Глава вторая. Сколько стоит калория?

Водолаз

Идея поездки на Север родилась у нас еще прошлым летом на побережье Черного моря, где операторы Центральной студии телевидения Б. И. Прокахин и А. В. Котов снимали телевизионный фильм "Подводными тропами". Наша встреча произошла не случайно. Борис Иванович Прокахин искал "заядлых подводных туристов", а их в то время было не так уж много. К концу лета 1958 года вокруг Прокахина сформировалась группа людей, увлекающихся новым интересным делом, мечтающих познакомиться с подводным миром других наших морей. Спортивная редакция Центральной студии телевидения поддержала идею создания очередного фильма о подводниках. В то время телестудия не имела ни снаряжения, ни оборудования для подводных съемок, успех поездки зависел от того, будет ли нами найдено все необходимое.

Образовалась группа из одиннадцати человек. Каждый участник должен был иметь свой акваланг и обязательно гидрокостюм. Николай Козьмин изготовил бокс под фотокамеру, Юрий Проферансов, Вадим Судакевич и Александр Котов сконструировали и сделали бокс под кинокамеру, Тая Швец подготовилась к роли водолазного врача и скомплектовала аптечку. Мы с Олегом Серовым должны были смастерить компрессор. К большому огорчению, Борис Иванович неожиданно уехал в длительную командировку и вместо него был назначен новый оператор. Настала пора определить, кому возглавить нашу группу. Мы понимали: предстоит серьезная и достаточно опасная работа в новых, неизвестных нам условиях. Без сомнения, в группе необходима высокая дисциплина и организованность. Кто же станет командиром? Выбор пал на Юрия Проферансова. Нам всем очень симпатичен этот рослый, сильный мужчина. Мы знаем, что за мягкой и добродушной внешностью кроется большая воля, требовательность и энергия. Еще задолго до принятия этого решения само собой получилось так, что большую часть работ по организации поездки вел Юрий. Итак, командир группы - Проферансов, кинооператор - Котов, врач - Швец, компрессорщики - Серов и Степанов, фотограф - Коченов. Николай Козьмин, Нина Матвеева, Александр Казачек, Светлана Соленок и Вадим Судакевич - подводные статисты и мастера на все руки.

За оставшийся до отъезда месяц нужно было сделать все то, чего не осилили за четыре. Проферансов с Колей и Сашей бегают но Москве, оформляя документы. Мы с Олегом, потеряв сон и аппетит, ежедневно до часу ночи возимся, собирая компрессор. Спешно доклеиваем гидрокостюмы, которые по опыту прошлого года даже в теплой воде совершенно необходимы, а едем мы на Баренцево море! Не так легко добиться и того, чтобы всем участникам экспедиции дали отпуск в одно время. За массой больших и малых дел совершенно забыли, что маршрут предстоящей поездки никому еще не известен. Мы знаем, что едем на Север, на Баренцево море, но куда именно, так и не решено.

Баренцево море! Его изрезанные глубокими фиордами берега простираются не на одну сотню километров. А выбрать нужно участок не более 10 километров. Причем в месте наших погружений должно быть большое количество животных, богатая растительность, доступные глубины. Весьма предпочтительно отсутствие сильных течений и многое, многое другое. Всем казалось, что наиболее интересным районом Баренцева моря может быть побережье полуострова Рыбачий. Но даже на этом полуострове следовало выбрать только один, вполне определенный пункт. Не имея средств передвижения, мы не можем рассчитывать на то, что сумеем побывать сразу в нескольких местах.

Решаем, что окончательно маршрут будет составлен в мурманском Полярном институте рыбного хозяйства и океанографии. И вот - трепещет на гафеле флаг, из-под форштевня стремительно взлетает вода, расходясь в стороны белыми шипящими усами. За кормой клокочет бурун от винтов катера. Мимо плывут скалистые, почти лишенные растительности берега Кольского полуострова.

Мы только что отошли от одного из причалов Мурманска и взяли курс на выход из Кольского залива. Позади остался частокол из мачт кораблей, стоящих в порту, и острый запах рыбы, которым пропитан каждый квадратный метр мурманских причалов. С севера, со стороны моря, тянет легкий ветерок. Полной грудью вдыхаем свежий морской воздух. Он пахнет еще невиданными нами водорослями и чем-то присущим, очевидно, только Баренцеву морю. Навстречу идут корабли под флагами различных государств. Ярко, совсем не по-северному светит солнце. Не будь ветра, было бы жарко. Север встретил нас хорошо. Стоит отличная погода. Тепло настолько, что несколько дней назад мы даже купались в озеро, расположенном недалеко от залива. Купались, загорали, находясь за Полярным кругом.

Команда катера занята своим делом. А в кормовом кубрике, предоставленном нам, царит необычный для корабля беспорядок. На столе и на рундуках кино- и фотокамеры, боксы, целый набор всевозможных ласт, масок, дыхательных трубок и ружей для подводной охоты. Вдоль бортов аккуратно разложены гидрокостюмы - предметы нашей особой заботы. Катер идет в одну из многочисленных губ Кольского залива, где нам предстоят первые погружения в воды Баренцева моря.

С момента прибытия в Мурманск все члены экспедиции горят спортивно-туристским нетерпением. Хочется побыстрее побывать под водой. И каждому приятно думать, что даже такие известные подводники, как Жак-Ив Кусто пли Ганс Хасс, не плавали в столь высоких широтах. Мы, конечно, мечтаем о встречах с сельдяными и полярными акулами. Очень хочется, чтобы попался хоть крошечный осьминог. Правда, нас предупреждали, что вряд ли встретимся даже с сельдяной акулой - к берегам они подходят редко, только вслед за косяками сельди. Однако все же надеемся, что кому-то повезет и вскоре появятся совершенно уникальные кадры, на которых запечатлены люди, спокойно плавающие среди акул и прочих необычайных обитателей северных глубин.

Командование аварийно-спасательной службы флота предложило нам попробовать свои силы и заснять работу водолазов на одном из затонувших во время войны транспортов. Естественно, что все, как один, изъявили желание отправиться в эту поездку. Однако на катер, который должен доставить счастливчиков к месту работ, можно взять только пять человек.

...В кубрике идут последние приготовления. Вадим Судакевич с присущим ему серьезным и непроницаемым выражением лица заряжает фотоаппараты. Юрий Проферансов, отличающийся удивительной способностью никогда не торопиться и всегда успевать, спокойно и, кажется, даже флегматично примеряет самодельный гидрокостюм. Зная по опыту прошлого года, как холодна в глубине даже теплая черноморская вода, он склеивал свой гидрокостюм тщательно и аккуратно. Сделанный из полуторамиллиметровой резины гидрокостюм Юрия эластичен и почти не стесняет движений. Я собираюсь ходить под воду в старом добром эпроновском костюме с резиновым аппендиксом на груди и жесткими ботами. Уже в течение двадцати минут пытаюсь натянуть на них ласты, но пока все попытки безрезультатны. К счастью, в мешке у Юрия оказывается моток шпагата. Попирая все правила вязания морских узлов, прикручиваю ласты к ботам. С завистью гляжу на Котова: он довольно ловко закрепил ласты к таким же ботам двумя резиновыми жгутами. Правда, у Саши ласты другой модели - с открытой пяткой.

Вскоре подходим к борту аварийно-спасательного судна. Под водой работает водолаз. Он промывает тоннель под днищем затонувшего транспорта. Узнав о нашем намерении заняться съемками, командир корабля отдает приказание прекратить работу гидромонитора. Нужно дать взмученной воде немного осесть. Водолазу сообщили по телефону, чтобы ждал нашего прибытия.

Моряки с любопытством осматривают фотобоксы, кинокамеру в футляре из плексигласа, ружья для подводной охоты. Все это вызывает у них особый интерес потому, что большая часть оборудования самодельная. Троих из нас вскоре ведут на водолазный пост. Несколько матросов со знанием дела, ловко и умело помогают нам одеться в подводные доспехи. Смазав кисти рук тальком, который мы в спешке, конечно, забыли в Мурманске, они быстро натягивают манжеты рукавов на запястья, ловко затягивают жгутами аппендиксы костюмов.

Деловую обстановку нарушает веселая песня, доносящаяся из динамика: поет водолаз, работающий на дне.

Через несколько минут, звонко шлепая ластами по палубе, мы направляемся к трапу. Опускаемся в зеленовато-серую воду. Каждый из нас был морально готов к тому, что вода здесь очень холодная, и все же сразу захватывает дух, стесняет дыхание, руки и лицо обжигает, словно кипятком. Оказывается, не очень приятно находиться в воде с температурой всего 6-8 градусов. Несколько минут довольно беспомощно барахтаемся у борта, стравливая воздух через манжеты гидрокостюмов и привыкая к новым условиям. Тщательно выдавливаем из костюмов лишний воздух, иначе нечего и пытаться уйти под воду. Из-за оставшегося под водонепроницаемой оболочкой воздуха мы выглядим, как плохо надутые резиновые игрушки. Но это не так уж и важно; плохо, что приобрели дополнительную плавучесть. Неуклюже поднимаемся на борт за аквалангами. И вот снова в воде.

