Батискаф ФНРС 3

Итак, спустя пять лет после не совсем удачного испытания первого батискафа О. Пикара по его замыслу и при его участии был построен новый батискаф ФНРС 3. По договору 1950 г. между Бельгийским национальным фондом и ВМФ Франции постройку выполнили французские военные моряки в доках Тулона, и после первых трех погружений батискаф поступил в полное распоряжение французского флота. Вначале проектированием и постройкой батискафа руководил главный корабельный инженер Гемп, а затем кончали работы его заместитель Жорж Гуо и молодой лейтенант инженер Пьер Вильм.

Ввиду того, что работы по проектированию и постройке французско-бельгийского и итальянского батискафов велись параллельно, в их устройстве имеется много общего. Да иначе и быть не могло, так как вдохновителем обоих проектов был вездесущий профессор О. Пикар!

Печальный опыт погружений первого батискафа ФНРС 2 подсказал много усовершенствований. Новые батискафы ФНРС 3 и Триест уже не были "мышеловками", в которых после всплытия томились беспомощные люди, вынужденные по нескольку часов ожидать подъема батискафа на борт судна-базы. Батискаф превратился в маленький корабль, который можно было буксировать другим судном даже в небольшой шторм.

Чтобы дать экипажу возможность выйти из гондолы сразу же после всплытия, пришлось вставить в поплавок вертикальную трубу (шахту) с трапом, а нижний конец шахты соединить с камерой- вестибюлем. Из вестибюля, открыв крышку люка, можно было попасть в гондолу, всегда находящуюся под водой.

Интересно отметить, что эти усовершенствования были предложены Пикаром еще в 1938 г. в отвергнутом тогда проекте буксируемого батискафа. Развивая идеи этого проекта с учетом опыта испытаний первого батискафа ФНРС 2, в июле 1949 г. О. Пикар разработал новый проект, который, по существу, и был прообразом ФНРСЗ и Триеста, отличающихся один от другого в основном формой легкого корпуса - поплавка.

Батискаф ФНРС 3

Легкий корпус-поплавок ФНРСЗ по обводам в точности копирует небольшую подводную лодку и, хотя в этом нет особой необходимости, принятая форма придает ему обтекаемость и изящество. Длина его 16 м, а диаметр 3,35 м. Поплавок разделен прочными непроницаемыми переборками на 13 отсеков.

Для уменьшения размахов бортовой качки при плавании на поверхности по обоим бортам поплавка, в нижней его части, установлены успокоители качки - боковые кили. Поплавок заполняется 78000 л бензина. Как уже отмечалось, гондола ФНРСЗ ранее была использована на ФНРС 2.

Балласт расположен в нескольких местах: маневровый балласт- стальная дробь диаметром 3 мм - насыпан в четыре цилиндра (как раз под гондолой), оканчивающихся воронками, а аварийный балласт -2 т дроби -хранится в двух ящиках, находящихся под поплавком и видимых через иллюминатор. Все бункеры для хранения стального балласта (дроби) снабжены электромагнитными затворами. Для питания батискафа электроэнергией в верхней части поплавка расположены две аккумуляторные батареи, каждая весом около 600 кг. В случае аварии от них можно легко избавиться: достаточно выключить четыре электромагнита.

Два электродвигателя мощностью каждый по 1 л. с. дают возможность двигаться вдоль дна со скоростью примерно 15 м/мин. (пол-узла).

Батискаф снабжен сильными источниками света. Два прожектора мощностью по 1000 вт освещают пространство перед главным иллюминатором; рядом с прожектором установлена лампа для фотографирования. Наблюдать за состоянием поплавка, а также предупреждать столкновения при движении помогают носовой и кормовой прожекторы в оконечностях батискафа.

Устройство ФНРС 3

В корме поплавка размещены ультразвуковые приборы для определения расстояния от батискафа до дна и до поверхности моря. Над рубкой расположена антенна радиотелефона, работающего только на поверхности. Для подводной связи служит ультразвуковой телеграф. На батискафе имеется магнитный компас (на мачте) и все основные приборы и устройства, о которых; говорилось ранее. В рубку выходят концы воздушных труб, которые служат для подачи воздуха в гондолу в первый момент всплытия батискафа.

Гайдроп, прикрепленный к гондоле, представляет якорную, цепь длиной 10 м и весом около 150 кг. В случае необходимости гайдроп можно отделить от батискафа.

