10. Успех

Если верить некоторым справочникам по расчету корпусов судов, то "Черномору" пришла пора развалиться на части. Ему пошел четвертый год, а, как говорится в этих справочниках, морская вода съедает один миллиметр металла в год. В самом тонком месте толщина корпуса "Черномора" всего шесть миллиметров, и элементарный расчет показывает, что в этих местах он настолько "прохудился", что с трудом выдерживает собственный вес.

На самом деле все, конечно, обстоит не так: в воде "Черномор" не круглый год, и перед каждым сезоном его корпус чистят, красят и обязательно испытывают на прочность. Весна 1971 года не была в этом смысле исключением, хотя к своему четвертому лету подводная лаборатория была вновь модернизирована.

Исходя из плодотворного принципа "совершенству нет предела", сотрудники лаборатории полностью перекомпоновали системы жизнеобеспечения и энергоснабжения. Все стало проще, а значит, надежнее, а главное, упростились обязанности вахтенного акванавта-оператора.

Теперь усовершенствованная подводная лаборатория, получившая название "Черномор-2М", почти полностью автономна - запаса кислорода при экипаже из пяти человек хватает на 25-30 дней, запаса газовой смеси для бытовых систем и работы акванавтов за бортом - на 15-20 дней. Лабораторию с берегом связывают только кабель подачи электроэнергии и кабель-трос телефонной связи, но на ее борту имеются аварийные аккумуляторы с запасом энергии на 8-10 дней. Помимо проводной телефонной связи, акванавты могут общаться с берегом и судном обеспечения с помощью гидроакустической и радиосвязи.

11 июля 1971 года. "Черномор" встал на грунт. Четыре дня шли испытания систем подводной лаборатории, которые всегда предшествуют основной работе. С 20 по 25 июля в "Черноморе" работал второй испытательный экипаж. Его основная задача-отработать вместе с группой технического обеспечения способы дозаправки подводной лаборатории, стоящей на дне, кислородом, азотно-кислородной смесью, пресной водой, регенеративными патронами. Вторая задача экипажа - тренировка новых членов группы акванавтов.

Испытания окончены, "Черномор-2М" готов к погружениям с учеными-акванавтами. К сожалению, от запланированных первоначально 30 метров пришлось отказаться: плавбаза "Сестра", оборудованная декомпрессионной камерой длительного пребывания, спускаемой спасательной капсулой и многим другим необходимым для обеспечения 30-метрового эксперимента, застряла у причалов Ждановского судоремонтного завода.

Некоторая неопределенность, царившая в связи с этим в Южном отделении, была развеяна приездом Анд* рея Сергеевича Монина.

- Лаборатория должна давать научную продукцию, а не рекорды глубины. Разве нам все ясно, что творится в прибойной зоне, на глубинах до пятнадцати метров? - так или примерно так директор Института сформулировал свое предложение.

Цифру 15 метров назвал Василий Антонович Гриневич. Это глубина, на которой он разрешил работать экипажу без специального судна обеспечения.

После долгих обсуждений научных программ штаб по проведению эксперимента решил эксперимент 1971 года вести на глубине 15 метров по комплексной океанологической и медико-физиологической программе. Ориентировочный срок пребывания экипажа под водой - два месяца!

Очень это сложное дело - подбор экипажа лаборатории, особенно для длительного пребывания под водой. Действительно, акванавты помимо высоких профессиональных и волевых качеств должны обладать хорошим здоровьем (обязательно предварительное клиническое обследование по специальной программе), профессиональной водолазной квалификацией с солидным стажем работы под водой (для инженеров и научных сотрудников - не менее нескольких сот, а для водолазов-профессионалов - не менее тысячи часов). Кроме того, все акванавты должны хорошо знать устройство подводной лаборатории и правила эксплуатации ее систем. И, конечно, очень важно учитывать при подборе психологическую совместимость членов экипажа.

И вот определены основной и дублирующий составы экипажа. В основной состав вошли инженер-физик И. Сударкин - командир экипажа и бортинженер, инженер-физик О. Прокопов - ответственный за выполнение гидрооптических исследований, геофизик Р. Косьян - ответственный за выполнение исследований по динамике дна литорали, и водолаз первого класса А. Насонов, которому поручено руководство работами акванавтов за бортом подводной лаборатории. Выбрано место постановки, устраивающее и геологов, и биологов, и гидрооптиков.

