Глава первая. Вкус воздуха

Вкус воздуха

Вы как в детском волшебном сне! Словно птица, распластавшая крылья в восходящем потоке воздуха! Достаточно легонько шевельнуть рукой или ногой, чтобы начать плавно перемещаться в нужную сторону. Вы испытываете неведомые доселе чувства и ощущения, которые могут быть понятны только человеку, хоть раз побывавшему под водой. Это не полет и не пребывание в невесомости. В космосе человек не имеет опоры, вы же прекрасно владеете своим телом, ставшим вдруг таким легким и послушным. В грудь вливается ощутимо вкусный воздух. Вы дышите и удивляетесь этому. Легкие наполняются воздухом, в то время как вокруг вас вода, и мозг тревожно напоминает: осторожно, это опасно, задержи дыхание, скорее выбирайся на поверхность!

А вы дышите! Вдыхаемый вами самый обычный воздух кажется во сто крат ароматнее и гуще атмосферы соснового бора, крепко настоянной на хвое и травах, которой вы иногда наслаждаетесь, покинув душный город. Вы чувствуете себя, "как рыба в воде"!

Описанные выше чувства и мысли возникают, как правило, у всякого человека, впервые надевшего акваланг и ушедшего под воду. И действительно, акваланг замечательный прибор. Он открывает перед людьми совершенно новые возможности, границы которых еще и сегодня трудно определить. Давайте познакомимся с ним поближе. С этой целью сначала совершим совместную поездку на юг, к берегам теплого Черного моря, под водой которого родилась не одна тысяча подводников, людей, поверивших в свои силы и в чудесный аппарат акваланг, дающий возможность дышать в воде.

Мы поем. Поем уже много часов подряд. Наши голоса, и ранее не приводившие в восторг даже весьма ограниченный круг слушателей, совершенно осипли. Давно пропеты все известные нам популярные песни. Исполнены любимые вещи из репертуаров Собинова и Утесова. Продолжаем петь упорно, чтобы не уснуть. Прямая, как стрела, серая лента автострады Москва - Симферополь, раскаленная солнцем, блестит, словно политая водой. Монотонный звук, издаваемый прилипающими к асфальту покрышками, убаюкивает. Но спать нельзя. Навстречу несется поток машин в Москву. А мы спешим на юг, к морю. Не прекращаем свои вокальные упражнения, даже проезжая мимо монументально стоящих орудовцев, которые, видимо, уже привыкли к таким поющим экипажам. Можно было бы съехать на обочину, отдохнуть, выспаться, но мы спешим. Целый год ждали этого времени. Много месяцев готовились к тому, чтобы провести свой отпуск в необычных и потому особенно привлекательных прогулках под водой.

За прошедшую зиму мы сумели наладить производство ласт и масок, которые в 1958 году еще не выпускались промышленностью, и, самое главное, успели изготовить пятнадцать аквалангов по чертежам изобретателя акваланга французского инженера Ганьяна. Кроме того, мы сконструировали и сделали боксы под кинокамеру и фотоаппараты, смастерили ружья для подводной охоты, скомпоновали компрессор высокого давления для зарядки аппаратов и сделали многое, многое другое.

Наш "Москвич" упорно катится на юг. Просто удивительно, как удалось разместить на нем и в нем столько груза. Багажник забит желтыми, как зрелые дыни, баллонами, на крышу взгромождены компрессор, канистры с бензином, маслом и водой. Заднее сиденье под самый потолок завалено кинокамерами, фотоаппаратами и боксами. Вся наша техника бережно переложена предметами небогатого, рассчитанного на теплую погоду туалета и спальными принадлежностями, необходимыми "дикарям", собирающимся большее время суток провести под открытым небом. Единственное нормальное "посадочное" место в машине - кресло водителя, Олега Серова, который бессменно сидит за рулем.

Из Симферополя выезжаем в темноте. Скорость продвижения к цели значительно сократилась. Теперь дорога петляет среди скал. В узком пучке света, вырываемом из темноты фарами, появляются то отвесные каменные стены, то кажущиеся бездонными провалы. Езда по незнакомой горной дороге щекочет нервы. Несмотря на глубокую ночь, спать уже совсем не хочется. Нам нужно попасть в Карабах, находящийся между Алуштой и Ялтой. Бесконечные повороты, подъемы и головокружительные спуски. Алушту проезжаем не задерживаясь. Снова бесчисленные виражи. Нещадно ругаем шоферов встречных машин. Они почему-то не гасят фар и проносятся мимо, спихивая нас с дороги. Подъезжаем к Малому Маяку.

Нигде ни огонька. Темень кромешная. Ни звезд, ни гор, пи моря. Наобум сворачиваем в какой-то чернеющий в стене пролом. Медленно и томительно долго сползаем вниз к морю. Порой становится жутковато. А что, если откажут тормоза? Наконец останавливаемся на крохотной площадке, втиснувшись между двумя уже стоящими там машинами. Все! Мы у цели!

Утром, еще не подняв головы, понимаем, что приехали действительно туда, куда нужно. До ушей доносятся обрывки специфических фраз, характерное позвякивание пряжек ремней о баллоны аквалангов. Да, несомненно это лагерь подводников.

Мы несколько удивлены, увидев такую массу людей, собравшихся вроде нас штурмовать подводную целину Черного моря. Глядя на загорелые, ладные фигуры юношей и девушек, уверенно и деловито снующих по побережью, испытываем нечто похожее на ревность. Они раньше нас познакомились с морем, уже знают его и вошли в клан людей избранных, обращающихся к Нептуну "на ты". Утешаем себя тем, что все еще впереди. Отпуск, сулящий новые впечатления, только начинается!