Отплыв от борта, дружно ныряем. Но не тут-то было! Пробуем нырнуть снова. Однако все попытки уйти под воду безрезультатны. Масса теплой одежды, одетой на нас, значительно увеличивает водоизмещение. Грузы, заранее подобранные еще в Москве при погружениях в теплую пресную воду без белья, здесь явно недостаточны. Приходится обращаться к матросам с просьбой принести какие-либо металлические предметы, которые можно подвесить к поясам. Вскоре из обильного хозяйства боцмана доставлены различные скобы, звенья цепей и тому подобные вещи. Только теперь, обвешанные всевозможным железным хламом, наконец-то уходим под воду. Друг за другом медленно плаваем в мутной, непривычно холодной воде. Ил, поднятый гидромонитором, еще не осел. О производстве киносъемки не может быть и речи. Вернувшись назад, передаем камеру на борт корабля. Теперь мы свободны, можно просто поплавать и познакомиться с окружающей обстановкой.

Вдоль обросшего водорослями, мохнатого днища корабля круто вниз уходят телефонный кабель и воздушный шланг, тянущиеся к водолазу. Так и подмывает уцепиться и пойти по ним. У меня вес груза на поясе все еще маловат. Стоит перестать работать ластами, тотчас же начинает "выпирать" наверх, да вдобавок и переворачивать на бок. Видимо, сползла одна из только что нацепленных скоб. Откуда-то снизу, из мглы, резво бегут серебристые пузырьки воздуха, стравливаемого водолазом. У нас нет никакого желания попадаться ему на глаза. Не сговариваясь, поворачиваем в сторону. Плывем, медленно погружаясь. Лицо горит, коченеют руки, да и вообще совсем не жарко! Оказывается, весьма неприятно находиться в такой мутной воде. Порой непонятно, где верх, где низ. Видимость около 2-3 метров. Побаливают и плохо "продуваются" уши. Проходит некоторое время, прежде чем несколько осваиваемся, начинаем кое-что видеть и осмысливать. Да, это не Черное море!

Совсем рядом мрачно темнеет уходящий в глубину, густо обросший водорослями борт огромного затонувшего корабля. Дна не видно. Опускаемся вдоль стальной стены еще на несколько метров. Слышу знакомый писк в ушах. Наконец-то "продулся", сразу же становится легче. Видимо, и товарищи чувствуют себя лучше. Даже вода теперь кажется не такой уж холодной, и костюм не очень мешает, во всяком случае не так, как в первые минуты пребывания под водой. Неторопливо работая ластами, дружно плывем дальше. Наконец начинает просматриваться ровное коричневое дно. Становится несколько светлей. Дно илистое. При малейшем прикосновении к нему вздымаются клубы тончайшего ила, долго не оседающего. Плывем над самым грунтом, стараясь не прикасаться к нему. Даже от движения ласт взвиваются облачка мути. Иногда встречаются небольшие кустики водорослей. Вдруг сразу все одновременно видим большую морскую звезду. Первая живая звезда! На дне моря, а не в банке музея! У нее пять изящно изогнутых красно-бурых лучей. Нам она кажется очень красивой. Промелькнул небольшой косяк рыбы. Такой мы не видели, да и не могли видеть на Черном море. Неподалеку на дне лежат какие-то темно-коричневые шары величиной с кулак. Так вот они - морские ежи! Уж их-то обязательно надо взять с собой, хотя нести и не просто - колются ничуть не меньше земных.

Плывем дальше. На дне множество всякой живности, но ландшафт все же довольно уныл. Несмотря на это, на лицах моих спутников довольные улыбки. Ведь это только одна из губ Кольского залива! Сколько впечатлений ждет нас впереди!

Пробыв в воде не более 20 минут, возвращаемся на корабль. Только выйдя на поверхность, окончательно понимаем, как холодна вода. Нестерпимо ломит начинающие отогреваться руки. Буквально лязгаем зубами. Но разве стоит обращать на это внимание? Готовы еще раз идти под воду. К сожалению, время ушло, надо торопиться в Мурманск. Через два часа предстоит выход в море на экспедиционном судне "Тунец".

Низко над головами летят взлохмаченные тяжелые облака. Временами кажется, что топ мачты, описывающий замысловатые вензеля, разрывает их на части и наматывает на себя. Сильно качает. По серому неприветливому морю катятся длинные пенящиеся волны и с гулом бьют в левую скулу сейнера. Третьи сутки "Тунец" бороздит воды Баренцева моря, идя на юго-восток вдоль берега Кольского полуострова. Угрюмый, скалистый берег, виднеющийся по правому борту, опоясан белоснежной полосой прибоя. Даже отсюда видны огромные фонтаны взлетающей вверх воды. С невероятной силой обрушивается море на прибрежные скалы и изо дня в день, из года в год ведет свою разрушительную работу. Увидев белую пену вокруг скал, даже совершенно непросвещенный человек поймет, почему в штормовую погоду корабли держатся дальше от берега. А ведь сейчас даже не штормит. Выражаясь языком моряков, просто "свежая погода".

Обычный трудовой день. Матросы и научные сотрудники заняты своим нелегким делом. Моросит мелкий, косой дождичек. Работающих на верхней палубе из-за борта то и дело окатывает горько-соленой водой. На это никто не обращает внимания. Идет разборка улова только что поднятого трала. На палубе серебристая гора рыбы. Сотрудники Полярного научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии, стоя по колено в рыбе, сортируют ее по разным породам и размерам. Исследуется содержимое желудков, производятся еще какие-то непонятные нам операции. У грузового люка один из вахтенных матросов шкерит треску. Смотришь на него и думаешь: до чего же красив человек в труде, если он мастер своего дела! Четкие, размеренные движения матроса напоминают жесты дирижера. Не глядя, он зацепляет одну из рыбин крючком и бросает на стол. Легким взмахом руки отрубает и отбрасывает в сторону голову. Следующим движением потрошит рыбу, и разделанная туша летит в трюм. Кажется, все очень просто. Но вот к столу становятся студенты-практиканты, и сразу ясно - работа далеко не так проста. Видимо, не одну тонну рыбы надо пропустить через свои руки, чтобы достичь мастерства!

Качает. Почти распластав крылья, висят за кормой чайки. Иногда они падают на воду и моментально проглатывают внутренности рыб, которые смываются за борт с разделочных столов. Подходим к берегу. Впереди губа Ярнышная.

Раскатистый, басистый гудок разрывает сонную тишину бухты, несется над спокойной водой и многократным эхом возвращается к "Тунцу". Прогрохотала якорь-цепь, металлической змеей выбегая из клюза вслед за упавшим на дно якорем. И снова тишина. Не слышно даже вспомогательного движка, работающего в машинном отделении. Мы у цели своего путешествия. Где-то за сопками - губа Зеленецкая Дальняя.

С места якорной стоянки четко видны оба берега. Один из них хорошо освещен косыми лучами солнца. Вокруг невысокие, сглаженные сопки серо-бурого цвета. На склонах и в лощинах зеленеет какая-то растительность, но ни одного деревца. Виднеется высокий причал, рассчитанный на большой перепад воды во время приливов и отливов. Чуть выше к склону сопки прилепился небольшой домик. Это морской вокзал.

Мы еще не собираемся покидать "Тунец". Начальник экспедиции Олег Николаевич Киселев сообщил, что здесь, в губе, они будут опускать батистат. Само собой разумеется, мы не можем упустить возможности посмотреть, как это делается. Никому из нас не доводилось присутствовать при погружении глубоководного аппарата, представляющего стальной цилиндр с иллюминаторами и люком.

Решаем одновременно со спуском аппарата провести свое первое групповое погружение. Не терпится познакомиться со здешними обитателями дна, заманчиво поплавать и около батистата. Может быть, удастся заснять все это на пленку. Борт корабля высок - около трех метров и представляет для нас почти непреодолимую преграду. Правда, можно выбросить шторм-трап. Взобраться по нему, не имея за спиной аппарата и ласт, довольно просто. А каково подниматься по плотно прилегающему к борту трапу в полном снаряжении, да еще в гидрокостюмах? К счастью, корабельный боцман предлагает попробовать легкий алюминиевый трап. Это нас вполне устраивает.

С интересом наблюдаем, как Вася Китаев - водолаз ПИНРО - готовит к спуску свою технику. Через узкий люк в верхней части цилиндра загружают аккумуляторы, киноаппаратуру, баллоны с кислородом и еще какое-то оборудование. В окончательно приготовленный к погружению батистат влезает и сам Василий. Он "старый", опытный водолаз, много часов провел на дне моря. Но сейчас мы не завидуем Василию. Наблюдая, как два матроса старательно завинчивают "барашки" на крышке люка, нам почему-то становится жаль его. Никто не сомневается в надежности конструкции, однако нам, привыкшим свободно передвигаться в воде в любом направлении, было бы очень неприятно чувствовать себя наглухо завинченными в стальном цилиндре. Вскоре на палубе появляются участники предстоящего погружения.

Вода холодна, но жалоб не слышно. Многие вполне успешно ныряют. Юрий, узнав от вероломной Таи о поврежденных мной в предыдущем погружении барабанных перепонках, запретил погружаться с аппаратом. Приходится ограничиться купанием в гидрокостюме. А Козьмин выныривает рядом, подталкивая перед собой огромную медузу. Она яркого красно-розового цвета с длинными щупальцами. Все имеющие фотоаппараты суетливо плавают вокруг и снимают животное во всех ракурсах. Глядя со стороны, можно подумать, что вода вовсе и не холодна. Кто-то подзадоривает Ивана Коченова, оставшегося на борту. Через некоторое время он тоже плавает среди нас в одних плавках и шапочке, но недолго; вскоре Иван взлетает по трапу, как хорошо тренированный пожарник.