..."Капитан Чумаков" медленно приближается к двум большим рейдовым бочкам. С одной из них с криком срывается чайка. Мы все смотрим на небольшой каплевидный буй с антенной, от которого вниз, в глубину, уходит тонкий кабель-трос. Здесь, в 15 метрах под нами, стоит подводная лаборатория "Черномор-2М". Акванавты готовы. Алексей Насонов уже приступил к своим обязанностям водолазного специалиста экипажа и оглядывает с головы до ног своих товарищей-акванавтов. Все в порядке. "Чумаков" мягко коснулся бочки, и сразу же за борт пошел трап.

Сударкин, Прокопов и Насонов спускаются по трапу. Вот уж все трое в воде, возле буя связи. Игорь оглядывается на берег, потом поднимает голову и видит чайку, она все еще кружит над бочкой. До свидания! Через два месяца увидимся!

"Ну, пошли, ребята", - командует Игорь. Все трое машут руками. "Счастливо! Не скучайте! Чаще выходите гулять", - кричат им с "Чумакова", и они скрываются под водой.

Кабель-трос связи ведет почти вертикально вниз, в серо-голубую дымку, в которой сначала светлым пятном, потом уже отчетливо виден белый кап "Черномора". Три черные фигуры, оставляя за собой шлейф пузырей, опускаются ниже, и вот уже первый из акванавтов, это Игорь Сударкин, скрывается в водолазной шахте. Через минуту в иллюминаторах зажигается свет, и Олег с Алексеем, заработав ластами, поднимают с грунта небольшое облачко песка, и подныривают в шахту лаборатории.

- Люк открыт, экипаж в лаборатории, - раздается в динамиках гидроакустического приемника на борту "Чумакова". А в бортовом журнале "Черномора" и в вахтенном журнале берегового командного пункта появляется первая запись: "1 августа 1971 г. 19.30. Экипаж заселил подводную лабораторию".

Пока экипаж устраивается в подводной обители, давайте совершим обход "приусадебного участка" "Черномора" на дне Голубой бухты. Медленно огибаем кассеты кислородных и азотных баллонов лаборатории и опускаемся ниже к грунту. Полумрак сгущается, но черная змея кабеля, идущая от дома, четко выделяется на серой монотонной скатерти дна. Он ведет нас за собой, и метров через тридцать мы натыкаемся на гидрофизическую мачту, которая увешана датчиками освещенности, волнения, течений. Не спеша поднимаемся вверх, пузыри плывут рядом с нами, а датчики остаются внизу. Все свои "ощущения", превращенные в четкие электрические сигналы, датчики передадут в "Черномор", где Олег Прокопов должен будет их зафиксировать. Его задача - получить данные, с помощью которых можно будет определить зависимость светового режима глубины от волнения на поверхности.

'Экипаж начал свою работу... с разбивки подводных полигонов...'

Поверхность уже в нескольких метрах над нами. Акванавты будут заглядывать сюда во время экспериментов, когда придется переставлять датчики, чистить оптику. Выше подниматься им нельзя, выше их стережет кессонная болезнь. Нам она не грозит, слишком мало мы пробыли под водой. Бросив последний взгляд на мир полутонов и тишины, выскакиваем на поверхность. Закатное солнце освещает торчащую над водой вершину мачты, вертушку анемометра, бесшумно вращающуюся на ней, рейдовые бочки и "Чумакова". Нас уже ждут. Чайка продолжает кружить над нами. Сейчас мы уйдем, и она опять усядется на "свою" бочку. До утра ее никто не потревожит. Работа началась...

И побежали подводные часы, в каждом из которых, как и на земле, 60 абсолютно одинаковых минут, но каждый из которых совершенно не похож на только что прожитый.

У акванавтов быстро выработался свой подводный жизненный ритм. Самым страшным для них стало безделье, когда врач запрещал выход в воду или когда группа обеспечения меняла забортные кассеты со сжатыми газами. Акванавты тоже участвовали в этих работах, но не все, а остальные мучились ожиданием.