ФНРС 3 был готов несколько раньше Триеста. 2 июня 1953 г. портальный кран Тулонской верфи подошел к батискафу и приподнял его для взвешивания (вес ФНРС 3 без бензина составлял 28600 кг), а на следующий день - опустил на воду. Серия погружений с целью испытаний батискафа началась 19 июня, когда Ж. Гуо и П. Вильм опустились на 28 м. С каждым погружением глубина спуска увеличивалась, причем каждому глубоководному погружению Гуо и Вильма предшествовал спуск на еще большую глубину без экипажа - с автоматом, сбрасывающим балласт по достижении заданной глубины.

14 августа Гуо и Вильм опустились на 2100 м - это был мировой рекорд глубины, достигнутой человеком! Однако просуществовал этот рекорд всего полтора месяца: он был превзойден О. Пикаром, который спустил свой Триест на воду на 2 месяца позже, но быстрее провел процесс испытаний и освоении батискафа.

В конце 1953 г. Гуо и Вильм начали готовить ФНРСЗ к погружению на 4000-5000 м. Будучи участниками проектирования и постройки батискафа, они были уверены в надежности работы всех его устройств и механизмов и, следовательно, в благополучном исходе всей операции.

Для участия в пробных испытаниях и подготовке к установлению нового рекорда были приглашены многие специалисты по глубинным исследованиям, в том числе капитан Кусто. Безусловно, путешествие в таинственные глубины моря на удивительном подводном дирижабле представлялось весьма заманчивым предложением, поэтому Кусто, живо интересовавшийся ходом испытаний, по первому телефонному звонку вылетел из Парижа и уже в море присоединился к экспедиции.

За последние годы было изобретено много новых аппаратов для подводных исследований и усовершенствованы кинокамеры и фотоаппараты для съемок на большой глубине. Программа предстоящего погружения для осмотра подводного каньона предусматривала и испытание новых образцов съемочной аппаратуры. Большое значение отводилось работам по раскрытию тайны так называемого подводного отражающего слоя - проблеме, возникшей в океанографии с появлением в 1930 г. эхолота. Было обнаружено, что во всех морях эхолоты регистрируют в более глубоких слоях плотный слой воды, поднимающейся ночью и снижающейся днем. Этот слой находится между поверхностью и действительным дном, чаще всего на глубине около 100-450 м. Предполагали, что таинственный слой возникает вследствие разности температур, солености воды или других физических факторов; он мог быть также и слоем воды, густо насыщенным мелкими морскими организмами.

Загадку отражающего слоя пытались разгадать при помощи глубинной кинокамеры, управляемой с борта надводного судна. Такая камера, оборудованная лампой-вспышкой, дала возможность провести съемку многочисленных кадров на больших глубинах. На многих кадрах были запечатлены различные животные, медузы и множество мельчайших пятнышек: очевидно, это были мелкие живые организмы. Изобретатели кинокамеры заявляли, что после усовершенствований ею можно достичь тех же результатов, что и при помощи батискафа, зато без затраты больших средств и без всякого риска для человека. Предстоящие испытания батискафа должны были, наоборот, доказать преимущества непосредственного наблюдения и съемок из батискафа перед съемкой "наугад" глубинным киноаппаратом...

Наконец все было готово. Для погружения выбрана впадина, ранее хорошо обследованная и обмеренная. Эхолот исследовательского судна Эли Монье показывал глубины; 1100, 1160, 1200, 1230 м, которые совпадали с показаниями морской карты. Экспедиция приближалась к месту погружения.

Вот запустили компрессоры и начали накачивать воздух в баллоны аквалангов. Дело в том, что акваланги пригодились и здесь: их применение дало возможность перед погружением тщательно осмотреть все приборы и устройства, находящиеся на подводной части батискафа, и даже сопровождать его на первых десятках метров погружения. Участники испытания один за другим нырнули и, плавая под водой вокруг батискафа, неторопливо и тщательно обследовали каждую деталь. Инженер Вильм, отправляющий свое судно и двух друзей - Гуо и Кусто - в таинственную пучину, сам проверил затворы, удерживающие балласт в бункерах, защелку гайдропа и семь электромагнитов аварийного балласта.

Вот вспыхнули фары, и батискаф приобрел вид странного чудовища, мерцающего огнями в зеленоватой воде... Закончив подводное обследование, три человека-амфибии взобрались на узкую палубу батискафа. В черных резиновых костюмах с прозрачными масками, закрывающими лица, и баллонами за спиной они казались существами из другого мира. Шлепая резиновыми ластами по палубе, они направились к рубке; странная походка еще более подчеркивала своеобразие этих фигур. Можно понять поведение акул, которые обычно не трогают аквалангистов, даже плавающих рядом: они, очевидно, убеждены, что эти странные существа, пахнущие резиной, совершенно несъедобны...