Карабах забит людьми, приехавшими сюда и по путевкам, и просто так, по зову сердца. Единственный в лагере компрессор работает почти безостановочно. Компрессорщик - самый уважаемый и дорогой гость в любой палатке, в любом "кубрике". "Дикари" относятся к нему с нескрываемым подобострастием. Ничего не поделаешь, акваланг без воздуха - просто очень тяжелая и неудобная штука, которую и использовать нельзя, и бросить жалко.

Мы жить в лагере не собираемся. Однако, несмотря на то что имеем свой компрессор, заручаемся разрешением местного начальства на периодическую "забивку" аппаратов воздухом. Самодельный компрессор хорош, но мощный заводской лучше.

Получив "добро" на зарядку, отправляемся искать Юрия Проферансова - председателя секции подводного плавания одного из заводов, с которой мы кооперируемся. Юрий обещал снабдить нас кое-какими недостающими для аквалангов деталями. Найти его оказалось делом несложным: добродушный, с первых минут располагающий к себе человек, он здесь довольно популярен.

Окончив кое-какие дела, поднимаемся наверх искать жилье. Вполне сносное пристанище найдено вскоре совсем рядом с лагерем подводников в Малом Маяке. Теперь можно заняться сборкой аквалангов.

Так что же такое акваланг? Попробуем вместе с вами разобраться в устройстве и принципе действия дыхательного аппарата на какой-либо простейшей модели.

В нормальном состоянии человек вдыхает и выдыхает в среднем 12 литров воздуха в минуту. Для простоты расчетов будем считать, что объем так называемой легочной вентиляции не 12, а 10 литров в минуту. Следовательно, за час через легкие проходит около 600 литров воздуха при нормальном атмосферном давлении. Если учесть, что средний объем легких 6000 кубических сантиметров, а приблизительная площадь их поверхности около 600 квадратных сантиметров, то окажется, что в обычных, земных условиях на грудь давит груз, превышающий полтонны. Мы не замечаем этого: организм, и в частности мышцы, обеспечивающие дыхательные движения грудной клетки, рассчитаны на такую работу.

Если вам вздумается подышать воздухом земли на десятиметровой глубине, выставив на поверхность трубку, то это будет равносильно попытке вдохнуть воздух в том случае, когда на вас давит груз, равный весу автомобиля "Москвич". Чтобы получить возможность дышать под водой, нужно сделать так, чтобы давление внутри грудной клетки было равно окружающему, только тогда мышцы снова смогут выполнять свою работу. Короче говоря, нужно иметь устройство, подающее в легкие воздух с некоторым избыточным давлением. Такое приспособление можно представить в виде емкости из резины, снабженной шлангом для дыхания с краником. Если взять с собой под воду хотя бы волейбольную камеру с прикрепленным к ней шлангом, то, удерживая ее на уровне грудной клетки, можно сделать вдох. Это станет возможным потому, что воздух в камере будет сжат водой и внутри нее установится давление, равное давлению окружающей среды. Для того чтобы пробыть на десятиметровой глубине всего одну минуту, надо накачать в камеру не менее 20 литров воздуха. Ну а если вы захотите продлить эксперимент до часа, то под воду необходимо будет утащить воздушный шар, имеющий объем полтора кубических метра. Человеку это явно не под силу. Вот почему неизменной частью любого акваланга являются воздухохранилища - баллоны со сжатым воздухом.

В развернутой под открытым небом импровизированной мастерской мы с Олегом Серовым занимаемся тем, что соединяем привезенные баллоны попарно. Это значит, имея за спиной по два баллона емкостью в 7 литров каждый, мы будем брать под воду 2100 литров воздуха, сжатого в 150 раз. Можно было бы собирать кассеты и из трех баллонов, как это практикуют французы и некоторые наши товарищи, однако тогда акваланг весил бы уже не 22 килограмма, а свыше 30. Нам предстоит много ходить по берегу, поэтому таскать лишние 10 килограммов совершенно ни к чему. Да и баллонов маловато - мы взяли с собой 5 легочных автоматов и только 10 баллонов.

Со сборкой автоматов возни значительно больше. Кстати, легочный автомат - это, грубо говоря, та же самая волейбольная камера. Его назначение - подавать воздух в легкие человека под давлением, равным давлению воды на грудную клетку. Устроен "легочник", как называют его подводники, довольно просто. Представьте себе две пустые плоские консервные банки. В донышке одной из них просверлено несколько отверстий. Если между краями банок зажать кусок резины, а затем опустить их под воду, то под давлением жидкости резина прогнется в сторону дна банки, не имеющей дырок. В этом случае установленная нами диафрагма будет играть роль упомянутой выше волейбольной камеры, сжимающей воздух в банке до нужного давления. Фактически механизм подачи воздуха в легкие несколько сложнее. Прогибаясь под давлением воды, диафрагма нажимает на систему рычагов, которые открывают впускной клапан. Из него в полость, ограниченную диафрагмой, поступает сжатый воздух. Воздух подается до тех пор, пока мембрана не выпрямится, то есть не уравняется давление воды на диафрагму и воздуха, находящегося под ней. Выпрямившись, она перестает давить на рычаги, и впускной клапан закрывается. Таким образом, в пространстве под диафрагмой, в нашей "непродырявленной" банке, накопится порция поступившего из баллонов воздуха, сжатого до давления, соответствующего глубине погружения. Если в этом объеме сделать отверстие и присоединить к нему шланг с загубником, то можно будет вдохнуть, не нагружая мышцы грудной клетки. Правда, какое-то усилие все-таки необходимо - надо преодолеть так называемое сопротивление легочного автомата на вдохе. Однако величину его можно свести до минимума. Этого добиваются улучшением системы рычагов и увеличением проходного сечения шланга вдоха. Таким образом обеспечивается поступление в легкие воздуха под давлением, соответствующим глубине погружения.