Экипаж начал свою работу с подготовки научной аппаратуры, разбивки подводных полигонов, а главное - с проверки взаимодействия со службой обеспечения. Акванавты должны были, пока не стало их пятеро и пока не развернулась работа по научным программам, проверить все, "проиграть" все жизненные ситуации, которые могут встретиться во время будущей подводной жизни.

Много раздумий вызвала у руководителей эксперимента предстоящая изоляция маленького коллектива на дне Голубой бухты. Все хорошо знают друг друга, притерлись еще на берегу, но что будет там? Ведь известно, что людям, подолгу остающимся изолированными небольшой группой, аккуратность товарища начинает порой казаться мелочностью, а общительность - назойливостью. Человек, молчаливый по натуре, становится замкнутым или, наоборот, неестественно разговорчивым, а энергичный - надоедливо суетливым. И трудно здесь сказать, действительно ли он стал таким или это только кажется тому, кто его в этом обвиняет. Забегая вперед, скажем, что штаб эксперимента и, главное, экипаж хорошо справились с проблемой психологической совместимости.

Через неделю после заселения "Черномора" в дом вошел четвертый член экипажа, геоморфолог Рубен Косьян. Олег Прокопов отметил это событие в дневнике так:

"Подбор экипажа считаю правильным. Методику подселения тоже. Два-три человека экипажа за 5-6 дней создают в подводной лаборатории устойчивую психическую атмосферу. Последующее подселение по одному заставляет новых членов экипажа принять уже сложившуюся устойчивую атмосферу как естественную, и психологическое вживание в этих случаях проходит быстрее".

До того как Рубен поселился в "Черноморе", он занимался подготовкой экспериментальных подводных полигонов: забивал реперы (рейки с делениями, по которым можно измерить толщину слоя наносов), укладывал маркированный материал - гальку и песок, окрашенные люминофорами, устанавливал взвесеуловители.

Интересно проследить, как Рубен вживался в экипаж. Это произошло не сразу.

Из дневника Косьяна:

"12 августа. Сударкин толковый, знающий бортинженер, но назначение его командиром экипажа считаю неудачным. На его месте хотел бы видеть Николаева.

18 августа. Несколько изменилась моя оценка деловых и психологических качеств членов экипажа. Рад отметить, что Сударкин в ряде ситуаций проявил себя как деловой, энергичный командир. По чисто человеческим качествам он мне давно нравится.

28 августа. Деловые качества Насонова и Сударкина выше всякой критики, со своими функциями оба справляются так, что лучше их выполнять, мне кажется, невозможно... Мне приятно, что я попал с ними в один экипаж".

Рубен тоже не сразу пришелся "ко двору". Поначалу он взял неправильный тон.

Из дневника Прокопова:

"8 августа. Отношение к членам экипажа дружественное, за исключением Косьяна. К нему испытываю настороженность, не всегда и не во всем нравятся его поступки и слова.

17 августа. После нескольких разговоров Рубен сильно изменил свое поведение в лучшую сторону.

22 августа. Все акванавты с точки зрения деловых качеств и психологической совместимости подобраны хорошо"...

Наверное, правильно сказал по этому поводу Сударкин:

"Мне сейчас кажется, что основным критерием выбора акванавтов являются терпимость, незлобивость, дружеское отношение к товарищам (даже мелющим чепуху, что бывает) и способность без вспышки гнева высказать свое несогласие с чем-либо или объяснить кому-то его ошибку".

Здоровье экипажа, как всегда, в надежных руках группы медицинского обеспечения, которой руководит В. А. Гриневич. Акванавты живут в замкнутом объеме при температуре 27-28 градусов Цельсия и с повышенной влажностью. Все это создает благоприятные условия для развития микрофлоры и микрофауны внутри "Черномора". Поэтому каждый посетитель должен предварительно пройти медицинский осмотр и обязательное микробиологическое обследование.