Освободившись от подводного костюма, Гуо вошел в рубку и открыл верхний входной люк. Он еще раз оглянулся вокруг, как бы прощаясь с солнечным светом, и начал спускаться вниз. Следом, с трудом протискивая свой фотоаппарат, пролез капитан Кусто. За ним закрыли верхний люк, а когда он протиснулся в гондолу, опустили и крышку тяжелого нижнего люка с маленьким, но необычайно толстым стеклом в центре. Гуо старательно задраил люк шестнадцатью массивными болтами...

Гондола заполнена всевозможными приборами. Они практически не оставили свободного места. Здесь едва размещаются два человека. Перед иллюминатором лежит маленькая подушка, на которую встает на колени капитан Кусто; теперь он похож на мусульманина, с молитвой обращающегося к аллаху. Необычайная тишина производит впечатление полной оторванности от мира. Едва слышен спокойный шум приборов. Одноглазое чудовище, проглотившее смельчаков, готово нырнуть на двухкилометровую глубину!

Вот открывают клапан на кислородном баллоне, и мягкое шипение газа, обеспечивающего жизнь, наполняет гондолу. Дышать легко; воздух ничем не отличается от наружного. Система регенерации работает хорошо. Затем открывают кран затопления, и вода быстро заполняет шахту, через которую Гуо и Кусто только что спустились в гондолу. Батискаф начинает терять положительную плавучесть и медленно погружается. Прежде чем уйти под воду, двое испытателей услышали по радиотелефону последние показания эхолота Эли Монье.

Все смолкло: антенна ушла под воду, и радиосвязь оборвалась. Батискаф погружался. Капитан Кусто смотрел через иллюминатор на плывшего с кинокамерой в руках аквалангиста, который снимал погружающийся батискаф: было видно, что киноаппарат и горб из двух баллонов на спине сильно стесняли его движения. Вода вокруг него еще была прозрачна, но совершенно пустынна; на было видно ни рыб, ни планктона. Вот глубина погружения дошла до 90 м. Сопровождающий аквалангист, сделав прощальный жест рукой, исчез: 100 м - для него - предел!

Киносъемка батискафа уже прекратилась. Его силуэт уменьшался и, как бы растворяясь, исчезал в темной глубине моря. Кинооператор-амфибия, лениво планируя, поднимался к поверхности моря, которая кажется снизу колеблющимся стеклянным потолком, отделяющим зеленоватый подводный "мир безмолвия" от мира воздуха и солнца...

Погружение батискафа происходит с минимальной скоростью; "то позволяет тщательно осматривать подводное царство. Сейчас оно по-прежнему пустынно. Изумительный, теперь уже чистый синий цвет воды постепенно становится все более темным. Скорость погружения несколько увеличивается: сказывается сжатие бензина. Приходится сбросить немного балласта, чтобы облегчить судно.

Включается яркий свет у самой гондолы; он освещает воду на расстоянии трех метров от иллюминатора и дает возможность производить съемку. Однако снимать все еще нечего, а фару уже нужно гасить, так как она может гореть только 30 с и затем должна охлаждаться. Вторая фара отстоит дальше от гондолы; она посылает ослепительный пучок света вниз, в черную глубину; третья фара, наиболее удаленная, дает расплывчатый светлый круг. Вода по-прежнему остается прозрачной.

На глубине 125 м было замечено неяркое мерцание отдельных точек, количество которых медленно нарастало. На глубине 160 м батискаф попал в густое облако планктона. Точнее, это не облако- это скопление мерцающих точек диаметром не более 2 мм; их множество, но вода между ними остается совершенно прозрачной...

Два наблюдателя взволнованно смотрят на необычную картину. Начинается съемка. Скорость погружения опять становится чрезмерно большой, и Гуо, нажимая на кнопку, выпускает струю балласта. Круглые металлические шарики, грохоча, скатываются по верхней части гондолы; этот грохот напоминает дробный стук дождя по железной крыше. Погружение снова несколько замедляется.

Как только включается киносъемочный аппарат, пространство перед иллюминатором озаряет ослепительный свет вспышки. Вид за стеклом напоминает прекрасную летнюю ночь с мерцающими огнями расположенного вдали города. Самые светлые пятна-огни неподвижны, но некоторые из них внезапно, толчками, двигаются. Трудно даже установить, сколько тех и других в светлой массе светлячков. Среди этих светлых пятен внезапно появляются нити длиной в четверть метра - это сифонофоры (Сифонофоры - от греческих слов сифон (трубка) и форос (несущий) - свободно плавающие морские кишечнополостные животные).