Автоматы, которые мы с Олегом сейчас собираем и регулируем, так называемого двухступенчатого типа. Это значит, что воздух из баллонов поступает под клапан под давлением, сниженным до 7-10 атмосфер. Делается это при помощи специального редуктора. Существуют воздушные дыхательные аппараты, построенные по более простой одноступенчатой схеме. В таких аквалангах воздух из баллонов поступает прямо под впускной клапан. В этом случае проходное отверстие клапана значительно меньших размеров.

Мы используем ставшую классической схему Кусто - Ганьяна. Все детали изготовлены нами по копиям с французских чертежей, в связи с чем легочные автоматы несколько отличаются от устанавливаемых на отечественных аппаратах ABM-I (Аппарат воздушный морской).

С каждым из "легочников" Серов возится долго. Он что-то подпиливает, подгибает, меняет прокладки. Нажимая пальцем на рычаг "качалки", открывающей впускной клапан, склоняет голову и прислушивается к сипению воздуха. Автомат настраивается Олегом, как сложнейший музыкальный инструмент. Он священнодействует. Мне, как менее квалифицированному человеку, поручено присоединять шланги вдоха и выдоха. Их нужно прикреплять к клапанной коробке, дающей возможность переключать загубник аппарата с легочного автомата на дыхательную трубку. В качестве шлангов мы используем самые обычные - противогазные. Клапаном выдоха, расположенным под "продырявленной крышкой", служит обычный лепестковый клапан. Он также снят с одного из прекративших свое существование противогазов. Работаем сосредоточенно, можно сказать, благоговейно. Ведь от качества сборки будет зависеть слишком многое - жизнь.

Уже под вечер полностью собраны два аппарата. Решаем не откладывать испытания и отправляемся к морю. А вскоре, намеренно обойдя лагерь подводников, шагаем по Кастельскому пляжу, сопровождаемые удивленными взглядами немногочисленных отдыхающих. В 1958 году человек с аквалангом за спиной на Черноморском побережье представлял довольно редкое зрелище.

За день солнце нещадно подпалило наши тела. Жесткие брезентовые ремни нестерпимо режут плечи - 22 килограмма ощущаются вполне реально. Выбрав подходящее место, на несколько минут снимаем аппараты, чтобы передохнуть, надеть маски и ласты. Солнце довольно низко, надо спешить, а то под водой будет темно. Морщась от боли, натягиваем лямки на алеющие обожженные плечи, открываем по одному вентилю на баллонах и осторожно входим в теплую мутноватую воду.

Как только головки баллонов скрываются под водой, становится значительно легче. Висящее за спиной железо потеряло почти весь свой вес, ремни перестали давить на плечи. Договариваемся не терять друг друга из виду, берем в рот загубники и уходим в глубину. И вот первые осторожные вдохи. Не просачивается ли где-нибудь вода? Нет, все в порядке. Наполняю легкие воздухом, делаю резкий выдох, затем вдох. Во рту какой-то неприятный привкус, очевидно, это от испарения не совсем просохшего клея на креплениях шлангов, а может быть, повинны резина и прокладки, сделанные из первого попавшегося материала. Автомат работает вполне нормально, ну а привкус можно потерпеть. Теперь пора осмотреться.

Рядом Олег выделывает какие-то немыслимые пируэты. Из-под верхней крышки его автомата, закрепленного между баллонами, ритмично вылетают стайки серебристых пузырей воздуха. Быстро увеличиваясь в объеме, они убегают к поверхности воды. Следуя примеру Олега, и я начинаю крутить сальто-мортале, переворачиваясь через голову. Некоторое время дышу, лежа на спине. Теперь автомат ниже меня, он находится под несколько большим давлением. Воздух течет в легкие без малейшего усилия мышц. Благодать, да и только! Лежи себе и глотай живительную смесь газов. Однако в таком положении приходится затрачивать значительные усилия при выдохе. Клапан выдоха, размещенный за спиной, относительно грудной клетки находится под повышенным давлением. С этим еще можно мириться, Но вот то, что воздух, минуя легкие, транзитом стравливается в воду, уже плохо. Вода за моей спиной бурлит от вырывающегося из шланга выдоха воздуха. Сотни раздробленных пузырьков, щекоча, обтекают плечи и устремляются вверх. Так долго продолжаться не может, ведь запас воздуха ограничен. Принимаю вертикальное положение. Теперь вишу в воде, едва касаясь песка ластами. Бурление прекратилось. Сейчас мои легкие и легочный автомат находятся примерно на одном уровне и можно дышать спокойно. Пока кувыркался, сбил дыхание. Да и волнение - это ведь первое погружение в море - конечно, сказывается. Частота дыхания несколько увеличилась, и сразу же всасывать воздух стало значительно тяжелее. Стараюсь делать спокойные продолжительные вдохи - так легче.

Олег показывает мне большой палец и громко мычит. Отвечаю ему тем же. Однако попять, что он хочет сказать, конечно, не могу. Еще 20 минут назад мы понимали друг друга буквально с полуслова, а тут самые выразительные и энергичные жесты совершенно необъяснимы. Видно, Олег также не силен в расшифровке моих мимических упражнений и нечленораздельных мычаний. Попытался было крикнуть ему всего одно слово: "Хорошо!", но тут же вынужден был откашливаться и глотать горько-соленую воду, прорвавшуюся мимо загубника. Да! Не так-то просто говорить, если рот забит резиной! Видимо, придется привыкать к языку жестов. Наконец соображаю, что Олег предлагает подняться на поверхность. Ну что ж, давай всплывем, благо глубина каких-то 5 метров. Всплыв, вытаскиваем загубники изо рта и договариваемся пойти несколько глубже.