Через 10-15 минут поднимаемся на борт. Судя по выражениям лиц, проба воды и костюмов прошла хорошо. Все очень довольны (правда, почти все самодельные костюмы подтекают по поясам). После короткой передышки несколько человек вновь готовятся к погружению с аппаратами. Наблюдавший за надевающими снаряжение ребятами механик корабля предлагает кому-нибудь замерить зазор между валом и дейдвудной втулкой. Хватаемся за это предложение с радостью. В фильме будут отличные кадры: "подводники оказывают практическую помощь экипажу корабля".

Юрий берет связку щупов, привязывает их к кисти руки и уходит под воду. Вслед за ним погружаются Саша и Вадим. Через несколько секунд Вадим ошалело выскакивает на поверхность, выплевывает загубник и подозрительно энергично плывет к борту. Иван, стоящий на трапе, хватает его за комбинезон и вытаскивает из воды. Проверяем аппарат - все в порядке. Старая история: поспешив нырнуть, Судакевич не продул как следует шланги аппарата и стал захлебываться. Вскоре всплыли Юрий и Саша. Выслушав рассказ Проферансова о величине зазора и состоянии винта, механик удалился довольный, очевидно первый раз подумав, что и мы не совсем бесполезные люди на корабле. Саша Котов с ребятами еще несколько раз ходили под воду, пытаясь заснять батистат, стоящий на грунте, но потом отказались от этой затеи. Слишком темно около грунта.

На следующий день покидаем гостеприимный "Тунец" и сходим на берег. Первым встретившим нас человеком был Олег Серов. Оказывается, он прибыл раньше репсовым пароходом. Вместе с Олегом тут живут и прошлогодние знакомые из Ленинграда. На Черном море М. В. Пропп с приятелями ходил под воду в кислородных аппаратах, а сюда они прибыли уже вооруженные аквалангами.

Обменявшись новостями, взваливаем на спины рюкзаки, акваланги, часть киноаппаратуры и карабкаемся вверх по едва заметной тропинке. Кое-где видны следы колес телеги. Удивительно, как можно здесь ездить? Подъем не очень крут, но сплошь усеян большими валунами. Между камнями черная, вязкая торфянистая почва. Нога в нее уходит по самую щиколотку. Чем выше поднимаемся, чем круче склон, тем влажнее становится земля, из-под камней сочится вода. Ближе к вершине сопки становится немного суше. Еще несколько шагов - и перед нами возникает красивейшая картина. Словно специально, чтобы усилить эффект, появилось солнце. Гладь губы Зеленецкой, открывшейся за вершиной, засеребрилась трепещущими бликами. Прямо под нами поселок работников Мурманского морскою биологического института. Чистые, аккуратные домики правильными рядами сбегают к воде. Поселок расположен вокруг бухты Оскара - части губы Зеленецкой. На противоположном берегу высится здание оригинальной архитектуры. Правее - деревянное строение промышленного типа и причал местного рыбозавода. Губа окружена сопками, которые защищают ее от ветров. Поверхность бухты спокойна, а за группой скалистых островов, прикрывающих вход в нес, бушует накат. Видна белая полоса пены и брызг. Многие килограммы грузов на спинах и плечах совсем не располагают к оживленному обмену мнениями, но ясно и так - место всем нравится.

Отыскиваем коменданта института. Вскоре молодая энергичная женщина ведет нас на другую сторону бухты к приземистому зданию. С ее разрешения срываем доски, которыми заколочены двери, и проникаем в комнаты с койками, аккуратно заправленными чистейшим бельем. Мы в восторге. О таком комфорте никто не мечтал. Размещаемся. Но это еще не все. На следующий день нам выписывают 2 кубометра дров. Величину оказанной услуги осознаем лишь много дней спустя, увидев однажды, как весь личный состав станции, прекратив научные работы, трудится на разгрузке дров, угля и прочих грузов, пришедших с кораблем.

А утро следующего дня встречает нас хмурой, холодной, действительно северной погодой. За окнами свистит ветер, жалобно тренькают плохо закрепленные в рамах стекла. Даже сквозь стены доносятся глухие тяжелые удары бьющихся в отвесные скалы волн. Из окоп видны громадные белые султаны, взлетающие вверх - они напоминают столбы воды, поднимающейся при взрыве глубинных бомб. Густые темно-серые облака несутся над морем в разных направлениях. Моросит дождь.

Каждое последующее утро кто-либо из нас отправляется на противоположную сторону бухты за шлюпками. Погрузка в них происходит под обязательным контролем толпы ребятишек, как везде любознательных и деловитых.

Ежедневно мы выбираем новый маршрут и идем к одному из пяти островов, расположенных перед губой Зеленецкой. Каждый из них, несмотря на видимое однообразие, представляет совершенно неповторимый мирок. Причудливые очертания берегов делают их очень интересными и удобными для подводных прогулок и наблюдений. Как правило, через несколько минут около очередного нашего становища уже пылает жаркий костер. Он весьма кстати, особенно после того как вылезаешь из воды.

Обычно к погружению готовятся сразу три пары. Разбивка попарно - не только одна из мер обеспечения безопасности: напарники помогают друг другу одеваться. Оказалось, что облачение в гидрокостюмы - дело кропотливое, длительное, требующее определенных навыков и сноровки. Поочередно стоим, прикрывая лицо ладонями. Эта мера предосторожности совершенно необходима, особенно при повторных погружениях: из закоченевших рук товарища, только что вылезшего из воды, жгут часто вырывается. В последнюю очередь к поясу привязывается линь длиной 15-20 метров с куском пенопласта или пробки. Это сигнальный буек.

А под водой здесь невиданные нами картины. Вокруг постоянно снуют многочисленные рыбы. Вода довольно прозрачна. Горизонтальная видимость, как правило, не менее 6-10 метров. Дно сплошь, как пышным ковром, покрыто ламинариями. Водоросли напоминают огромные удлиненные лопухи бурого цвета. Такой буйной растительности под водой мы еще не видели. На глубине около 4-5 метров начинают попадаться большие валуны. Они тоже поросли ламинариями и множеством других водорослей. Часто встречаются небольшие проплешины песчаного дна, виднеющиеся между растениями. На камнях и на ламинариях, словно колючки репейника на одежде, сидят морские ежи. То и дело встречаются звезды, средних размеров крабы. Кое-кто ловит их. Это значительно проще, чем схватить шустрого черноморского краба; здешние мало подвижны. Возможно наше вторжение во владения "десятиногих" настолько необычно и неожиданно, что они не считают нужным опасаться.

Постоянно дает себя знать низкая температура воды, особенно мерзнут руки. Да и самим нам, несмотря на теплое белье, поверх которого натянуты, к счастью, почти непромокающие гидрокостюмы, совсем не жарко. Выбираться из воды намного труднее, чем входить. Вынуждены буквально подползать к самому урезу воды, чтобы не пробираться с аквалангом за плечами по скользким камням. Сигнальные буйки плывут за нами. Понять, где чей, совершенно невозможно. Буйрепы невообразимо перепутываются в первые же минуты. Их приходится распутывать или разрезать. Через несколько дней от применения буйков отказываемся категорически. С точки зрения обеспечения безопасности они не имеют никакого смысла.

Гидрокостюмы, не очень приятные под водой, так как стесняют движения, на берегу никто не снимает. Это сложно, да и температура воздуха вовсе не располагает к частому переодеванию. Несколько отогревшись у костра, снова идем в воду. Надо производить киносъемки. Изредка охотимся. Чаще всего это делает Коля Козьмин, конечно без акваланга. Обычно Саша Котов сопровождает Колю с кинокамерой. По нашему плану должна быть отснята сцена подводной охоты. Предварительно найдя облюбованное крупной камбалой место, препровождаем туда Котова. Он солидно усаживается на дно, и вскоре раздается легкое жужжание камеры.

Часто в конце рабочего дня мы с Проферансовым уходим под воду. Вода слишком холодна, и желания "доесть" воздух обычно никто не изъявляет. И без того крупная фигура Юрия в воде кажется огромной. Особенно внушительно Проферансов выглядит на фоне белесоватой поверхности моря. Плыть стараемся рядом. Заросли ламинарий настолько густы, настолько велики стебли растений, что порой блуждаем среди них хуже, чем в лесу. Под каждым кустом водорослей свой особый мирок. Тут рак-отшельник "примеряет" новый дом. То так, то сяк вертя пустую раковину, он суетливо всовывает в нее свое мягкое, нежное брюшко. Вновь облюбованный домик, видно, тесноват. Новоселье не состоялось. Вдев себя в старую раковину, отшельник скрывается в камнях. Там, под сенью широких листьев, на камне, словно на парковой клумбе, цветет семейство актиний. До чего же привлекательны эти изящные розовые убийцы! В сжатых щупальцах одной из подводных красавиц бьется в последних судорогах малек трески. А вот и подводный санитар - краб. Зажав в правой клешне тушку дохлой рыбы, он волочит ее к себе в убежище. Неподалеку на камнях дуются кроваво-красные мешочки асцидий. Животные напоминают крупные помидоры, в которые шутница-природа зачем-то вставила короткие трубочки.

Несколько дней подряд мы погружаемся с юго-восточной оконечности острова Немецкий. Во время отлива здесь удобно ходить по плоской подводной террасе. Каменная площадка находится на глубине всего одного-полутора метров. Тут, на мелкой воде, пытаемся обратить Бориса Киладзе в "подводную веру". Он хочет сам заняться съемкой под водой. И вот с кинокамерой в руках Киладзе стоит на подводной террасе. Поплавать перед объективом, а заодно и страховать оператора, Проферансов посылает меня.