Батискаф уже погрузился на глубину 260 м и замедлил движение. Очевидно, скорость погружения гасится сопротивлением воды движению батискафа. Но вот сброшена еще порция балласта, и батискаф неподвижно повис в воде. Видимо, здесь соприкасаются различные по плотности слои воды; это, как говорят подводники, "жидкий грунт". Отчетливо чувствуется, что вода внизу более плотная. Батискаф очень чувствителен к смене температур; даже очень малое изменение наружной температуры может изменить его подводный вес на сотни килограммов. Чтобы продолжить погружение, приходится выпустить часть бензина...

Иногда маленькие чудовища проплывают мимо иллюминатора, чуть ли не заглядывая внутрь гондолы. Теперь картина снаружи напоминает неподвижно висящий в воздухе (как бы сфотографированный) снег, которому никогда не суждено упасть на землю.

На глубине 370 м был выключен внутренний и наружный свет. Когда глаза привыкли к темноте, оказалось, что снаружи вода имеет спокойно-тусклый цвет с синеватым оттенком. Можно было хорошо рассмотреть креветок, маленьких медуз и прочих глубинных жителей; среди этого разнообразного скопища микроорганизмов плавали стаи рыб. Вызывали изумление яркие рыбки длиной по 5 см; они были покрыты серебристой чешуей и имели прозрачные хвосты и круглые шарообразные глаза, сидящие на отростках.

При дальнейшем медленном погружении на глубинах от 400 до 800 м все животные, резвившиеся снаружи, казались совершенно одинаковыми. Хотя солнечный свет едва проникал сюда, здесь скопилось бесчисленное множество организмов; видимо, поэтому вода казалась менее прозрачной.

Длительное пребывание в неудобной позе действовало крайне утомляюще: приходилось все время изменять положение тела, чтобы избавиться от судороги ног. Гуо по-прежнему все свое внимание уделял управлению батискафом, да и понятно: ведь он совмещал профессии экипажа целого судна и нес всю ответственность за исход глубинной экспедиции.

Вследствие увеличения плотности бензина скорость погружения все время стремилась увеличиваться, поэтому для торможения часто приходилось сбрасывать все новые порции балласта. Судно было очень послушным.

Включение гребных электромоторов дало батискафу возможность пройти около мили в горизонтальном направлении. Вовремя этого глубоководного рейса гондолу наполнило жужжание гребных винтов. Вначале скорость была так мала, что ее трудно было уловить по внешним признакам, однако вскоре она увеличилась. Это было заметно по ускорению движения живых организмов, проносящихся перед иллюминатором в освещенной воде. Безусловно, если бы горизонтальное движение происходило около дна, развиваемую батискафом скорость определить было бы легче.

В гондоле иногда приходилось регулировать расход кислорода, чтобы дышалось по-прежнему легко.

Судя по поведению многочисленного местного "населения", оно тоже не ощущало недостатка в кислороде. Батискаф подходил к уровню, достигнутому Биби и Бартоном в 1934 г. На глубине 1000 м плотность "населения" еще более возросла; появились какие-то красные с белым рыбы, потом большие креветки, судорожно работающие своими длинными ножками; среди них мелькали маленькие креветки с длинными усиками, согнутыми под прямым углом. Затем появилась странная одинокая рыба - треугольное серебристое привидение длиной около полуметра.

Внезапно сверкающая струя пересекла поле зрения перед самым иллюминатором: это что-то большое промелькнуло и скрылось в темноте. Неизвестное существо прошло слишком быстро, и его не удалось рассмотреть...

Из какого-то расплывчатого пятна возник червеобразный кальмар, двигающийся задом наперед. На какую-то долю секунды он остановился, как бы ослепленный лучом прожектора. Было хорошо видно его ракетоподобное тело (длиной около полуметра) с десятью щупальцами. Исчезая, он выпустил облако белой жидкости. Известно, что осьминоги и кальмары, обороняясь, выбрасывают черную жидкость. Но здесь, когда был выключен прожект тор, оказалось, что выпущенная кальмаром жидкость даже светится в темноте. Еще не исчезло это видение, как другой кальмар выстрелил в батискаф светящейся жидкостью, а следующий кальмар выпустил такое большое белое облако, что оно практически закрыло весь иллюминатор...

Батискаф приближался ко дну. Приходилось пристально вглядываться вниз, где яркий сноп света фары терялся во тьме. Наконец глубоко внизу возникло слабое молочное сияние - это свет начал отражаться от поверхности дна. Вскоре дно стало просматриваться более отчетливо. Цепь-гайдроп, висящая под гондолой, коснулась дна, снижая вес судна ровно настолько, чтобы замедлить и остановить погружение. Не ощущалось никакой вибрации: батискаф повис неподвижно примерно в трех метрах над дном моря на глубине 1230 м...