На руке у Серова поблескивает самодельный глубиномер, совсем недавно бывший скромным манометром. Плыву вслед за ним. В горизонтальном положении дышать немного тяжелее. Это. потому, что легочный автомат за спиной выше грудной клетки. Но пока это не беда. Потом можно будет отрегулировать автомат и несколько снизить сопротивление на вдохе. К сожалению, совсем ликвидировать его нельзя, это недостаток наших аппаратов.

Проплываем над самым дном. Оно покрыто мелкими песчаными рябями. Вода мутная, видимость не превышает 5-6 метров. Темновато уже под водой, время позднее. Начинают побаливать уши. Чтобы снять болевые ощущения, усиленно глотаю. Делаю резкие выдохи носом под маску, чтобы открыть устья евстахиевых труб. Нужно выровнять давление в полости носоглотки и среднего уха с давлением воды на барабанные перепонки. Сделать это удается не сразу. Но вот уши все же "продуваются". Наступает совершенно блаженное состояние. Только теперь по-настоящему начинаю кое-что видеть на дне. Вот, угрожающе растопырив клешни и встав на дыбы, меня пугает небольшой плоский краб. Чуть поодаль, таща на себе раковину-домик, торопясь ковыляет рак-отшельник. Олег, плывущий несколько впереди, что-то поднял с песка и показывает мне. А, это уже интересно! В руках у Серова большая, величиной с кулак, красивая раковина рапаны. Таких больших рапан я еще не видел. Вскоре начинаю понимать, что четкие темные борозды на песке оставляют ползущие моллюски. В конце борозды, как правило, виднеется и сам житель морского дна.

Плывем дальше. Глубина около 15 метров. Вода становится заметно прохладней. Дышать несколько тяжелее. Наши аппараты не имеют устройства, сигнализирующего о том, что запас воздуха на исходе. Уходя под воду, мы открыли только по одному баллону, оставив другой в резерве. Видимо, настала пора воспользоваться резервом. Пытаюсь дотянуться до вентиля баллона, но безрезультатно - поясной ремень затянут слишком туго. Открыть вентиль не удается. Дышать уж совсем тяжело. Я потихоньку начинаю паниковать. Ловлю Олега за ласту и показываю, что нужно сделать. К счастью, Серов сразу понимает, что от него требуется. Наконец баллон открыт. Раздается характерный звенящий звук, издаваемый воздухом, перетекающим в опустевшую емкость. Дышится снова легко. Олег, отказавшись от моих услуг, демонстративно открывает вентиль сам, давая понять, что под водой надо обходиться без нянек. Хорошо, учту сей урок. Впредь не буду затягивать поясной ремень, как матрос перед утренним осмотром.

Поворачиваем назад, хотя понятие это весьма относительное - уклона дна не видно. Правда, при некотором опыте можно ориентироваться по расположению ряби на песке, но у нас такого опыта пока нет. Нет, к сожалению, и компаса. Решаем всплывать, так будет вернее. Заодно следует проверить дыхательные трубки, вмонтированные в клапанные коробки.

Оказалось, что мы уплыли довольно далеко. Переключаемся на дыхательные трубки. Для этого достаточно потянуть шток на клапанной коробке и сделать резкий выдох - необходимо выдуть воду из трубки. Оказалось, что такой способ передвижения значительно менее приятен, чем плавание под водой. К нему нужно еще приноровиться. Баллоны, ничего не весящие в воде, а пустые, без воздуха даже создающие некоторую нежелательную положительную плавучесть, на воде приобретают хотя и небольшой, но вполне ощутимый вес. Они как бы притаптывают нас своей тяжестью.

Пока приловчился, нашел нужное положение головы и тела, пришлось несколько раз заныривать, совершенно этого не желая. Изрядно наглотался воды. Дыхание сбито, да и вообще дышится очень тяжело. Видимо, проходное сечение трубки маловато и длина ее слишком велика. Нужно будет укоротить. Но вот и берег. До чего же хорошо растянуться на теплой гальке! Жалко, что солнце почти у горизонта и как будто совсем не греет. Нас колотит озноб, тело покрылось "гусиной кожей". Вот тебе и черноморская вода! Недаром и Джеймс Олдридж и Жак-Ив Кусто рекомендуют принять теплую ванну сразу же по возвращении на поверхность. У нас ванны нет, зато оптимизма - хоть отбавляй! Это ведь не шутка, впервые побывать под водой с аппаратом собственного изготовления.

Между дел, связанных с налаживанием техники, разъезжаем по всему побережью, отыскивая наиболее подходящий полигон для своей подводной киностудии. Нас, как и всех, побывавших в этом благодатном крае, безусловно волнуют его красоты. Мы любуемся лесистыми крымскими горами, похожими на ракеты стройными кипарисами. Удивляемся тому, что здесь слишком много солнца, слишком яркая зелень, слишком мало тени. Правда, Карабах ("черный сад") - вполне оправдал свое название. Под кронами его деревьев даже днем бывает сумрачно и прохладно. Однако больше всего нас привлекает теплая и достаточно прозрачная вода. Мы побывали в Судаке, посетили старинную Генуэзскую крепость, в самые жаркие часы отсиживались в гроте Шаляпина. Несколько дней доставали со дна осколки пифосов и амфор в очаровательной Новосветской бухте. Совершая подводные прогулки среди причудливых нагромождений мохнатых скал и таинственных пещер в районе грота Шаляпина, однажды повстречались с ленинградцем М. В. Проппом и его товарищами. Так же как и мы, они были, что говорится, вооружены до зубов различной подводной техникой, но погружались под воду с кислородными аппаратами. Теперь приятно вспомнить, что автор очень интересной книги "С аквалангом в Антарктиде" М. В. Пропп впервые вкусил на Черном море воздух из аппарата, сделанного нашими руками.