Постепенно начинаем привыкать даже к таким богатейшим подводным пейзажам. И все же погружение с острова Кречетова вновь приводит нас в неописуемый восторг. У южной оконечности острова дно сплошь покрыто тысячами морских ежей. Когда плывем над грунтом, рябит в глазах от иглокожих всевозможных оттенков. Различных величин эхинусы почти вплотную сидят на совершенно гладкой скале. Среди них часто встречаются крупные морские звезды и голотурии. Если плыть по направлению к острову Безымянному, то там на склоне скалы, уходящем во мглу, начинается царство голотурий. Бархатно-черного или темно-коричневого цвета стоят они, прикрепившись к камням, распустив венчиками свои короткие щупальца. Издалека голотурия напоминает кувшинчик или вазу. Однако стоит к ней прикоснуться, как щупальца убираются. Если сорвать эту живую вазу со дна, в руках остается нечто напоминающее баклажан или большой темный огурец. Вытащенные из воды голотурии долго "плачут", испуская тоненькую струйку воды.

Дальше за полем голотурий откос уходит в глубину все круче и круче. Становится совсем темно. Мы стараемся не забираться слишком глубоко, чтобы не заблудиться. Порой мимо стремительно проносятся косяки молоди трески и пикши. Они появляются и исчезают так быстро, что заснять ничего не удается.

Как-то один местный житель обещал нам при удобном случае организовать поход на реку Воронью. Поездка эта весьма заманчива, всех интересует сам переход по морю мимо красивейших островов Гусинцы, где расположены птичьи базары и лежбища тюленей. Но самое главное - семга. Семга, стремительно идущая вверх по реке и прыгающая на водопады. Разве можно упустить такую возможность?

И вот поездка состоялась. С нами собрался и начальник местной метеорологической станции. Он на своей моторной лодке, которая следует на буксире за катером, Юрий, Олег и я решаем идти с ним, все остальные - на катере. Хочется быть, так сказать, поближе к морю. Вскоре наше желание с лихвой оправдалось. Ежеминутно всех окатывает соленой водой. Нос лодки, взятой на буксир, зарывается в волнах. Холодный душ вовсе не приятен, да и ветерок, тянущий с севера, дает о себе знать. Как назло, несколько раз обрывается буксирный трос. Приходится заводить свой мотор и подходить к идущему впереди баркасу, чтобы закрепить буксир снова.

Плывем вдоль крутого, обрывистого берега. Скалы, взметнувшиеся из воды вверх на десятки, а может, и сотни метров, иначе, как грозными, и не назовешь. Глядя на них, совершенно не сговариваясь, дружно затягиваем арию "варяжского гостя". А впереди показывается еще более величественная картина. Недалеко от берега из воды вздымаются громадные скалы островов Гусинцы. До них еще далеко, но уже видны тучи птиц, вьющихся над вершинами. Многим известно о существовании птичьих базаров. Не раз мы видели их в кино, читали о них, но, когда смотришь на живые облака птиц своими глазами, это производит совершенно ошеломляющее впечатление. Через некоторое время ясно слышен отчаянный гвалт, стоящий над островами.

Птичий база позади. Вскоре подходим к причалу в устье реки Вороньей. Сегодня идти дальше нецелесообразно. Со сборами и частыми обрывами буксира мы задержались и прозевали "высокую воду". Рано утром следующего дня вновь садимся по местам и двигаемся вверх по реке. Мы уже же на буксире. Идем своим ходом. Постепенно отстаем от баркаса. Я выступаю в роли рулевого. Несмотря на то что очень внимательно смежу, как маневрирует идущий впереди баркас, несколько раз царапаем камни днищем. Олег и Юрий пристально всматриваются в кипящую воду. Начальник метеослужбы напряженно сидит у мотора. Он готов в любое время остановить двигатель или сбросить обороты. Почти некогда оглядеться вокруг, а посмотреть есть на что! Вдоль берегов красивые обрывистые сопки, кое-где поросшие довольно высокими по здешним местам березами. В защищенных от ветров ущельях много растительности. Высокая трава, цветы. Ярко светит солнце. Не верится, что это север. Только любопытные морды тюленей, то там, то здесь показывающиеся из воды, напоминают, что мы за Полярным кругом. Ластоногих много, скоро перестаем обращать внимание на симпатичных обитателей местных вод. Идти становится все труднее. Чаще встречаются перекаты. Уже сожалею, что взялся за румпель. Путь не из легких! К общему удовольствию, вскоре подходим к месту, где должны покинуть лодки и идти пешком.

Низко плывет над горизонтом нежаркое полярное солнце. В голубоватой дымке диковинными очертаниями вырисовываются сопки. Их склоны и многочисленные уютные долины поросли странно маленькими березками, стволики которых изуродованы свирепыми северными ветрами а прижаты к земле, покрытой мхом. Но сейчас тихо. Греет солнце, и все живое тянется к нему, расцветает немногочисленными, но необычайно яркими цветами. Мы идем по тропинке, причудливо петляющей между сопками. По лицам обильно струится пот, взмокли спины. Иногда кто-нибудь делает шаг в сторону и, с трудом нагибаясь, срывает гриб. Грибы, которые выше деревьев! Никогда еще в тундре не появлялись люди, несущие с собой помимо рюкзаков с провизией, ружей, киноаппаратуры и множества других вещей сверкающие на солнце акваланги.

Минут через сорок нелегкого пути стал доноситься какой-то невнятный шум, усиливающийся с каждым шагом. Еще через несколько минут это уже грозный рев падающей с высоты воды, гул громадного водопада. Местные жители называют пороги, пли водопады, "падунами". К одному из самых больших падунов реки Вороньей, стремительно несущей свои воды по Кольскому полуострову, мы и направляемся. Самого водопада еще не видно, но уже ярко играет радуга на водяной пыли, поднимающейся над ним. Тропинка стремительно сбегает вниз, и мы оказываемся в северном оазисе. В долине реки буйно растет полярная растительность.

Июнь здесь самая жаркая пора. Однако в лощинах все еще можно встретить прошлогодний снег. Бешено ревет сжатая скалами вода, падающая вниз двумя искрящимися каскадами. Долго любуемся этой дикой красотой, совершенно позабыв о грузе, давящем спины и плечи. Только насмотревшись на столь необычное зрелище, с наслаждением освобождаемся от тяжести, которая теперь кажется непосильной. Взбираемся на скалы падуна - цель нашего нелегкого перехода. Рассевшись на камнях, всматриваемся в стремительные струи воды, несущейся мимо нас. Где же семга? Вдруг кто-то замечает на противоположном берегу огромного бурого медведя. Этот лакомка спускается к реке, чтобы отведать семги. Вскоре волнение, вызванное появлением необыкновенного рыболова, затихает. Готовимся к выполнению основной цели посещения водопада. Нужно проследить и по возможности зафиксировать на фото- и кинопленке поведение семги при прохождении порогов. Увлекаемые могучим инстинктом размножения, косяки семги устремляются к верховьям рек, впадающих в северные моря нашего побережья. Преодолевая течение, ползя через пороги и перекаты, прыгая на водопадах, густой массой идет рыба вверх по рекам, чтобы отложить икру в пресной воде. Сотнями погибает эта могучая рыба, разбиваясь в неудачных прыжках о камни.

К сожалению, самым опасным врагом семги всегда был человек. Сотни лет, используя природный инстинкт рыбы, хищнически истребляли люди семгу, вылавливая ее в момент нереста. Сейчас государство взяло под строжайший контроль эту ценную рыбу. Ловля ее в период нереста запрещена. И все же у семги множество врагов. Хищные животные истребляют ее во время хода по перекатам, особенно тюлени, которые губят колоссальное количество рыбы, лакомясь только головами.

Мы хотим попробовать сфотографировать семгу в воде в момент хода ее в стремнине. Здесь, на Вороньей, решено провести этот увлекательный эксперимент.

Пенится и ревет под нами река, клубится водяная пыль. Иногда в упругих струях воды, спадающей с нижнего падуна, показываются спинные плавники и бешено работающие хвосты огромных рыбин, переваливающих самую стремнину. Кажется невозможным движение вперед в этой узкой, бьющей, как из брандспойта, струе. Но семга проходит! Нас охватывает сомнение: не безумие ли лезть в эту бешено мчащуюся, пенящуюся и, наверно, очень холодную воду? Поднимаемся несколько вверх по реке и видим еще более впечатляющую картину. С четырехметрового обрыва отвесно падают тысячи тонн воды. Внизу клокочет пена. Но что это? Какое-то серебристое тело взметнулось вверх, блеснув на солнце, и вновь скрылось в пене водопада. Еще и еще раз мелькают перед глазами, переворачиваясь в воздухе, длинные красивые рыбины. Так вот она, прыгающая семга! Какая невероятная сила нужна, чтобы разогнаться в стремительно несущемся потоке воды и выпрыгнуть из нее!

После недолгих поисков за перекатом перед самым большим падуном обнаруживаем небольшую заводь. Тут скала несколько отбивает струю воды в сторону от берега и образует единственное место, где можно войти в воду и не быть сразу же сбитым с ног. Но подобраться к заводи оказалось делом не легким. На высоте полуметра от уровня воды видна небольшая площадка. На ней стоя могли бы разместиться три-четыре человека. Подойти к площадке вдоль берега совершенно невозможно - путь преграждают отвесные скалы высотой 15-20 метров, обрывающиеся прямо в воду. Но выход все-таки найден. Цепляясь за едва заметные выступы и щели в скале, спускаемся вниз. Закрепившись на уступе, образуем живой конвейер, по которому с величайшими предосторожностями опускаем акваланги, киноаппаратуру, гидрокомбинезоны, бухты тросов и многое другое. Работаем молча, прижимаясь к скалам, словно желая врасти в них. Вскоре вся аппаратура на облюбованной нами площадке. Соперничая в ловкости с акробатами, надеваем гидрокостюмы. Есть что-то фантастическое в нашей группе, теснящейся на крохотной площадке. На фоне темно-коричневых скал, затянутые в резиновые костюмы, опоясанные свинцовыми поясами, с масками на лицах, мы, вероятно, похожи на людей, впервые ступивших на лунную поверхность.