В этот момент Кусто радостно вскрикнул: "Акула!" Гуо расхохотался и начал было издеваться над пионером подводного плавания, на разум которого, очевидно, подействовало длительное пребывание в гондоле. Но когда Кусто отодвинулся и дал Гуо заглянуть в иллюминатор, тот "оказался нос к носу с величественной бестией длиной не менее 2 м, которая разглядывала гондолу своими выпуклыми глазами и затем, взмахнув хвостом, равнодушно скользнула в сторону, как будто всю жизнь имела дело с батискафами..."

Мимо иллюминатора проплыла еще одна акула, затем в свете фар появилась третья, уже совсем маленькая акула (около метра длиной), которая медленно подплыла прямо к иллюминатору, пока ее нос не коснулся плексигласа. Видимо, она хотела взглянуть на Кусто. Затем, удовлетворив свое любопытство, она медленно уплыла в темноту. Были видны и более крупные акулы, по крайней мере, до 3 м длиной. В отличие от своих сестер, живущих в верхних слоях моря, они имели широкие плоские головы, удлиненные спереди, с большими выпуклыми белыми глазами, сверкающими в лучах прожектора. Они лениво кружились в освещенном пространстве, отбрасывая большие тени на тусклое илистое дно.

Дно все-таки просматривалось плохо, поэтому было решено посадить гондолу на ил, выпустив еще немного бензина. Техника этого приема была разработана теоретически, но еще никогда и никто не проделывал его на глубине. Было очень опасно терять драгоценный бензин, но исследователи пошли на риск. Батискаф погрузился на последние метры, отделявшие сферу гондолы от дна. Гондола легко, без удара, села на грунт, подняв легкое облачко ила.

Теперь иллюминатор, наклоненный вперед, находился всего в метре от дна Тулонской впадины. Чистый желтоватый песок или ил был усеян бесчисленными холмиками, пронизанными небольшими отверстиями, похожими на норки сурков. Это говорило о том, что даже в грунт морского дна проникли живые существа. Креветки длиной по 10-12 см плавали вокруг.

Экипаж батискафа решил не торопиться и оставаться на дне подольше, чтобы в течение по крайней мере четырех часов производить кино- и фотосъемку. Нужно было внимательно осмотреть окружающий ландшафт и обсудить все пережитое за это время.

Снаружи продолжали кружить акулы. Они появлялись в поле зрения иногда по три-четыре сразу; их огромные причудливые тени скользили по песку. Бесчисленные живые организмы превращали воду в подобие супа, густота которого увеличивалась. Погружение батискафа уже опрокинуло некоторые традиционные представления о глубинах моря. Теперь, по крайней мере, проблема глубоководного отражающего слоя представлялась в совершенно новом свете: было обнаружено, что глубоководный отражающий слой отсутствует, зато существует большой слой "живой ухи", распространяющейся вниз и становящейся все гуще.

Перед тем, как запустить двигатели, чтобы немного пройти вдоль дна, Гуо надавил кнопку, собираясь выпустить немного балласта и оторваться от грунта, но... Предоставим слово ему:

"Вдруг раздался удар, поплавок загрохотал, и все вокруг батискафа погрузилось в полную темноту... В моем уме сверкнуло возможное объяснение: сдали электромагниты, удерживающие ящики аккумуляторных батарей. Если по какой-то причине, которой я еще не знал (Очевидно, когда Гуо нажал кнопку сбрасывания балласта, действие этого механизма вызвало небольшую перегрузку в электрической цепи и перегорел предохранитель, а так как цепь разомкнулась, то автоматически были сброшены и бункеры с балластом, и обе аккумуляторные батареи, и цепь-гайдроп), они сбросили батареи, то батискаф, став легче на тонну, должен взлететь...

- Но мы не поднимаемся, - сказал Кусто слегка дрожащим голосом"...

Стрелка глубиномера не двигалась. Не присосалась ли гондола ко дну? Ведь освобожденное от веса балласта судно должно немедленно взмыть вверх... Это были ужасные секунды. Стояла гнетущая тишина. Освещение внутри гондолы действовало (оно работало от собственных источников питания), но так как наружные огни погасли и во внезапно наступившей тьме дна не было видно, то определить, поднимается ли батискаф или продолжает оставаться на дне, было невозможно...

Внезапно указатель вертикальной скорости заработал и сразу же стал показывать максимум. Вот шевельнулась и стрелка манометра-глубиномера, а вскоре и глубиномер и лаг одинаково показывали, что судно очень быстро движется к поверхности. Гуо торопливо подавал предупредительные сигналы судну, поджидавшему на поверхности, чтобы избежать столкновения с его днищем.