В тот год мы ревностно брались за любую работу, соглашались на любое дело, где нужны были люди, умеющие плавать под водой. Нам довелось работать в археологической экспедиции, несколько позже мы участвовали в съемках кинофильма "Зуб акулы", а также помогали сотрудникам биологического факультета МГУ. Какое-то время выступали даже в роли артистов при создании первого советского телевизионного фильма о туристах-подводниках, называвшегося "Подводными тропами". Но большую часть времени проводили на Адаларах.

Камни Адалары - символ Крыма курортного - стали для нас воплощением Крыма подводного.

Надеваем ласты и маски, водружаем на уже надежно задубевшие спины акваланги и с совершенно ненужной лихостью прыгаем в воду. Летим один за другим, только чудом не разбивая друг другу головы. На некоторое время вода около нас вскипает тысячами белых воздушных пузырей, прямо не вода, а "Новосветское шампанское", а потом совершается чудо - мы оказываемся в новом мире. Вокруг прозрачная, голубоватого оттенка вода. Порой ее просто не замечаешь. Внизу под ногами причудливые нагромождения скал, рисующихся в воображении какими-то средневековыми замками.

Медленно опускаясь, мы вскоре садимся на бурый, несколько жестковатый ковер из водорослей, почти сплошь покрывающих каменные глыбы. Легочный автомат за спиной поет привычную песню, издавая в такт вдохам своеобразные звуки, несколько напоминающие звучание губной гармошки. "Пение" автомата служит ориентиром при отыскании друг друга в воде, его хорошо слышно на довольно большом расстоянии. Вокруг на слегка покачивающихся водорослях, на участках обнаженных скал, покрытых, как правило, колючими кратерообразными жилищами раков-балянусов, играют мягкие солнечные блики. Серебристые змейки пузырьков воздуха, выскальзывающие из-под крышек автоматов, вначале тоненькие, словно ниточки бисера, приближаясь к поверхности воды, разрастаются в пышные султаны, сверкающие всеми цветами радуги. Стоит несколько подождать, посидеть спокойно - и вот вокруг вас уже вьются стайки самых любопытных и, очевидно, очень благожелательно настроенных рыбок, всеми ласково называемых "ласточками". Темные, почти черные рыбешки с характерно раздвоенными хвостами действительно очень напоминают ласточек или стрижей, снующих над землей. "Ласточки" подплывают вплотную, тыкаются мордочками в стекло маски. До некоторых из них можно дотронуться рукой. Первое время постоянно возникало инстинктивное желание схватить доверчивую рыбешку, однако вскоре мы легко побороли этот совершенно ненужный в данном случае рефлекс. Наше подводное оружие - кинокамера и фотоаппарат. Очень хочется показать всем то, что видим сами. Ведь столько людей никогда не бывали под водой!

Олег кружится вокруг меня с кинокамерой. Оп то заставляет меня делать кажущиеся ему очень эффектными проплывы по одному из таинственных подводных ущелий, то принуждает кувыркаться среди водорослей, чтобы изобразить очень занятого человека. Десятки раз пришлось плавать вокруг крупной и удивительно красивой дымчато-хрустальной медузы. Под куполом величиной с небольшой дамский зонтик ютилась стайка крохотных бирюзовых рыбок. Медуза, мерно сжимая и разжимая края своего почти прозрачного купола, медленно плыла куда-то в пролив между Старшим и Младшим Адаларами. Нежные голубые рыбешки спокойно занимались какими-то своими делами под матовой пульсирующей крышей. Несколько раз мы варварски нарушали эту идиллию, переворачивая медузу вверх щупальцами. Мальки мгновенно расплывались в стороны, но недалеко. Как только медуза переворачивалась и принимала обычное положение, они тотчас юркали обратно под купол. Нам очень хотелось заснять эту сцену на цветную кинопленку, но, к сожалению, ничего не получалось - освещенность была небольшой.

Во время таких киноохот частенько приходилось все бросать и спешить на поверхность. Случалось это, как правило, в самый интересный и неповторимый момент. Но... в баллонах кончался воздух. Уж и дышать-то мы старались экономно, растягивая вдох и задерживая выдох, и аппараты заряжали почти до предела - воздуха все-таки не хватало. Это проявлялось особенно остро во время прогулок в наиболее глубоководный район нашей подводной вотчины, находящейся в восточной стороне Адаларов. Туда мы часто плыли в поисках раковин особо крупных рапан или поохотиться на лобанов. Мы еще не знали тогда, что охота с использованием дыхательных аппаратов - настоящее браконьерство. Правда, никто из нас не попал в число лиц этой презираемой категории только потому, что подводная охота не прельщала нас. Значительно интереснее запечатлеть на пленке сильных, красивых и очень стремительных рыб, как правило, появлявшихся в наших владениях небольшими стаями.

Вот тут-то, на большей глубине, впервые стали проявляться некоторые нежелательные качества используемых нами аквалангов. На глубине примерно 20 метров воздуха расходуется уже в 3 раза больше, чем при нормальном атмосферном давлении. Это значит, что время такой относительно глубоководной прогулки сокращается больше чем в два раза, если принять за эталон продолжительности плавание на 10-метровой глубине. Ведь через легкие теперь надо пропустить уже минимум 30 литров воздуха, приведенного к нормальному атмосферному давлению, а в баллонах за спиной хранится всего 2100 литров драгоценной смеси кислорода и азота. Стало быть, можно подсчитать, что взятого с собой запаса воздуха в идеальном случае может хватить всего на 70 минут. Практически это время резко сокращается за счет причин, о которых будет сказано ниже.