Первое погружение производит Проферансов. Вполне понятно - он не может разрешить никому войти в воду, пока сам не убедится, насколько это опасно. И вот Юрий в воде. Короткое "у-ух" свидетельствует о том, что температура воды значительно ниже, чем в поверхностных слоях моря. Двое из нас потравливают пеньковый конец, которым Проферансов обвязан по поясу. Все дальше отплывает Юрий, все туже натягивается трос. Движения его спокойны. Вот он выплыл из-за скалы, отбивающей воду в сторону, и сейчас в самой стремнине. Оказывается, энергично работая ластами, можно некоторое время удерживаться почти на месте. Непосредственно у обрыва следует остерегаться того, чтобы потоком завихряющейся воды не быть втянутым под скалу. Ну а в общем результаты разведки вполне удовлетворительны: работать можно.

Готовим к погружению оператора Сашу Котова. Нужно попытаться получить кадры стоящей перед падуном семги. Может быть, удастся заснять и тот момент, когда рыба разгоняется для прыжка, Саша в воде. На сигнальном конце Судакевич. Теперь от него зависит многое. Только Вадим будет знать о самочувствии Котова, находящегося под водой. На крепком пеньковом лине опускаем и кинокамеру. Саша медленно уходит под воду. Наступает напряженная тишина. Кажется, даже гул водопада стал глуше. Все больше и больше вытравливаем трос. Скоро он будет отдан на всю длину.

Пристально всматриваемся в темную воду. Иногда видны всплывающие пузырьки воздуха. Они плохо заметны среди пены от падуна. Кажется, что наше напряженное состояние передалось и рыбам - семга перестала прыгать на порог. Очевидно, присутствие в воде такого "зверя", как человек, вызвало у нее соответствующую реакцию, а может быть, это просто совпадение.

Через несколько минут Саша поднимается к поверхности. Вытаскиваем его на площадку с посиневшими губами и закоченевшими кистями рук. По огорченному лицу Котова видно, что заснять ничего не удалось. Несмотря на кажущуюся чистоту, вода в реке не прозрачна. О киносъемке без подсветки не может быть и речи. А тут, как на грех, скрылось солнце и стал моросить мелкий северный дождичек. Попытку заснять хоть несколько метров кинопленки пришлось отложить. Время пролетело быстро. Надо успеть добраться до катеров к моменту наивысшего уровня воды. А мы все еще не сделали ни одного подводного снимка! В воду идет Олег Серов. Обычно ему сопутствует удача. Может быть, и на этот раз повезет? У Олега фотоаппарат с широкоугольным объективом. Все сильнее натягивается трос, все выше частота его колебаний. Знаком Олег просит потравить конец. Быстро наращиваем новый кусок и продолжаем потравливать... Это - большая ошибка!..

Серова снесло к гребню падуна. Трос гудит все сильнее. Создается очень опасное положение: если конец начать выбирать, он наверняка оборвется, а Олег находится всего в двух метрах от спада воды. К счастью, поняв, какая ему угрожает опасность, Олег стремительным броском рванулся к берегу - за скалу. Напор воды ослабел. Готовый оборваться трос свободно повис на прибрежных скалах. Все облегченно вздохнули. Еще одна попытка проникнуть в тайны падуна чуть не кончилась весьма печально. Снова светит солнце. Только что омытые дождем цветы кажутся еще пышней и ярче. Снова шагаем по тундре - от непокоренного падуна в сторону моря. Всем ясно: мы взяли на себя пока еще непосильную задачу. В море работать значительно проще.

Теперь мы твердо знаем, что к встрече с незнакомой флорой и фауной, да и с холодной водой нужно готовиться особенно тщательно. Только побывав на Севере, стали отчетливо понимать, что теплопроводность воды действительно в 25 раз выше, чем теплопроводность воздуха. Вполне реальным стало теперь и понятие о теплоемкости.

В обычных условиях человек, словно одеялом, окутан некоторым слоем воздуха, сохраняющимся даже при довольно сильном ветре. В воде такого защитного слоя нет. Собираясь плавать длительное время, хочешь не хочешь, а надо полностью изолировать тело от непосредственного контакта с водой. В этом случае не спасет и костюм "мокрого" типа, в который проникает вода. Рано пли поздно слой жидкости под резиной нагреется, а затем будет нагреваться сама резина гидрокостюма. Резина менее теплопроводна, но все же передает тепло окружающей среде. Настанет нора, когда даже при температуре воды свыше 30 градусов, вы все-таки замерзнете. Именно поэтому, готовясь к очередной поездке на Север, мы готовим настоящее водолазное белье, стараемся достать и более современные гидрокостюмы.

Палуба корабля завалена множеством самых разнообразных, на первый взгляд случайно попавших сюда вещей. Чтобы пройти по ней, нужно преодолеть замысловатый путь между многочисленными ящиками, тюками, связками сетей, бочками и какими-то механизмами. Здесь и бухты тросов, от которых распространяется крепкий смоляной дух, и аккуратно запакованные мешки с первосортным цементом. Здесь же лотки со свежим, аппетитно пахнущим луком и решетчатые ящики с пунцовыми помидорами. На чистом брезенте гора румяных, ароматных буханок хлеба. А матросы с берега несут и несут разные грузы. Нелегкое это дело - перетащить массу предметов через три палубы. Наш корабль стоит у причала третьим корпусом. Работа спорится. Завтра выход в море. Особенно энергично трудятся члены нашей группы, просидевшие на корабле в ожидании выхода долгих десять дней. Каждый готов взяться за любую работу, лишь бы не потерять больше ни одного дня!

Десять дней назад поезд снова доставил нас сюда, на берег Кольского залива. Город, связанный морскими дорогами с разными странами мира, являющийся одним из основных поставщиков рыбы в стране, опять встретил нас острым соленым запахом, ревом корабельных гудков и слепяще-ярким солнцем. Между мачтами и трубами кораблей стоящих в порту, искрится спокойная, на вид очень теплая вода. Мы в Мурманске.

В один из дней, зайдя в ПИНРО, узнаем, что научное судно "Персей-II", на котором нам предстоит работать, пришло. Тотчас отправляемся в порт на его розыски. Не терпится посмотреть, что это за судно. Хочется познакомиться с командой и устроиться на борту. По прошлому году нам с Вадимом Судакевичем знакомо расположение причалов в порту. Поиски судна завершаются быстро, хотя причальная стенка рыбного порта протянулась на несколько километров.

"Персей-II" оказался небольшим, но очень удобным и уютным судном. Под полубаком расположены каюты матросов, под полуютом - кают-компания, камбуз и вспомогательные помещения. В средней части корабля, под надстройкой и в ней размещены лаборатории и жилые помещения научных сотрудников. Нам отведены две каюты, расположенные по бортам, одна из них четырехместная, другая двухместная.

Утром следующего дня окончательно закрепляем свои позиции на корабле. Из ПИНРО на машине привезли свой багаж и, самое главное, компрессор.

На судне все чаще появляются сотрудники института, готовятся лаборатории и оборудование. Прибыла и Нина Николаевна Романова - руководитель группы мидиевой съемки, в которой нам предстоит работать. Нина Николаевна - сотрудник ВНИРО, специалист по моллюскам. Нам очень хочется помочь ей в работе и кое-чему поучиться.

На корабле оживление. Вся команда в сборе. Завтра выходим!

Мурманск остался за кормой. Мимо бортов вновь плывут скалистые, неуютные берега Кольского залива. Вершины сопок окутаны сизым дымом. Навстречу спешат идущие в порт суда. Некоторые из них пробыли в море по три-четыре месяца. Для них Мурманск - это заслуженный отдых, долгожданные встречи с родными и знакомыми, развлечения, которых матросы не видели несколько месяцев. Одним словом - "Большая Земля"! А мы рады, что с каждым оборотом винта удаляемся от него. Наконец-то начался 116-й рейс "Персея-II".

Под вечер "Персей-II" бросил якорь в Тюва-губе. Некоторое время он стоит на якоре далеко от берега - причал занят другими судами. Дождавшись своей очереди и заправившись водой, направляемся в Сайда-губу.

Капитан "Персея-II" Зосим Павлович Замарин плавает на Баренцевом море свыше 30 лет, знает каждую бухточку, каждый проливчик так же хорошо, как расположение вещей в своей каюте. Зосим Павлович плавал еще на "Персее-I", который погиб в дни Великой Отечественной войны. Сухощавый, среднего роста, с энергичным обветренным лицом, он всегда стоит на одном из крыльев ходового мостика в тот момент, когда судно совершает какой-нибудь наиболее сложный маневр, спокойно подавая команду рулевому или одному из своих помощников. Внешне Зосим Павлович ничем не напоминает хорошо известных по книгам джек-лондоновских "морских волков". Характер у него мягкий и отзывчивый. Но команды его выполняются быстро и четко. Матросы стараются не огорчать своего "батю", как они называют капитана между собой. Иногда очень уютно, по-домашнему мы беседуем с ним в кают-компании. Себя он шутливо называет "архангельским трескоедом" и обещает приучить нас к тресковой ухе и прочим блюдам из этой рыбы.