Оба испытателя были преисполнены чувством благодарности к конструкции своего судна, которое столь быстро поспешило наверх в тот момент, когда что-то испортилось. Все более светлело в иллюминаторе, и вскоре батискаф оказался в надводном положении. Продув воду из входной шахты и открыв люки, Гуо и Кусто вылезли из тесной гондолы на палубу батискафа. На поверхности море было неспокойно, но им показалось, что солнце никогда еще не светило так ярко...

Погружение на 1230 м продолжалось 2 ч 30 мин.

Теперь предстояла отправка батискафа ФНРСЗ в Дакар, где в гораздо более глубоком месте Гуо и Вильм готовились совершить рекордное погружение на 4 км.

Прошло почти два месяца. 13 февраля 1954 г. батискаф снова был готов к спуску; бункеры были заполнены балластом, а отсеки поплавка - бензином. Военный буксир Тенас в солнечную ветреную погоду вышел из Тулона, буксируя батискаф к району погружения. Ночь и почти весь следующий день Тенас шел со скоростью не более 4 уз, ведя на буксире батискаф.

В 160 милях юго-западнее Дакара глубина океана равнялась 4050 м. Здесь было ровное мягкое дно, что очень важно для благополучной посадки. Но когда экспедиция подошла к назначенному месту, наступила ночь. Погода испортилась. Начался шторм. Вздымались волны четырехметровой высоты. Держать батискаф на буксире в темноте и на такой волне было крайне опасно; пришлось отдать трос и доверить судьбу ФНРСЗ (конечно, без экипажа!) воле рассвирепевшего океана. Всю ночь батискаф носило по волнам, а Тенас осторожно следовал за ним и, опасаясь столкновения в кромешной тьме, все время держал его в луче своего прожектора...

Рано утром моряки, борясь с сильным волнением, подошли на шлюпке к батискафу и снова закрепили буксирный трос; шторм понемногу стихал, и уже можно было начинать подготовку к погружению. На Эли Монье разбудили Гуо и Вильма. На другом судне - Ботам Бопрэ, перегруженном представителями прессы, радио и телевидения, производили последние замеры глубины.

Будучи уверены, что температура внизу держится довольно низкая, Гуо и Вильм предусмотрительно надели теплые свитеры; "на всякий случай" захватили с собой сумку с бутербродами и традиционной бутылкой мускателя. Никто не пытался скрыть беспокойства. Необычайно глубокое погружение волновало всех.

На маленькой шлюпке участники экспедиции подошли к батискафу и выбрались на его палубу. Вильм открыл входной люк и скрылся внизу, а Гуо спустил за борт гайдроп, закрепленный электромагнитом, и начал по очереди проверять все палубные устройства. В это же время подводная команда из трех аквалангистов плавала под батискафом, тщательно обследуя подводные механизмы. Они обнаружили, что одна электромагнитная защелка, удерживающая балласт, была отключена, вследствие чего где-то еще в пути из бункера вылетела целая тонна картечи.

Казалось, эта неудача заставит отложить погружение, однако положение было спасено тем, что предусмотрительный Вильм перед выходом из Тулона погрузил на буксир запасной балласт. Группа моряков на двух надувных лодках занялась перевозкой тяжелых мешков с балластом с Эли Монье на батискаф. Работа оказалась очень трудной, так как волнение еще не утихло и шлюпку швыряло волнами от одного конца батискафа до другого; но люди были полны решимости не задержать погружение. Из первых четырех мешков с дробью половина оказалась на дне, тем не менее, спустя час, бункер был заполнен балластом.

В 10 ч утра Гуо и Вильм поспешно опустились по трапу вниз, захлопнули 140-килограммовую крышку и заперлись в стальном шаре. По телефону они дали команду на палубу открыть воздушный кран заполнения шахты водой; одновременно внутри гондолы они открыли клапаны для заполнения водяных балластных цистерн. Батискаф начал медленно погружаться, и человек, стоявший на палубе, соскочил в резиновую лодку. С этого момента Гуо и Вильм были отрезаны от всего мира. С буксира по радиотелефону они еще слышали голос: "Палуба скрылась под водой... Рубка наполовину вошла в воду... Антенна входит в воду... всего хорошего!"

Но вот все смолкло. Началось погружение. Все напряжение тяжелого утра было забыто. Качка прекратилась. В иллюминаторе стали сменяться уже знакомые картины перехода от света к вечному мраку. После нескольких минут прохождения через зеленоватую воду зоны фотосинтеза зеленый цвет стал переходить в синий; с увеличением глубины погружения синий цвет становился все темнее, переходя в Тускло-черный.

