, у каждого всегда свое, "самое лучшее", предложение, и каждый спорил, доказывая несостоятельность встречных предложений, чтобы через несколько минут подвергнуться такой же критике. Но вот в этот казавшийся бесконечным спор вмешивался заведующий лабораторией Вячеслав Семенович Ястребов. И вдруг каким-то непонятным для всех участников обсуждения образом начинало выкристаллизовываться главное, действительно оптимальное решение. И когда через некоторое время приступали к составлению очередной заявки на авторское свидетельство, то невозможно было вспомнить, кто все же предложил то или иное.

У Ястребова не только врожденное умение формулировать главную идею, но не менее ценная способность видеть в самом, казалось бы, простом, невыполнимое, а в невероятно смелом - вполне рациональное зерно. И притом - талант убеждения. "Легче расщепить атом, чем человеческие предрассудки", - сказал как-то Альберт Эйнштейн. Ястребову вполне удается второе.

Он пришел в Институт океанологии в 1956 году. Николай Всеволодович Вершинский, руководивший Лабораторией морской электроники, предложил молодому специалисту поработать над темой, которая не имела особой научной ценности. Но для Ястребова она была пробой его сил в научном поиске. Вскоре, отметив увлеченность Вячеслава, его напористость, а главное, способность работать самостоятельно, Вершинский предоставил ему полную свободу и всячески способствовал его росту как исследователя. В 1966 году Ястребов блестяще защищает кандидатскую диссертацию и ему доверяют руководство новой лабораторией института - Лабораторией техники подводных исследований. Чаще всего ее называют Лабораторией Ястребова - не столько стремление к краткости, сколько дань заслугам заведующего, его роли в жизни коллектива.

И вот теперь очередная задача - модернизация "Черномора". Задача не из легких - к маю он должен быть готов к спуску на воду. Ястребов определил группу, на которую возлагалось перевоплощение "Черномора". В нее вошли Павел Боровиков, Виктор Бровко, Александр Подражанский и Георгий Стефанов. К этому времени последние двое также стали сотрудниками Лаборатории.

Поиск новых решений не занял много времени, поскольку все проблемные вопросы возникали и обсуждались в рабочем порядке еще летом 1968 года. Было ясно, что с увеличением срока эксплуатации и глубины постановки облик "Черномора" настолько изменится, что от прошлогодней конструкции останется, пожалуй, лишь прочный корпус с лафетом и системой водяного балласта.

Прежде всего необходимо было обеспечить экипаж "Черномора" двухнедельным запасом дыхательной смеси - кислорода и азота - для дыхания в лаборатории и за ее пределами, а также сжатого воздуха для продувки балластных цистерн. Значит, "Черномор" должен иметь свои газохранилища; вероятно, они будут расположены на корпусе с его внешней стороны.

С энергетикой было несколько сложней. Щелочные аккумуляторы, хотя и наиболее неприхотливые в обслуживании, не годились: их объем был бы почти равен объему самого "Черномора". Следовательно, оставалось два варианта - или кабель, соединяющий лабораторию с берегом, или плавающий на поверхности энергобуй. Последний был бы удобен в случае, если лаборатория будет погружаться вдали от берега. Кроме того, энергобуй, оборудованный дистанционно управляемой дизельной электростанцией, делал бы "Черномор" еще более автономным.

Помимо буя или кабеля "Черномор", несомненно, следовало снабдить и аварийными аккумуляторами, способными несколько суток питать системы освещения, нагреватели воздуха и воды для пресного душа и самое главное - вентиляторы системы очистки.

Решив в первом приближении эти вопросы, ребята вплотную занялись конструированием. Виктор Бровко с завидной настойчивостью и рвением принялся за разработку энергобуя. Саша Подражанекий продумывал внешний облик "Черномора", Стефанов хозяйничал внутри лаборатории; его задача была не из легких: несмотря на усложнение всех систем и увеличение габаритных размеров некоторых из них, они должны были разместиться в тех же объемах и площадях. Основной принцип - максимум удобств для будущих экипажей - оставался в силе.