Любой вполне здоровый человек после соответствующих инструкций и нескольких тренировочных погружений может плавать под водой с аквалангом (конечно, при соблюдении элементарных мер осторожности). Аккуратно, чтобы не поскользнуться и не упасть на камни, войдем в воду. Шланги с загубниками у нас на груди. Возьмем загубники в рот и сделаем сильный, продолжительный выдох, чтобы удалить случайно попавшую в клапанную коробку воду. Теперь можно присесть так, чтобы голова скрылась под водой, и сделать несколько вдохов и выдохов - убедиться, что все в порядке. Когда шланги целы, в диафрагме нет разрывов и автомат собран правильно, дышится легко и свободно. Если в шланге вдоха или легочном автомате осталась вода и попала в рот, резким выдохом надо удалить ее, ну а чуточку можно и проглотить, беда не велика. Если же и при очередном вдохе в рот опять попадает вода, надо немедленно встать и проверить исправность аппарата. Убедившись, что все в порядке, можно отправиться в путь.

Плыть под водой, конечно, легче и приятнее, чем на ее поверхности. Однако непроизводительно использовать драгоценный воздух нам жалко, поэтому переключаемся с легочных автоматов на дыхательные трубки, не забыв предварительно резким выдохом выдуть из них воду. Не спеша плывем вокруг причудливо нагроможденных скал, направляясь в пролив между Старшим и Младшим Адаларами. Двигаемся, стараясь держаться в таком положении, чтобы баллоны акваланга были целиком погружены в воду, а над поверхностью торчал лишь небольшой кусочек дыхательной трубки (они сделаны теперь очень короткими, чтобы легче было дышать). Внизу возникают и исчезают уже хорошо изученные нами подводные ландшафты. Вода прозрачна, солнце стоит высоко, и дно отчетливо видно. Иногда появляются и исчезают небольшие стайки кефали. Их темные спинки едва различимы на фоне грунта, но, когда рыба пересекает наш курс, стройные, обтекаемые тушки поблескивают на солнце. У поросших водорослями камней копошатся неторопливые зеленушки. Черноморские зеленушки - большие домоседы, и некоторых из них мы уже знаем "в лицо". Вскоре между камнями появляются песчаные прогалины, которые торопливо, бочком пробегают небольшие крабы.

Дно исчезает. Это значит, что глубина свыше 15 метров и мы приближаемся к цели своего путешествия. Вокруг вода, меняющая свой цвет от светло-голубого у поверхности до темно-фиолетового в глубине. Плывем вдоль отвесной серой стены, круто уходящей вверх и вниз под воду. Над поверхностью каменная твердь кажется совсем необитаемой, а под водой на камнях, в каждой трещине кипит жизнь. Немного отдышавшись и договорившись, что и как будем делать дальше (потом ведь не поговоришь), включаемся в аппараты.

Олег уходит вниз быстро. У него, выражаясь языком водолазов, проходимость евстахиевых труб первой степени. Это значит, что давление в полости среднего уха и носоглотки легко выравнивается с внешним, поэтому и болевых ощущений в ушах нет. У меня эти самые трубы значительно хуже, посему погружаюсь медленно, чтобы не повредить барабанные перепонки, не "порвать уши", как говорят подводники. С увеличением глубины под давлением воды объем тела, хотя и незначительно, уменьшается. Соответственно уменьшается и запас плавучести. Это равносильно некоторому увеличению веса. Скорость погружения нарастает. Придерживаюсь за стенку и чуть-чуть подрабатываю ластами. Уши болят. Приходится применять все способы продувки, но боль нарастает. Надо остановиться и, как рекомендуют товарищи, несколько подвсплыть, что я и делаю, продолжая резкие выдохи под маску. Наконец болевые ощущения пропадают. Теперь можно продолжать погружение.

Давно пора и осмотреться. Первым делом выдуваю из-под маски воду со следами крови - во время упражнений по продуванию ушей где-то опять лопнули капиллярчики, но я уже привык к этому и не обращаю внимания. Теперь не препятствую скольжению вниз. Вверх уползает отвесная каменная стена, сплошь усеянная "домиками" балянусов. Кое-где из нее торчат пучки водорослей. Иногда попадаются колонии мидий, прочно прикрепившихся к камню. В расселинах скалы копошатся небольшие крабики. Высоко над головой светлеет белесая поверхность воды. Там виднеется маленькая фигурка одного из товарищей, сопровождающих нас "на всякий случай". К нему тянется серебристая цепочка пузырьков воздуха из моего аппарата. Снизу, из темно-фиолетового полумрака, всплывают сверкающие пузырьки воздуха, выдыхаемого Олегом. Этими филигранными цепочками каждый из нас будто связан друг с другом и с поверхностью воды. Горизонтальная видимость очень хорошая. В 10-15 метрах от меня неторопливо проплывает стая крупной рыбы. Четко держу в сознании внешний облик скорпены. Встреча с ней не сулит ничего хорошего. Колючки рыбы, покрытые ядовитой слизью, доставили много неприятностей не одному из наших товарищей. Но здесь, в толще воды, встреча с этими уродцами вряд ли состоится. Скорпены стоит опасаться там, на дне, и среди камней и водорослей.