Рабочий день на командном пункте эксперимента начинается рано. Прежде чем сдать ночное дежурство, дежурный отправляет акванавтам завтрак, провожает в дом группу врачей и водолазов обеспечения. Акванавты не очень любили эти утренние часы, когда они бывали отданы в распоряжение врачей.

Конечно, для Института океанологии главное - это океанологические исследования. Но когда они ведутся с борта обитаемой подводной лаборатории, непростительно, с государственной точки зрения, не воспользоваться возможностью поставить медико-физиологические исследования хотя бы по некоторым проблемам, таким, как длительное пребывание людей в замкнутом объеме в условиях повышенного давления окружающей среды. Поэтому группа медико-физиологического обеспечения не только контролировала здоровье акванавтов, но и вела широкие специальные исследования адаптации человека к жизни под водой.

Группа медицинского обеспечения - это сотрудники Лаборатории подводных экспериментов и медики кафедры медицинской подготовки Донецкого государственного университета (руководитель группы С. Гуляр). Врачей много, и каждый мерил, осматривал, делал всевозможные анализы - это, конечно, выматывало. Наверное, после одного из обследований Сударкин сделал в дневнике такую запись: "...По-настоящему оживляет нашу жизнь только работа за бортом дома. Настроение в среднем хорошее. К вечеру всегда лучше, с утра всегда хуже".

...Вечер. Акванавты отдыхают. Гостей встречают приветливо, помогают снять акваланги. В проходе около лабораторного стола, уставленного осциллографами и другими приборами, Сударкин и Прокопов под музыку, которую транслируют с командного пункта, не очень ловко, но с энтузиазмом тузят друг друга боксерскими перчатками. Владилен Николаев не выдерживает и тоже надевает перчатки. Импровизированный матч он комментировал так:

- В студенческие годы дрался с мастерами спорта, но три раунда в "Черноморе" оказались, пожалуй, самыми тяжелыми в моей жизни - без акклиматизации здесь делать нечего.

Распорядок дня акванавтов очень напряженный. В начале и конце рабочего дня - сеансы медико-физиологических исследований, днем - работа за бортом и внутри лаборатории с научной аппаратурой, круглосуточно-вахта у пульта вентрального поста (связь с берегом и судном обеспечения, контроль параметров микроклимата в отсеках лаборатории, забор и передача на поверхность проб газовой смеси из жилого отсека, своевременное включение и выключение систем жизнеобеспечения и т. д.).

Но скупо отведенные часы отдыха акванавты использовали весьма интенсивно. Отдых - это телефонный разговор с родными и близкими, находящимися в Геленджике, Новороссийске, Харькове, Москве и даже во Владивостоке. Отдых - это чтение (особым спросом пользовалась приключенческая литература), музыка по заказу. Отдых - это возможность "погулять" вечером за бортом подводной лаборатории без определенного задания, просто любуясь жизнью моря. Отдых - это посмотреть телевизионный репортаж о футбольном матче.

И, конечно, отдых - это возможность принять в своем доме друзей. В назначенный час с подарками в руках и аквалангами за спиной появлялись они во входной водолазной шахте "Черномора". Но и самые близкие друзья не засиживались в гостях больше 90 минут. ("Помни о кессонке...")

На КП пришла телеграмма Игорю Сударкину: "Буду Геленджике два дня, хотелось бы увидеться. Целую П. Сударкин". Отец Игоря, Петр Иосифович, директор одного из харьковских заводов, очень активно содействует развитию технической базы программы "Черномор", помогает размещать заказы на изготовление "крупного железа", как мы называем вещи, которые не по плечу мастерским Южного отделения. Он частый гость здесь, в Геленджике.

Еще осенью прошлого года Василий Антонович Гриневич "проигрывал" выход акванавтов на поверхность с 15-метровой глубины на короткое время, и вот теперь он разрешает Игорю выйти наверх на четыре минуты. "Капитан Чумаков" швартуется к бочке, и водолазы идут в воду. Петя Чахотин привычно обходит корпус "Черномора" и подныривает в шахту. Игорь уже готов, он стоит около люка и ждет. Если бы не запрещение выходить одному, он уже был бы на поверхности.