Корабль почти вплотную подходит к гранитным скалам. До них не больше кабельтова. В несколько приемов переправляемся на обрывистый берег. С нами и начальник рейса Ираида Васильевна Корж. Она не может не присутствовать при первом нашем погружении, да и любопытно знать, что мы умеем, на какую помощь в дальнейшем рассчитывать.

Нина Николаевна дает первое практическое задание: обследовать участок побережья для выяснения, есть ли там мидии и модиолы. Под воду собираются Борис Лепехин и Вадим Судакевич.

Вскоре две неуклюжие фигуры осторожно спускаются по скользким фукусам к урезу воды. Взяв "авоськи", пара скрывается под водой. Все оставшиеся на берегу шествуют вдоль уреза воды вслед за периодически всплывающими пузырьками воздуха. За мной очередной "оруженосец" несет акваланг. Я бреду по камням налегке, высоко поднимая ноги в ластах. Оставаться на суше в роли обеспечивающего - дело далеко не завидное. Через 20 минут над водой показываются блестящие головы, и вскоре две странные фигуры на четвереньках выползают на берег.

А добыча богатая! На лице Вадима редко появляющаяся улыбка. Борис по-прежнему невозмутим. Обилие животных ничуть его не удивило. В "авоськах" и яркие морские звезды, и фиолетовые ежи, и раки-отшельники. Подоспевшую к нам Нину Николаевну больше всего интересуют громадные ракушки, напоминающие по форме речную беззубку, но в два-три раза больше по величине. Мы склонны считать, что добытые со дна моллюски и есть искомые нами мидии, но оказывается, что это модиолы.

В следующей паре Виктор Коняшин и я. Прозрачность воды далеко не из лучших, видимость всего 4-5 метров. Много планктона. У самого дна, как всегда, чуточку светлей. Берег крутыми уступами уходит в глубину. На террасах громоздятся камни. Площадки между обрывами покрыты тонким илом, легко взвивающимся от движения воды, вызываемого ластами. Глубина не более 6 метров. Сейчас отлив, значит, мы находимся над участком дна, расположенным во время полной воды на глубине 8-9 метров. Встречаются чахлые, какие-то обтрепанные листья ламинарий. Жалко, что в этом смысле место погружений не очень удачное. Хотелось бы, чтобы ребята, впервые приехавшие на Баренцево море, увидели роскошные заросли ламинарий, производящие неизгладимое впечатление. Но морской капусты почти нет. Зато в наших "авоськах" полно звезд, ежей, морских гребегаков-пектонов и модиол. Часто оборачиваюсь. Как чувствует себя Виктор? Он впервые с аквалангом на море, да еще в гидрокостюме. Постоянно вижу растянутые в улыбке губы и вытянутый вверх палец. Виктор даже пытается что-то кричать.

На камнях сидят малюсенькие ежи и актинии. Это интересно! Порой останавливаемся, рассматривая небольшие колонии бледно-розовых актиний. Актинии мелкие и не производят на Виктора должного впечатления. Модиолы встречаются часто, но только небольшими группами - всего по три - пять штук. Некоторые из них довольно внушительных размеров. Им тоже находится место в наших "авоськах". То и дело попадаются круглые длинноногие крабы. А видимость становится все хуже. Очевидно, солнце совсем низко над горизонтом. Пора всплывать. Кажется, что пробыли под водой очень долго. Выбираемся на берег. Оказывается, прошло всего 15 минут.

Тем, кто бывал под водой, известно, что здесь время течет, не подчиняясь никаким законам. Иногда кажется, что проплавал всего несколько минут, а, выйдя на поверхность, узнаешь - прошло более получаса. Бывает и наоборот - минуты ползут тягуче медленно, успеваешь многое увидеть, сделать и почувствовать. Начинаешь поглядывать на манометр, удивляясь тому, что все еще легко дышится, а с выходом на берег определяешь - работал 10 минут.

Все, что поднято нами со дна, тут же исчезает в большом цинковом ящике с формалином. Из экспресс-лекции, прочитанной нам здесь же на берегу, узнаем, что в том месте, где много морских звезд, наверняка должны быть и различные моллюски.

Красивые, кажущиеся совершенно безобидными звезды на самом деле - страшные хищники и пожирают все, что встречается на их пути. Медленно, но неотвратимо наползают они на жертву, выворачивают наружу свой поразительно эластичный желудок и обволакивают им объект нападения. От этих меланхоличных разбойников не спасают даже твердые известковые створки раковин. В многочасовой, незаметной на первый взгляд борьбе побеждают, как правило, морские звезды. Так вот почему мы часто видим их наползшими на раковину нектона или какого-либо другого моллюска. Исследование содержимого желудка звезды, да и вообще животных, находящихся на том или другом участке дна, дает возможность выяснить, кто же населял дно до очередного вторжения.

Разведка произведена. Теперь нужно определить количество животных, обитающих на квадратном метре дна. Захватив с собой измерительную рамку, уже втроем с Инной Валентукевич уходим под воду. Кисти ее рук забинтованы, шлем предельно затянут, так как гидрокостюм ей непомерно велик, и все же для воды остаются многочисленные лазейки. Правда, Инну это не смущает. Желание собственными глазами увидеть то, что происходит под водой, выше угрозы промокнуть и простудиться.

Отыскиваем наиболее характерные колонии животных, накладываем рамку и начинаем отдирать моллюски от камней. Все вокруг тотчас же заволакивает облако ила. Работаем на ощупь. Собрав то, что находится внутри рамки, выплываем из облака, словно из дымовой завесы.

Вскоре наша первая подводная станция на Баренцевом море проведена. "Персей-II" снова в открытом море. Палуба под ногами то и дело становится дыбом. Совсем не просто добраться сухим до кают-компании. А там на блюдах дымятся горки свежем! трески, в бачках мерно покачивается янтарная уха. Однако лица большинства членов нашей группы не выражают радости. Лениво поковыряв вилками в тарелках, одни за другим они исчезают из кают-компании, так и не вкусив прелести свежей трески. Все это хорошо понятно: качает...

Вот он, полуостров Рыбачий! Вот она, легендарная "любимая наша земля", как поется в замечательной песне, сложенной в годы Великой Отечественной войны. Расположенный в самой западной части Баренцева моря и омываемый теплым течением Гольфстрим, этот полуостров давно является заветной мечтой подводников, так как флора и фауна здесь особенно богаты. Погружения в районе Рыбачьего сулят много новых интересных наблюдений. Здесь под водой еще никогда не мелькали ласты подводника. Но до берега далеко. Корабль заканчивает очередное траление. Несколько оправившись от первого приступа морской болезни, мы с нетерпением ждем, когда трал будет поднят на борт.

Вдоль палубы бегут, напряженно дрожа и потрескивая, стальные тросы - ваера. Концы их прикреплены к двум овальным траловым доскам, окованным металлом. Они под напором воды раскрывают трал. Нижняя подбора сети, унизанная бобинцами - большими металлическими шарами, сейчас идет по дну. Около ваеров стоять страшновато: а вдруг лопнут? Да это и запрещено правилами техники безопасности. Тралмейстер сообщает на мостик о том, что трал должен быть скоро на поверхности. Мы с интересом ждем, каков будет улов. И вдруг с полубака доносится тревожный крик: "В трале мина!" На моих товарищей этот крик не производит должного впечатления. Никто и не думает об опасности. Даже наоборот, все бросаются к левому борту посмотреть на этот смертоносный предмет. Корпус мины помят и проржавлен. Возможно военные моряки обезвредили ее, но может быть и нет? Во всяком случае капитан приказывает избавиться от нее побыстрее. Один из матросов топором отрубает трос. Дьявольский шарообразный предмет тяжело плюхнулся в воду и пошел ко дну. Да, недаром рыбаки не любят проводить траления в этом районе моря. Здесь на дне много всевозможных остатков войны. В лучшем случае можно порвать трал, зацепившись за какое-либо затонувшее судно.

Рыбу здесь не ловят, но "Персей" должен провести несколько контрольных тралений. Рассматриваем один из уловов. Никто из нас не видел живых акул, если не считать черноморского катрана. Но пасть зубатки производит не менее внушительное впечатление, да и размеры ее достаточно велики. Следует благодарить природу за то, что эта рыба старается держаться подальше от человека.

Через некоторое время наша дружная компания сидит в салоне перед дымящимися блюдами с розовыми вареными креветками. Вот это вкусно!

Вскоре судно бросает якорь в бухте Порт-Владимира. Вместо ожидаемой нами суровой, овеянной легендами земли полуострова Рыбачий стоим в уютной, тихой гавани, совсем недалеко от выхода из Кольского залива. Окружающие гавань скалистые сопки лишены растительности, лишь кое-где видны небольшие лужайки травы. Местность чем-то удивительно напоминает побережье восточной части Крыма. Ярко светит солнце, искрится покрытая небольшой рябью вода. Стоит удивительная тишина. Ни на берегу, ни на судах, бросивших якорь в гавани, никакого движения. Все замерло. Совершенно экзотическая картина. В довершение к этому в узкий пролив между материком и берегом входит трехмачтовая парусная шхуна. Немного воображения, и можно оказаться не только в южной гавани, но даже не в XX веке.

В кают-компании явное оживление. Наконец-то удается попробовать, что такое свежая треска. А это, оказывается, очень вкусная рыба, довольно отличная от той, которую мы покупаем в московских магазинах.