Вдали горизонтальная перспектива теряется в фиолетовой дымке, а рядом вода имеет голубовато-зеленый оттенок. Любуясь водой, вдруг совершенно внезапно сажусь Олегу на спину. Он по самые плечи влез в расщелину скалы и за чем-то пристально наблюдает. Даже мое нетерпеливое подергивание за ласту не может оторвать его от созерцания какого-то очень любопытного зрелища. Опускаюсь ниже и бесцеремонно вползаю в ту же трещину, несколько потеснив Олега. Действительно, тут есть на что полюбоваться. В небольшом покрытом тонким зеленым налетом гроте, клубится голубое облачко. Миниатюрные, кажущиеся совсем прозрачными мальки снуют туда и сюда. Они кружатся в каком-то замысловатом, придуманном природой и, очевидно, совершенно необходимом хороводе. Рыбешки как будто светятся изнутри, словно в каждую из них помещена крохотная неоновая лампочка. Не обращая никакого внимания на пристально рассматривающие их две пары восторженных глаз, на бурлящие рядом пузырьки воздуха, рыбки продолжают свой бесконечный электрический танец. Такого не увидишь ни в одном аквариуме! Олег несколько раз щелкает затвором фотоаппарата, хотя знает, что шансов получить снимки почти нет. Глубина свыше 15 метров, освещенность очень низкая. Без фотовспышки тут делать нечего. Но... может быть!

Вдосталь налюбовавшись подводным детским садом, продолжаем погружаться. Вскоре показывается ровное песчаное дно. Оно возникает, как всегда, несколько неожиданно. На грунт опускаемся плавно, словно "парашютики" одуванчика. Видимость несколько улучшается за счет света, отраженного от поверхности песка, покрытого мелкой рябью. Не теряя друг друга из поля зрения, начинаем поиски рапан. Здесь, на большой глубине, они успевают вырасти до внушительных размеров. Над самым дном принимаем горизонтальное положение, и сразу же дышать становится труднее. Помимо уже хорошо известной нам причины - разности уровней диафрагмы легочного автомата и грудной клетки - теперь вступают в силу и новые факторы. Прежде всего сказывается то, что воздух стал в три раза плотнее. Образно говоря, он значительно гуще. Протекая по шлангу вдоха через неизменные проходные сечения клапанов, смесь газов испытывает значительно большее сопротивление. Мы не ощущаем этого резко потому, что плаваем спокойно, дышим размеренно. А вот если бы пришлось выполнять какую-либо тяжелую работу, требующую повышенного объема легочной вентиляции, дышать стало бы совсем трудно. Этот недостаток акваланга усугубляется с увеличением глубины погружения. На 40 метрах плотность воздуха возрастает в 5 раз, а проходные сечения воздухопроводов остаются неизменными. Происходит процесс, который можно легко представить. Попытайтесь опорожнить стакан через одну и ту же соломинку, заполняя его поочередно водой, потом свежим липовым медом, затем каким-нибудь густым вареньем, стараясь каждый раз сделать это в течение одного и того же отрезка времени. С целью сохранения постоянного сопротивления на вдохе и выдохе, нужно было бы увеличивать диаметры клапанов и шлангов пропорционально глубине погружения. Однако такой аппарат перестал бы быть аквалангом и превратился бы в сложный и дорогостоящий прибор. Поэтому для акваланга заранее определена предельная глубина погружения, до которой сопротивление дыханию не возрастает свыше принятого допустимого предела. Конструкция аппарата, предназначенного для подводного пловца-скоростника, плавающего, как правило, в горизонтальном положении, должна отличаться от устройства, которым будет пользоваться человек, работающий под водой. Ведь он большую часть времени находится в естественном для выполнения работ вертикальном положении.

Как мы уже говорили, в применяемых нами аппаратах легче дышится, когда положение в воде вертикальное. В этот момент диафрагма аппарата расположена приблизительно на уровне лопаток. Зато, прежде чем попасть в легкие, воздух должен проделать путь не менее 300-400 миллиметров, а на это тоже нужно затрачивать некоторые усилия. Очевидно, универсальный акваланг, пригодный для работы в любом положении, да еще при усиленной легочной вентиляции и повышенной плотности воздуха, должен иметь устройство далеко не простое.

Часть обратного пути, несмотря на то что воздух кончается, плывем все же под водой. Тело занимает горизонтальное положение, руки вытянуты вперед, и "лобовое" сопротивление не так велико, как при плавании по поверхности воды, когда хочешь не хочешь, а голову выставлять надо. Кроме того, при плавании под водой значительно меньше энергии тратится на совершенно ненужный, но неизбежный процесс волнообразования.

Вскоре блаженно растягиваемся на горячих камнях под лучами ласкового солнца. Пробыв под водой немногим более 30 минут, замерзли так, что потом в течение двух с лишним часов никак не можем согреться. Просто удивительно, как сильно мы продрогли в воде, температура которой не ниже 25-26°. Лежим и думаем: до чего все же мы земные существа! Как приятно видеть чистое, светло-голубое небо, всем телом ощущать легкое движение теплого воздуха, чувствовать запахи, доносящиеся с берега. Наши темно-синие от загара и холода тела покрыты "гусиной кожей", и даже просто купаться совсем не хочется.