План погружения предусматривал быстрый переход через первые два километра, чтобы сэкономить время на изучение дна. Стрелки глубиномера поворачивались вправо, показывая все увеличивающуюся глубину, а в это время Гуо лихорадочно работал кинокамерой, запечатлевая на пленку падение в глубь океана...

Через 55 мин батискаф уже опустился на километровую глубину. Погружение происходило благополучно, и в гондоле стояла почти абсолютная тишина; но вдруг сальник крана для замера наружного давления дал течь, и тишина нарушилась зловещим звуком; тонкая струйка масла прорвалась через сальник. С трудом найдя большой гаечный ключ среди груды пакетов и аппаратов, Вильм попытался затянуть сальник, но как он ни старался, капли масла до самого конца погружения продолжали капать на голову Гуо, стоящего на коленях перед иллюминатором.

Спуск продолжался с увеличенной скоростью. Теперь она составляла 30 м/мин. За иллюминатором кишели разнообразные животные, среди которых можно было разглядеть множество маленьких медуз, сифонофор, креветок и т. п.; "уха" из живых организмов была очень густой, и при выключении огней бесчисленные светящиеся точки за иллюминатором поразительно напоминали звездную ночь.

Еще через 30 мин батиграф показал 2 км. Ту же цифру показывал эхолот, улавливающий отражение звука от поверхности океана.

Вильм нажал на кнопку электромагнита, открывающего отверстие балластного бункера, и держал ее 100 с, пока не высыпал тонну железной картечи. В результате скорость значительно уменьшилась: стрелка указателя вертикальной скорости почти вернулась к нулю. Батискаф очень медленно проходил сквозь черную мглу. При включении фар были видны залитые ярким светом великолепные красные креветки с длинными усами-антеннами.

В 12 ч дня, спустя 1 ч 55 мин после начала погружения, была достигнута глубина 3 км. Рекорд О. Пикара, поставленный им и его сыном 30 сентября 1953 г. на батискафе Триест, был перекрыт.

Вильм сбросил еще около тонны балласта: батискаф снова был почти остановлен. На этой глубине каждый квадратный сантиметр стального шара гондолы испытывал давление 300 кг: требовалось тщательно обследовать все места, где могло начаться просачивание воды; были осмотрены все уплотнения иллюминаторов, входного люка и особенно проходов электрокабелей. Все уплотнения были сконструированы правильно: увеличение наружного давления улучшало плотность соединений. Вода нигде не просачивалась.

По-прежнему слышалось только нормальное жужжание электроприборов, шипение кислорода, выходящего из баллона, и тиканье часового механизма. Все оборудование, все приборы работали превосходно; погружение можно было продолжать.

После выпуска небольшого количества бензина, батискаф вновь начал медленно опускаться. Давление на стальную сферу возросло уже настолько, что она должна была сжаться примерно на 1 мм.

В 12.45 глубина погружения равнялась 3600 м. Включенный эхолот-самописец начал рисовать профиль дна, имевший странный наклон в сторону кормы. Можно было предположить, что под батискафом находится склон какого-то подводного холма, но показания эхолопа могли объясняться и гораздо проще - некоторым дифферентом батискафа.

При достижении "высоты" около 200 м от дна нужно было начать снижение скорости, так как во всех случаях большая скорость при посадке опасна. Пришлось постепенно выпускать балласт (вначале 250 кг, а затем еще 150 кг), пока батискаф смог получить положительную плавучесть от сбрасывания всего нескольких килограммов балласта (которого оставалось уже так мало, что всплытие возможно было только за счет отдачи цепи-гайдропа). Приближался ответственный момент посадки на дно. Кривая глубины под килем медленно ползла вниз - 100..., 80..., 50..., 20...

Снаружи "живая уха" казалась неподвижной и о продолжавшемся медленном погружении можно было судить только по кривой эхолота и показаниям лага вертикальной скорости. В эти критические секунды в стальном шаре царило глубокое молчание.

Наконец показалось дно. Это было волнующее зрелище. Вертикально падающий луч фары освещал на дне океана светлый круг диаметром примерно около 3 м. Желтый песок был покрыт рябью, как будто здесь протекала когда-то вода; по всей видимой площади дна раскинулись низкие холмики, в которых были ясно видны круглые норы диаметром около 3 см. Животных, входящих или выходящих из своих подземных жилищ, видно не было, но это обилие 'нор, безусловно, указывало на многочисленность их обитателей.

Цепь-гайдроп коснулась дна. Батискаф остановился. Отсутствие достаточного запаса бензина и картечного балласта не позволяло производить маневрирование. Температура воды равнялась 5° С; внутри шара было настолько холодно, что к металлическим предметам было неприятно прикасаться. Температура бензина в первое время была 10° С, но затем бензин стал остывать и сжиматься. Потяжелевший батискаф мягко сел на дно; облако, очень мелкого песка долго кружилось вокруг гондолы, пока его не унесло в сторону легким течением воды...