Вскоре "Персей-II" вновь скользит по гладкой зеленоватой воде, кажущейся подернутой маслянистой пленкой. У нас есть время оглядеться и полюбоваться окружающими видами. Можно подумать, что судно идет по большому озеру. Со всех сторон нас окружают лесистые, причудливых очертаний сопки. Совершенно невозможно определить, где вход, а где выход из узкого фиорда. Не зная здешних мест, вряд ли скоро выберешься в открытое море. Однако пора приниматься за работу.

Погружаемся на очередной запланированной станции. Под одним из кустов ламинарий обнаруживаем что-то похожее на початок кукурузы. Он торчит прямо из грунта. Осторожно трогаем новинку пальцами. Убедившись, что это какая-то безобидная штука, отрываем "початок", стараясь как можно меньше повредить и, конечно, запихиваем в "авоську". Выйдя на поверхность, показываем Нине Николаевне найденную нами "кукурузу". Очень удивлены, когда узнаем, что это кладка яиц моллюсков. Вот тебе и раз! А мы думали, что это какое-то растение! Всем нам хорошо известны личинки южной рапаны. Обычно они расположены на камне плотной массой, напоминающей щетку из толстых пластмассовых волос. А здесь - кукуруза молочно-восковой спелости!? Ну что ж, теперь будем знать, что это такое.

Все мы немного простужены, у меня давно заложило уши, мучает насморк. Одеваю Виктора и, ничуть не завидуя, смотрю как он уходит под воду. Взмахнув ластами, Коняшин ныряет. Через три-четыре минуты показывается на поверхности, снова погружается, но опять ненадолго, а вынырнув, выразительно показывает на уши. Глубина, на которой зацепился наш экспедиционный невод, около 15 метров. Виктор не может спуститься ниже 6-7 метров. Простуда дает себя знать, хотя он единственный человек, у которого нет явного насморка. Волей-неволей приходится лезть самому. Помня о насморке, плыву вдоль невода очень осторожно. Мотня лежит на больших круглых валунах. Пытаюсь поднять ее с камней, но бесполезно. Сеть держит масса мелких, как репейник, ежей, сидящих на камнях. При оттягивании невода слышится характерный треск. Провозившись несколько минут, изрядно исколов руки, всплываю и сообщаю, что бессилен чем-либо помочь. Решаем, что сеть проще всего извлечь, выбирая ее вертикально вверх, прямо с "тузика", на котором плавают биологи. Через некоторое время волокуша вытащена на борт шлюпки. Работа продолжается. Во время погружений наши "авоськи" служат своеобразным весовым балансиром. По мере того как из баллонов расходуется воздух и мы теряем в весе, вес сеток возрастает. Правда, баланс сохраняется только до определенного момента, после которого нагруженная "авоська" становится причиной значительной отрицательной плавучести. Чтобы не лечь на дно, приходится энергично работать ластами. Но оставлять все, что найдено, не хочется. Иногда, зацепившись за выступ какой-нибудь скалы, наблюдаем, как шевелит своими ножками-пестиками, торчащими между иголок, морской еж пли питается актиния.

Как-то, плавая под водой, мы обнаружили у одной из скал площадку, заваленную позеленевшими от времени гильзами от снарядов крупного калибра. Кое-где торчали и головки самих снарядов, разъеденные ржавчиной. Видны были мотки колючей проволоки, какие-то ящики. Потом мы узнали, что здесь шли долгие ожесточенные бои за остров Титовский.

Наконец-то знакомимся с Рыбачьим как следует. Часто дует холодный, пронзительный ветер. Открытые каменистые берега полуострова не могут служить укрытием от ветра. Только теперь отчетливо представляем, как тяжело было солдатам и морякам сражаться здесь во время войны. Ведь защитникам Рыбачьего приходилось находиться на берегу не часы, а многие месяцы зимой и летом, отбивая свирепые атаки врага.

Однажды "Персей-II" бросил якорь в Эйна-губе, недалеко от места, где погиб его предшественник, легендарный "Персей-I". Во время отлива хорошо видны покоящиеся на дне останки корабля. Из-под воды все еще торчат шпангоуты. На берегу лежит большой присыпанный галькой обломок борта. Деревянное судно, построенное русскими умельцами еще до Октябрьской революции, имело прочный и выносливый корпус. Толщина многослойной дубовой обшивки достигала 350 миллиметров. До войны "Персей-I" отслужил океанологам около 25 лет, проведя не одну тысячу станций. Он был первым и некоторое время единственным кораблем, который молодая Советская республика выделила специально для океанографических исследований. Небольшое суденышко избороздило сотни тысяч миль. На нем работали виднейшие океанологи страны: Л. А. Зенкевич, В. Г. Богоров, М. В. Кленова, В. П. Зенкович, Н. Н. Зубов, В. В. Шулейкин и многие другие. В честь этого судна одна из донных возвышенностей Баренцева моря названа возвышенностью Персея.

В годы войны маленькое невооруженное судно доставляло на Рыбачий продовольствие и боеприпасы, увозило раненых. В один из таких рейсов "Псрсей-I" был атакован авиацией противника. В совершенно открытой Эйна-губе укрыться было некуда. Беззащитное судно атаковали до 19 самолетов, но не так-то легко было его потопить. Сделанный целиком из дерева, корабль долго держался на плаву даже с изрешеченными осколками бортами. Судно начали расстреливать из пушек. Команда успела сгрузить продукты и боеприпасы на берег, и "Персей-I" затонул в 40-50 метрах от уреза воды. Все это рассказал нам механик "Персея-II" Николаи Федорович Мовенко, который плавал на "Персее-I" до момента его гибели, а сейчас продолжает плавать на "Персее-II".

Погода штормовая, и погружения в Эйна-губе, к сожалению, пришлось отложить. Николай Федорович просит нас, в случае если мы когда-нибудь вернемся сюда, достать гудок "Персея" - уж очень он был звучным и голосистым.

Отстоявшись в Эйна-губе, держим курс на Варангер-фиорд - тот самый фиорд, где во время войны одной из наших подводных лодок был атакован и поврежден фашистский линкор "Тирпиц".

В Линахамари приходим в середине августа. Уютная, закрытая со всех сторон сопками бухта, где мы стоим, носит название Девкина заводь. По вечерам уже довольно темно. Кое-где зажглись огни. Засветились буи на фарватере. Это значит приближается длинная полярная ночь. Все мы порядком устали. Ежедневная работа под водой, хотя и на небольших глубинах, дает себя знать. Давно никто не изъявляет большого желания лезть под воду. Нина Николаевна вполне удовлетворена тем, что сделано. Работа практически окончена, и погружения теперь - дело сугубо добровольное.

А над кораблем почти ночь. Суда, стоящие на рейде, зажгли якорные огни, светятся кружочки иллюминаторов. Скоро огни будут гореть непрерывно несколько месяцев. И все же август - одни из лучших северных месяцев. Во всяком случае нам везет - стоит относительно хорошая, теплая погода. Правда, дожди идут часто, да и ветерок то и дело разгоняет волну даже здесь, в закрытой со всех сторон губе.

Однажды в виде отдыха решили высадиться на скалы напротив Линахамари. И не пожалели об этом. Наконец-то плаваем в самой что ни на есть баренцевоморской воде! Погружаемся с Борисом Лепехиным вдоль круто падающего вниз склона. Вскоре оказываемся над небольшой, ровной, слегка покрытой илом и песком площадкой. Метрах в десяти над головами хорошо видна поверхность воды. На площадке и на склонах скал масса всевозможных животных. Сидят крупные, в два кулака, ежи, много актиний. Дно покрыто створками пектенов, среди которых ползают медлительные и неповоротливые крабы. Внизу под нами еще один совершенно горизонтальный уступ скалы. Он завален морскими звездами. Подплываем поближе. Удивительная картина - куча звезд, наползших друг на друга. Что-то вроде скирды сена, большинство из них очень крупные: до 50 сантиметров в размахе лучей и, как ни странно, почти все тринадцати-, четырнадцати- и даже пятнадцатилучевые. А мы, как назло, не захватили "авоськи". Но удержаться от соблазна вытащить на поверхность такую красавицу трудно. Почти у всех звезд под лучами или пектоны, или небольшие двухстворчатые моллюски, похожие на модиолы. Все ясно - совершен очередной разбойный налет. Выбрав наиболее крупные экземпляры, плывем обратно. Слегка уклонившись в сторону, осторожно, словно боясь провалиться, подплываем к краю площадки, круто обрывающейся вниз. Там сиреневая мгла, волнующая и настораживающая. Решили опуститься несколько глубже. Медленно ползет мимо монолитная скала. Парю в воде у совершенно отвесной стены. А куда делся Борис? Осматриваюсь вокруг и обнаруживаю его, только задрав голову. Любопытное зрелище: Борис словно летит над обрывом, четко вырисовываясь на фоне светлой поверхности воды. Прямо фантастика! Человек, да еще в таком неуклюжем наряде, висит без опоры. Вода просто не чувствуется. А внизу - непроглядная темень. Мгла и слева и справа от скалы. Одному глубже погружаться не хочется, хотя вся скала облеплена животными и растениями.

Подплываю к Борису, спрашиваю, почему отстал. Он выразительно показывает на уши. Некоторое время плаваем вдоль обрыва. На камнях висят кажущиеся огромные гроздья модиол, отдельные экземпляры ракушек достигают очень крупных размеров. Выбрасываем звезды и с треском откидываем моллюски от камней. Раковины прочно прикрепились к скале и сцепились друг с другом биссусом - продуктом выделения биссусной железы, напоминающим толстые куски белого шпагата.