К нам на Адалары, как в постоянную резиденцию, частенько наведываются гости. Здесь завязываются новые знакомства, намечаются планы на будущее. Не без удовольствия мы демонстрируем свою технику, а некоторых, безусловно понравившихся посетителей, принимаем в только что зарождающийся "орден" подводных туристов, который страстно пропагандируем и любим не менее преданно, чем альпинисты свой. Мы еще не знаем, что для многих из подводных туристов тех лет освоение глубин станет смыслом жизни, не предполагаем, что некоторые из нас, впервые ушедшие под воду просто так, из любопытства, в дальнейшем изменят профессии и посвятят себя исследованию океана. Нам пока не ведомо, что уже в следующем году будет создана Федерация подводного спорта и первым ее президентом станет ныне академик А. Б. Мигдал, один из пионеров подводного плавания с аквалангом, наш большой друг и наставник. Мы еще не знаем о том, что профессор В. П. Зенкович еще с довоенных лет работает под водой с кислородными дыхательными приборами, а теперь и с аквалангами. Нам не известно, что он со своими учениками П. А. Каплиным, А. С. Иониным и другими уже разработали и упорно совершенствуют методику подводных геологических исследований, что многие ученые с успехом используют преимущества человека, который может длительное время находиться под водой и собственными глазами наблюдать за процессами, происходящими в прибрежной зоне. Мы даже не догадываемся, что М. С. Киреева и О. Б. Мокиевский еще в начале пятидесятых годов начали использовать водолазное снаряжение для проведения биологических исследований под водой. Ничего этого мы пока не знаем, поэтому считаем себя почти первооткрывателями и очень довольны этим.

Некоторое время мы работаем вместе с археологами профессора В. Д. Блаватского. Мне и Серову поручена одна группа специалистов подводников, Юрию Проферансову - другая. Вода здесь исключительно прозрачна, видимость превосходная. Работы ведутся на 15-метровой глубине у северо-восточной части Большого Адалара. Археологи сосредоточенно копаются в песке и внимательно рассматривают попавшие им в руки "черепки".

Мы видим, как часто и тяжело дышат некоторые ребята, особенно те, которые наиболее энергично копались в песке. Из воды многим археологам приходится выбираться гораздо раньше потому, что они очень быстро "съели" запас воздуха. У нас в аппаратах он еще остался. Это результат почти полугодовой систематической тренировки и ежедневных погружений в течение последнего месяца. Ну а если под воду нужно опуститься ученому или специалисту - человеку достаточно здоровому, так сказать, без противопоказаний, но не имеющему времени на регулярные тренировки, причем не посмотреть на что-нибудь, а выполнить работу, связанную с необходимостью действовать, прикладывать хотя бы небольшие физические усилия?

Повышенная легочная вентиляция предполагает и большую частоту дыхания, а следовательно, высокие скорости прохождения воздуха по шлангам, клапанам и тому подобным устройствам. Сопротивление дыханию при этом возрастает пропорционально квадрату скорости движения воздушного потока. Но и это еще не все. Ведь, как мы выяснили ранее, с увеличением глубины повышается и плотность воздуха, что тоже затрудняет дыхание. Зная все это, можно сделать не совсем утешительный вывод, вполне соответствующий действительному положению вещей, - акваланги употребляемого нами типа мало пригодны для интенсивной работы под водой. Они имеют строго ограниченный запас воздуха, не обеспечивают постоянной величины сопротивления дыханию в различных положениях человека под водой и не стабильны по параметрам с изменением глубины погружения.

Вы спросите - как же так? Ежегодно сотни людей проводят тысячи часов под водой, выполняя различные работы. Это соответствует действительности. Акваланги, выпускаемые нашей промышленностью, совсем не плохие аппараты. Используя их, специалисты многих профилей впервые перешагнули рубеж воздух - вода и получили возможность применить свои знания, проверить некоторые гипотезы и предположения непосредственно в среде, которая ранее была недосягаема для них. Можно совершенно обоснованно утверждать, что с появлением акваланга родился ряд смежных с уже существующими и качественно новых профессий. Акваланг предоставляет возможность увидеть то, что обычно скрыто от взоров людей. Совершенно очевидно, что даже самая современная техника не заменит глаз человека, находящегося под водой.

Современный акваланг в силу своих конструктивных особенностей имеет даже и явные достоинства. Погружаясь с этим прибором под воду, вы застрахованы от многих бед, подкарауливающих водолазов при длительном пребывании там. Используя двухбаллонный аппарат, вы гарантированы от так называемой кессонной болезни на любой практически достижимой с этим аппаратом глубине. Ведь кессонная болезнь возникает при быстром переходе из среды с повышенным давлением воздуха в среду с более низким атмосферным давлением, и для ее развития просто не хватает времени. Не грозит вам и кислородное отравление. А ведь оно не менее опасно, чем кессонная болезнь.

Кислород, воспринимаемый нами в быту как лечебное средство, в больших концентрациях даже при нормальных атмосферных условиях действует на организм человека, как яд. Если кому-либо вздумается дышать чистым кислородом, то максимум через трое суток у него в легких разовьются воспалительные процессы.

Нам уже известно, что с увеличением глубины погружения приходится вдыхать воздух, сжатый до определенного давления. Если в нем при нормальном атмосферном давлении содержится около 21% кислорода, то на глубине 10 метров в том же объеме кислорода будет в два раза больше. Следовательно, в легкие он поступает с избытком. В этом случае говорят, что парциальное, или частичное, давление в два раза выше нормального. На глубине 20 метров парциальное давление кислорода больше в 3 раза. Если бы кому-либо пришло в голову подышать на этой глубине чистым кислородом, исключив из состава воздуха азот, то всего через 15- 20 минут у него начались бы судороги и ему грозила бы гибель. Именно поэтому кислородные дыхательные аппараты не нашли широкого применения и используются только хорошо подготовленными специалистами на строго определенных глубинах.

Итак, оказывается, что обычный акваланг оберегает подводника от кислородного отравления, а при погружениях на глубины, превышающие 40 метров, ему не грозит и азотный наркоз, или, как иначе называют это явление, глубинное опьянение. Но все же акваланг, даже самый современный, - не тот дыхательный прибор, который нужен для практического освоения глубин. Аппарата, обеспечивающего возможность длительной деятельности с достаточно интенсивными физическими нагрузками на глубинах, превышающих 40 метров, пока еще нет.