В тот самый момент, когда Игорь скрылся за обрезом водолазной шахты, на "Чумакове" в динамиках гидроакустического переговорного устройства раздался голос Насонова: "Сударкин пошел". Гриневич включил секундомер, и через несколько мгновений Игорь явился на свет божий.

Сударкин - старший ждет его на палубе "Чумакова". Игорь поднимается на палубу, не переставая повторять: "Какие краски, какие потрясающие краски, какой запах. Нет, вы не представляете, как здесь красиво!!!"

- Игорь, осталась одна минута, - напоминает кто-то из окружающих, и тогда Сударкин-младший спохватывается и подходит к отцу. Через минуту, так и не успев поговорить как следует, Игорь уже скрывается под водой. В тот день он записал в своем дневнике: "Скучаю по жене, дочери и родным. По запахам и краскам суши. По зеленой траве и солнцу. И хочется проехаться по лесу на мотоцикле..."

...Пошел второй месяц пребывания экипажа под водой. Акванавтов опять осталось трое. Прокопов простудился, и его эвакуировали из "Черномора". Для этого лаборатория с закрытым люком, не сбрасывая давления, всплыла на поверхность. Прокопов прошел первые "ступеньки" декомпрессии в палубном шлюзе подводного дома и затем был переведен в береговую барокамеру. А "Черномор" вновь погрузился на дно. Олег через несколько дней выздоровел и продолжил работу в составе группы обеспечения.

Третьего сентября в доме поселился Николай Денисов, гидробиолог. Уже на следующий день Денисов начал сбор образцов и подготовку экспериментальных площадок. Работал он, как правило, в паре с Игорем.

Утром, после завтрака, они выплывали на работу. Двигаясь вдоль ходового конца, выходили на скальные участки дна. Площадки были выбраны раньше, и к ним заранее проложили ходовые концы. Осмотрев участок, Коля отбирал пробы растительных и животных организмов.

Потом Николай очищает участок скалы от всего живого и обычным шлямбуром и кувалдой начинает пробивать в центре очищенного участка цилиндрическое углубление. Сударкин кружит рядом и при первой же паузе в ударах подплывает и берет кувалду. Теперь стучит он, а Николай в нескольких метрах продолжает собирать образцы.

Через несколько дней на площадках появляется больше десятка лунок глубиной 30 миллиметров, заполненных пластилином и отмеченных буйками, "повисшими" в метре над грунтом около каждой лунки (через год, вернувшись к этим лункам, геологи смогут замерить величину истираемого слоя).

...Сегодня опускаемся на дно с дарами - в руках у нас сетка с бутылками и контейнеры. Бутылки с сухим вином ведут себя спокойно, а пустые, для анализов, то и дело вырываются из сетки и устремляются к поверхности. Приходится их догонять и как следует увязывать.

Знакомые очертания "Черномора" угадываются не сразу. Сначала появляется свет из иллюминаторов, а потом и сама лаборатория. Большая белая стрела на ее борту указывает на водолазную шахту, около которой, как на автобусной остановке, уже толпится несколько человек. Мужчины галантно пропускают вперед Светлану Чаплыгину - биолога из Владивостока. Все мы приглашены на банкет, который состоится на глубине 15 метров по случаю 1000 часов пребывания экипажа в доме.

Нас встречают, снимают акваланги и каждому выдают по полотенцу.

Леня Братков уже хлопочет около контейнеров. Он вскрывает один из них и извлекает шампуры с дымящимися шашлыками. Только что он сам снял их с мангала, завернул в пергамент, и вот они уже здесь. Кажется, что вопль восторга экипажа долетает до поверхности.

Поднимаем стаканы (сухое вино В. А. Гриневич рекомендовал акванавтам пить для поднятия тонуса), и пьем первый и последний тост за все сразу: за подводные исследования, за то, чтоб этот экипаж стал самым "длительным" в мире, за тех, кто в море, и, конечно, за всех тех, кто обеспечивает этот эксперимент на поверхности и на берегу.

Время пролетело незаметно, и звук зуммера, зовущего дежурного к пульту, для всех оказался неожиданным. Денисов берет трубку, а потом объявляет присутствующим:

- Очень жаль, но ваше время истекло, пора выходить...