Возвратившись на поверхность, показываем трофеи и сообщаем, что вода удивительно прозрачна. Инна просит кого-нибудь сходить с ней на "серьезную глубину". Решаю сопровождать ее. Когда еще будет такая прозрачная вода, да и самому хочется забраться поглубже. Ведь больше чем на 20 метров в этом году никто из нас не погружался.

Плывем с Инной по уже знакомому маршруту. Быстро добрались до первого уступа, около которого недавно были с Борисом. Вдоль очередного обрыва осторожно опускаемся вниз. Продвигаемся медленно, очень медленно, словно крадемся вдоль отвесной скалы. Спрашиваю Инну, как она себя чувствует. В ответ красноречивый жест - вижу большой палец. Вскоре прямо под собой обнаруживаем еще одну площадку. На ней валяются снаряды и гильзы крупных калибров. Вода по прежнему удивительно чиста с какой-то явно приметной голубизной. Проплыв над "скалой боеприпасов", вновь оказываемся над обрывом. Теперь дна уже не видно. Решаем опуститься еще ниже. Каждая складка гидрокостюма впивается в тело все сильнее и сильнее. Совершенно неожиданно появляется дно. К большому удивлению, оно абсолютно ровное, покрытое налетом ила. Видны какие-то лоскутки, мотки проволоки, бутылки, валяется железная бочка. Под нами лежит газета. Оказывается, можно даже кое-что прочесть. Осторожно, словно боясь провалиться сквозь землю, становимся на грунт, взвихрив облачка ила. Вот когда обжим ощущается вполне реально. Кажется, что резина гидрокостюма прилипла к телу. А совсем недалеко просматривается очередной обрыв к еще большей глубине. Над нами толща воды свыше 30 метров. Поверхности ее уже не видно. Сверху проникает белесый, рассеянный свет.

Бесцельно потоптавшись на дне, ползем вдоль откоса вверх. Странно, вокруг почему-то не видно ни одной рыбешки. Зато склон сплошь усеян актиниями. Вскоре добираемся до площадки со снарядами. Не удерживаюсь от соблазна и вытаскиваю одну гильзу на память. А Инна куда-то пропала. Подплываю к обрыву - нет. Осматриваюсь вокруг - нет. Лишь подняв голову, вижу ее высоко над собой уже на поверхности воды. Только выйдя на берег узнаю, что с 12-13 метров ее вынесло на поверхность помимо ее воли. К счастью, она отнеслась к этому совершенно спокойно, совершив "свободный подъем" по всем правилам - на одном выдохе. В большом, не по росту женщины костюме скопилось много воздуха. Он попал туда из-под маски, когда она продувала уши. Пока обжим был силен и полны баллоны акваланга, все шло хорошо. На глубине воздух расходуется быстро, баллоны стали значительно легче. При всплытии на меньшую глубину воздух в гидрокостюме расширился. Когда Инна сделала более глубокий вдох и слишком резко взмахнула ластами, ее "понесло". С каждым метром плавучесть ее становилась все больше за счет увеличивающегося объема гидрокостюма. Хорошо, что все хорошо кончилось. На пути не было никаких препятствий.

С большим сожалением покидаем мыс Крестовый, где была такая прозрачная вода. Полюбившийся нам "Персей-II" идет в сторону Мурманска. Вокруг из-под воды то и дело показываются гладкие усатые морды. Тюленей очень много. То здесь, то там чернеют их обтекаемые головы. Некоторые животные подплывают близко к борту и с любопытством разглядывают судно, так бесцеремонно вторгшееся в их владения. Губа Амбарная находится в безраздельном царствовании тюленей. Впереди узкая, не более 20 метров шириной, протока. Она ведет в залив, расположенный среди красивейших обрывистых скал, изобилующих множеством ущелий, поросших лесом. Это скорее не залив, а озеро, соединенное с морем узким рукавом. Глубина озера достигает 70 метров, а площадь - нескольких квадратных километров. На наш взгляд, тут идеальное место для постройки прнливно-отливной гидроэлектростанции. Но пока здесь только превосходная кормушка для тюленей, которые отлично используют это интересное создание природы.

Начался прилив. Как только вода хлынула в озеро, в самой стремнине то и дело стали появляться головы тюленей. Они заглатывали рыбу, которая вместе с водой направляется в озеро и буквально сама идет в зубы этим прожорливым животным. Удовлетворив свой огромный аппетит, тюлени отдыхают, спокойно плавая в центре озера. Когда вода начинает течь в обратном направлении, животные занимают новые позиции со стороны моря и доедают то, что было пропущено в озеро во время прилива.

Я решил сходить в гости к тюленям. Ориентироваться под водой здесь просто. Водоросли лежат на дне, распластавшись вдоль течения. По направлению потока вытянулись и длинные, протяженностью в несколько метров, щупальца большой розовой медузы. Она тщетно пытается плыть в сторону моря, конвульсивно сжимая края своего рваного купола. Сильно сносит и меня. Приходится цепляться за валуны.

На дне огромное количество морских ежей. Все оно покрыто колючими шариками различной величины. Между ежами масса створок пектенов и мидий. Впереди показался глубокий конусообразный желоб. Это русло протоки. По ту сторону желоба картина резко меняется. Дно - сплошной монолитный каменный скат. Весь склон и даже встречающиеся на нем моллюски покрыты розовыми водорослями - литотамниями, чем-то напоминающими лишайник. Изредка попадаются крупные звезды. Уже по привычке переворачиваю некоторые из них. Ротовые отверстия звезд стянуты - хищницы насытились. Не найдя ничего более интересного, поворачиваю назад.

Подплывая к протоке, я не увидел, а скорее интуитивно почувствовал какую-то тень. Она стремительно неслась вдоль желоба. Сердце тревожно сжалось. Резко подняв голову, вижу, как вдоль каменного оврага, отчаянно работая хвостом, несется очень крупная, напоминающая по окраске зубатку рыбина, а в нескольких метрах позади нее, изящно, почти незаметно работая ластами, мчится тюлень. Словно торпеда промелькнул он мимо, в пылу гонки так и не заметив меня. Через секунду тюлень скрылся во мгле, устремившись за своей жертвой. Некоторое время прихожу в себя. Надо признаться, в первый момент был напуган столь стремительным вторжением в мое одиночество. Даже дышать стал чаще. Уж очень привык к тому, что под водой к нам не приближается ни одно крупное животное...

Посещением "тюленьей кормушки" закончились наши поступления на Севере в группе мидиевой съемки. К обоюдному удовольствию, основной объем подводных работ выполнен. Нина Николаевна говорит, что получен достаточно интересный материал.

Мы все чихаем и кашляем, у многих болят уши. Тела покрыты многочисленными синяками и ссадинами, приобретенными во время подводных и надводных странствий среди скал и камней.

Вот теперь совершенно отчетливо представляем, что такое гидрокостюм для человека, длительное время работающего в холодной воде. Мы ведь плавали под самой поверхностью моря, а на глубинах более 50 метров температура воды редко поднимается выше 5 градусов. Акванавту - человеку, призванному работать под водой по крайней мере четыре часа в сутки, в наших доспехах пришлось бы совсем плохо. Костюмы, которые мы применяем, для больших глубин совершенно не пригодны. В них теплоотдача тела сокращается только за счет воздуха, который сохраняется в пустотах белья, в порах резины. На больших глубинах чаще всего человек вынужден находиться в кислородно-гелиевой среде. Теплопроводность гелия значительно выше. Кроме того, этот газ чрезвычайно текуч, под давлением он быстро проникает во все пустоты, которые могли бы выполнять роль теплоизолирующих ячеек. Именно поэтому французские акванавты работали на глубине 100 метров, применяя костюмы, в которых теплоизолирующий слой был выполнен из пустотелых стеклянных шариков, размещенных между двумя слоями резины.

Разработка и изготовление глубоководных гидрокостюмов - дело сложное. Помимо необходимости сохранить тепло, нужно также, чтобы одежда была достаточно эластична и не стесняла движений. Она должна плотно и равномерно облегать тело, иначе нам не избежать местных обжимов и частичных нарушений кровообращения. Любая складка образует хорошо всем известную "кровососную банку". Гидрокостюм должен обладать и высокой механической прочностью. Ведь под водой при работе нужно соприкасаться с различными механизмами и орудиями производства. Удовлетворяя всем перечисленным выше требованиям, глубоководная одежда не должна в то же время создавать положительной плавучести. Ведь то, что произошло с Инной, могло стоить ей жизни.

В настоящее время существует не менее десятка типов гидрокостюмов, разработанных различными фирмами. Однако наиболее распространены два из них. Это скафандры, обогреваемые циркулирующей по специальным каналам водой, и костюмы, в которых используются электроподогреватели, вмонтированные в водонепроницаемую оболочку. Есть образцы, где применяются и химические нагреватели. Какому из них будет отдано предпочтение, покажет будущее. Очевидно одно: во всех костюмах должен быть источник энергии. Она нужна для питания подогревателей любой системы, а в случае "водяного отопления" еще и для мотора циркуляционного насоса. Каким должен быть этот источник энергии, пока не ясно. В 1970 году, например, в Америке запатентован автономный источник тепла и электроэнергии, использующий в качестве "топлива" радиоактивную окись тулия, которая применяется для согревания воды и подогрева термоэлектронного генератора, вырабатывающего электроэнергию для электромотора. Существуют и другие, не менее сложные решения.

Как видите, сохранение тепла под водой - весьма актуальная техническая задача. Решению ее в настоящее время придается большое значение. Пока еще гидрокостюм акванавта - это громоздкое и дорогое устройство, не уступающее по сложности скафандру космонавтов.