Так выглядел 'Черномор' 1971 года, поднявшись на поверхность после шторма

Но чем ближе к завершению была эта конструкторская работа, тем более неузнаваем становился облик будущего "Черномора". Вплоть до того, что хотелось и назвать его по-иному. Кто-то предложил прибавить к "Черномору" букву "М" - "модернизированный". Но какая же это модернизация, если переделаны все системы лаборатории, да и внешне она стала неузнаваема даже для его создателей. Поспорив немного, решили назвать новорожденного "Черномором-2", оставив ему старое доброе имя, которое он вполне заслужил, и считать его второй моделью подводной лаборатории, созданной в Институте океанологии.

...Начиная с февраля ребята собирались вместе все реже. Отдел снабжения Института, до предела загруженный экипировкой научно-исследовательских судов к рейсам 69-го года, просто был не в состоянии своевременно снабдить "Черномор" новыми приборами и оборудованием. Выход был единственный - доставать все самим

В постоянных разъездах прошло полтора месяца. Во- окруженные гарантийными письмами, в поисках необходимых приборов, сотрудники Лаборатории носились по заводам и ведомствам. Правда, теперь в качестве волшебного "Сезам, откройся" работало имя "Черномор". Нередко деловые беседы приходилось начинать с импровизированной лекции о подводных домах и жизни под водой. Как правило, на заводах ни в чем не отказывали, штурм глубин, оказывается, стал популярен даже среди директоров и хозяйственников.

Потом началась горячая пора в Южном отделении. От "Черномора" модели 68-го года остался, по сути, один ободранный корпус. Дирекция Института решила направить в Геленджик двенадцать сотрудников Лаборатории техники подводных исследований. Председателем комиссии по испытаниям лаборатории снова был назначен В. С. Ястребов. На время младшим научным сотрудникам и инженерам пришлось, как и в прошлом году, переквалифицироваться в сварщиков, токарей, монтажников, маляров и обойщиков Рабочий день затягивался до 9-10 часов вечера, а на последнем, финишном этапе - и до 2 часов ночи.

Однажды к Ястребову, работавшему с гаечным ключом около "Черномора", подошел Николай Александрович Айбулатов:

- Что-то у тебя, Вячеслав, не так дело поставлено. Твоя должность эти гайки, которые ты закручиваешь, золотыми делает, - пошутил он.- Ты должен стоять на каком-нибудь пригорке и говорить: "Это туда, это сюда", а мальчики должны бегать.

- Да понимаешь, не умею я иначе, с руководством я и так справляюсь, а сидеть сложа руки не могу, не обучен, - ответил Ястребов.

К концу мая "Черномор-2" стал реальностью, а в первых числах июня в Южном отделении собрались и будущие акванавты, В течение трех недель они проходили тренаж по тщательно продуманной программе. Тренаж состоял из трех этапов. Первый-ознакомление акванавтов с конструкцией подводной лаборатории по чертежам и схемам. Второй этап предусматривал проверку знаний акванавтов непосредственно на борту "Черномора-2" и сдачу экзаменов по всему пройденному разделу. И наконец, третий и последний эти - практические погружения в аквалангах на разные глубины с выполнением различного рода работ и упражнений.

В июне провели и наземные испытания. Проверялась не только работа всех систем, но и нового шлюза, который теперь позволит при несчастном случае впустить в лабораторию, не снижая давления, врача или перевести в барокамеру обеспечивающего судна больного. Испытания прошли успешно, правда, для того чтобы экипаж не изжарился, пришлось лабораторию накрыть тентом и поливать ее водой.

В июле "Черномор-2", прибавивший в весе 25 тонн, отбуксировали на берег Голубой бухты. Тащили его тракторы, бульдозеры и тягач. Все были довольны и оживленно обменивались впечатлениями. Один Иван Михайлович Овчинников не выражал особого восторга - центральная улица Южного отделения выглядела так, словно по ней прошла по меньшей мере танковая армия. Через день "Черномор-2" был спущен на веду.