...15 октября в состав экипажа вошел Владилен Николаев - он должен завершить программу гидрооптических исследований, начатую О. Прокоповым. Экипаж предполагал поработать еще дней десять. Однако обстоятельства внесли существенные поправки в этот план. Хотя Рубен Косьян очень ждал осенних штормов (ведь тогда он смог бы получить уникальный материал по переносу донных осадков), но такого никто не ожидал.

Из дневника Н. Денисова:

"20 сентября. 3 часа ночи. Зачитался допоздна. Когда почти совсем задремал, качка усилилась и из гумбы выкатился патрон с химпоглотителем. Пришлось встать и помочь Рубену закрепить его. С этого момента только и делал, что вставал и крепил. К утру этим занимались все.

7.00. Началось мое дежурство на пульте. Скоро стало трудно сидеть на стуле. Пришлось привязать резиновыми жгутами его, а скоро и себя к пульту.

12.00. Из-за обрыва кабеля прекратилась подача электроэнергии с берега. Лаборатория перешла на бортовые аккумуляторы".

Шторм набирал силу. Оборвался кабель связи. От берега отошла мотолодка "Каньон" - нужно было восстановить контакт с домом через буй связи, вывести экипаж из дома. Когда "Каньон" пришвартовался к бую связи, всем показалось, а потом это стало очевидным, что буй вместе с "Каньоном", а значит, и с "Черномором" медленно сносит к берегу.

С берега мы видели, как "Каньон" то проваливается вместе с мачтой, то опять появляется на гребне волны. Водолазы в масках и черных костюмах стояли на его палубе, уцепившись за леера. Когда "Каньон" подтянуло к берегу, он стал разворачиваться, чтобы уйти в море, иначе бы его выбросило на камни. В этот момент в бурунах, на отмели, показался "Черномор". Володя Давидович прыгнул с "Каньона" и поплыл к нему.

Из дневника Н. Денисова:

"В какой-то момент качка утихла - мы перестали биться о дно. Видимо, потеряли много балласта и находимся во взвешенном состоянии.

Снова возобновились удары о дно, они даже участились, нас стало валить волной на левый борт. Леша сполз под стол, Влада завалило матрасами, Игорь оказался в самом низу на стене, ставшей полом, а я повис на своих резиновых жгутах, как детская игрушка-клоун.

Пока мы соображали, как быть, раздались три четких удара. Нашу радость трудно описать. Нас нашли, мы на поверхности! Это подтвердил и голос Володи Давидовича, донесшийся до нас через корпус. Сразу стало спокойно".

Когда ребята выбрались наружу, их быстро подняли на крутой берег, усадили в машину, и она с воем умчалась. Через 10 минут после выхода из дома экипаж был уже на тридцатиметровой "глубине" в декомпрессионной камере.

На следующий день, 22 сентября, давний наш знакомый, буксир "Афанасий Никитин" легко сдернул подводную лабораторию с отмели, и "Черномор" занял привычное место своей зимней стоянки, на берегу Голубой бухты.

Эксперимент "Черномор-71" был завершен несколько раньше условно намеченного двухмесячного срока. Но главные задачи, поставленные перед экипажем, были успешно выполнены. За 51 сутки (что всего на 9 суток меньше рекордного срока, который пробыл под водой экипаж американской лаборатории "Тектайт") экипаж собрал уникальный научный материал.

Это был заслуженный успех "витязей "Черномора"". Газета "Известия", напечатав репортаж об экспедиции, дала аншлаг на первой полосе, в котором говорилось, что экипаж "Черномора" успешно выполнил длительные исследования на глубине 15 метров по комплексной океанологической и медико-физиологической программе.

Московский корреспондент американской газеты "Геральд трибюн", сообщив об успешном завершении эксперимента, писал, в частности: ""Тектайт", "Черномор" и подобные подводные камеры являются частью исследовательской программы, осуществляемой в Соединенных Штатах, Советском Союзе и других странах, цель которой - убедиться в способности человека не только жить продолжительное время под водой, в условиях изоляции, но и работать, проводить научные исследования".

Между тем в Москве и Геленджике уже готовились к новому штурму глубин.