Посадка на дно произошла в 1.30. Над стальным шаром, в котором сидели два человека, был слой воды толщиной 4050 м; оболочка гондолы воспринимала огромное давление (в общей сложности сила, сжимавшая шар, составляла 68000 т). Но внутри гондолы это давление не ощущалось: здесь по-прежнему все было, как на поверхности моря. Нормальное давление, чистый воздух и электрический свет создавали иллюзию полной безопасности.

За иллюминатором простирался неведомый мир. На дне океана были видны прекрасные колонии морских анемон (Морские анемоны, или актинии, - кишечнополостные животные, своим внешним видом напоминающие растения), которые напоминали тюльпаны, легко покачивавшиеся на медленном течении. И на этот раз, время от времени, в освещенной зоне появлялись большие акулы. Их частое появление на этих глубинах не могло объясняться феноменальной удачей исследователей; это означало, что тысячи подобных рыб живут в мрачной глубине Мирового океана. Опять одна из акул, на этот раз крупная, лениво извиваясь, приблизилась к стальной гондоле. Ее голова оказалась возле самого стекла; казалось, она внимательно рассматривала своими громадными, выпученными глазами неведомое чудовище... К сожалению, в это время Гуо перезаряжал аппарат, и акула позировала напрасно.

План исследований предусматривал трехчасовое пребывание на дне. Время ограничивалось необходимостью всплыть до наступления ночи, чтобы маленькое глубинное судно могло быть взято на буксир еще при дневном свете. Не спеша производили киносъемку. Для увеличения площади обследования было решено включить электромоторы и немного передвинуться вдоль дна. Исследователи чувствовали себя прекрасно. Все шло нормально, однако у дна океана удалось пробыть всего 36 мин. В 2.06 спокойная работа Гуо и Вильма была прервана внезапным сотрясением всего батискафа. Наружный свет погас. Раздался грохот...

Повторился такой же случай, как и в Тулонской впадине: перегорел предохранитель и автоматически выключились электромагниты, удерживавшие аккумуляторные батареи и аварийный балласт. Облегченный батискаф устремился к поверхности океана со скоростью 3,2 км/ч. Пришлось ультразвуковым ключом давать сигналы "я всплываю", чтобы предотвратить столкновение. Ведь удар о киль буксира мог разбить легкий корпус и привести к потере бензина; в этом случае батискаф вновь погрузился бы на дно, но Гуо и Вильм уже не имели бы никакой надежды на всплытие.

Через 70 мин после начала аварийного подъема батискаф выскочил на поверхность в тысяче метров от поджидавших его судов. Гуо сразу же установил радиотелефонную связь с судами, а затем, продув воду из шахты и открыв люки, вместе с Вильмом вышел на палубу. От свежего воздуха и света кружилась голова... Теперь они были уверены в том, что погружения в самые глубокие впадины океана вполне осуществимы.

Так ФНРС 3 установил новый рекорд, которому суждено было продержаться несколько лет - до 15 ноября 1959 г.

Мы рассказали только о двух погружениях, последнее из которых было не просто рекордом, а и решающей проверкой батискафа, рассчитанного на глубину погружения 4000 м (средняя глубина Мирового океана). Как сказал Жорж Гуо, "батискаф распахнул дверь в таинственный глубоководный мир, и она уже никогда не закроется".

Кончился период испытаний. Погружения ФНРС 3 давно перестали вызывать переполох среди журналистов. "Теперь батискаф является просто одним из кораблей флота; он выходит из Тулона, как обычный патрульный катер, и новости о погружении на 2000 м уже никого не интересуют", - так пишет Гуо в эпилоге книги, повествующей о постройке и испытании ФНРС 3.

Батискаф приступил к регулярной работе. Только за три месяца 1954 г. он 10 раз опускался на глубину до 2300 м с учеными на борту. В период с 1954 по 1957 г. было проведено 28 погружений в Средиземном море и в Атлантическом океане, давших науке очень много интересных данных о распределении планктона, о рельефе и обитателях дна и придонных течениях.

В 1958 г. батискаф был арендован Японией. Тем же летом начались его погружения у северо-восточной части о. Хонсю с участием японских ученых. Проводились важные океанографические и биологические исследования; изучалась циркуляция воды в районах глубоководных впадин, где предполагалось захоронение радиоактивных отходов. Для руководства работами был создан специальный Батискафный комитет, в состав которого вошли представители пяти крупных научно-исследовательских организаций.