Мы помогаем ТИНРО

Аквалангист плыл на поверхности за шлюпкой. У первой станции он нырнул, чтобы положить мерную рамку на грунт, но вместо воздуха загубник отпустил ему порцию воды. Ясно - забыл переключиться на акваланг. С максимальной быстротой, насколько позволяли мешковатый костюм ГПК-4, две пары теплого белья, восемнадцать свинцовых грузил и двадцатитрехкилограммовый акваланг "Подводник-1", он вынырнул и продул шноркель. Легочный автомат всхлипнул и заработал.

Аквалангист снова пошел вниз и ощутил холодную струю воды в правом рукаве. В спешке, рывком передвигая рычаг клапана, он порвал прорезиненную ткань рукавицы. Положительно не везло сегодня. Возвращаться назад означало сорвать очередность пробы.

Нет, работу следовало закончить.

Вода продолжала поступать и постепенно, пропитав теплое белье, оказалась у горла. Это было очень неприятно, и аквалангист, выдыхая воздух через нос в костюм, вытеснял ее. Но она опять возвращалась, пришлось свыкнуться с неудобством и заняться резкой морской капусты.

Самым тяжелым был подъем. Вытеснив воздух, вода лишила спортсмена плавучести. Он тяжело карабкался вверх, подтягиваясь руками по тросику мерной рамки.

Звезды 'смотрят' вверх

Сухие гидрокомбинезоны - препротивная вещь! Два часа в день находишься в воде, а четыре сидишь, чинишь комбинезон и акваланг. В первые же дни у нас вышел из строя один акваланг - лопнула пружина, через неделю второй, работали с двумя оставшимися.

Когда поднимали на борт последнюю пробу, наступил конец трудового дня аквалангистов, но не научных работников. Морскую капусту замеряли, записывали количество и определяли вид. Специалист по водорослям и поборник морской капусты М. В. Суховеева однажды на лекции для аквалангистов самодеятельного подводного клуба "Сигма" рассказала о ценных водорослях Японского моря.

Ламинарии, или морская капуста, издавна используется для пищевых, кормовых целей и в медицине. Употребляется она в сыром, сушеном, вяленом, соленом и консервированном видах. Во Владивостоке, например, очень популярен салат из морской капусты. Из нее получают альгиновую кислоту и маннит-шестиатомный спирт, а также соли калия, натрия, кальция, магния и многих других веществ.

Ламинарии распространены от Берингова пролива до Китайского моря. Из этого семейства в Беринговом море отмечено 35 видов, в Охотском - 40, в Японском - 32, в Желтом - 4. Водоросль эта двухлетняя. На севере Японского моря она достигает иногда десятиметровой длины. Характерной особенностью подводной флоры дальневосточных морей является то, что в Японском море и дальше в Охотском она богаче и разнообразнее. В южных же широтах Дальнего Востока растительный мир несколько беднее. Что касается фауны, тут картина обратная, в южных широтах она щедрее.

Морская капуста растет в незагрязненных скалистых бухтах. Попадается и на мелководье вблизи берега, а также в открытых, плохо защищенных от волнения заливах. Своими корневищами-ризоидами растение прочно оплетает скалы и отдельные камни. Это позволяет широким листьям водорослей противостоять прибою, хотя часто после шторма вдоль прибрежной полосы виднеются мясистые куски морской капусты, выброшенные морем. Из всех разнообразных водорослей Японского моря ламинария самая красивая и фотогеничная.

К ценным морским растениям принадлежит несколько видов зостеры и филлоспадикса. Зостера образует сплошные джунгли в тихих и закрытых бухтах с илисто-песчаным дном. Из волокна этих морских трав можно изготовлять бумагу, картон, ткани. Пока что ее с успехом используют в местной промышленности для набивки матрацев и для мягкой мебели. Волокна водорослей не загнивают, не боятся насекомых и очень эластичны. Встречая на дне темно-коричневые пласты не связанных с грунтом, сплетенных между собой невзрачных растений, принимаешь их за мертвые. Но это не совсем так. Анфельция - неприкрепленная водоросль. Ее передвижение зависит от течений, приливов, штормовых перемещений воды. Проезжая по Владивостоку в районе улицы Гоголя, можно уловить специфический запах. Здесь расположен агаровый завод. Сырьем для агар-агара и служит анфельция. Сам агар-агар почти не имеет запаха и вкуса, применяется он в основном в кондитерской промышленности.

Итак, груды капусты возвышались на палубе нашего небольшого экспедиционного катера. С каждым днем поступали все новые центнеры этой полезной и ценной водоросли, улучшающей деятельность кишечника, повышающей обмен веществ в организме здорового человека, но членам экспедиции она приелась. Начала подкрадываться усталость. На судне было не очень уютно. Аквалангисты спали в кормовом салоне. Саша как самый длинный располагался на узком диванчике правого борта. Он любил вытянуться и поэтому подставлял еще ящики от аквалангов. Миша и Толя помещались на диванчике по другую сторону борта. Геннадий облюбовал себе место под иллюминатором.

Для отопления катера использовались выхлопные газы главного двигателя, поэтому и тепло было лишь когда машина работала. Женский научный состав экспедиции размещался в носовом салоне, используя вместо диванчиков доски. Кубрик команды приютил всех остальных.

Однажды поутру мы оказались в Тахобэ - прекрасном месте. Отвесные скалистые берега возвышались над синей-синей водой. А одна небольшая скала отделилась глубоким проливчиком от берега. В этих местах к Японскому морю близко подходят отроги Сихотэ-Алиня, природа здесь сурова и девственно красива.

Наступило утро. Команда катера, оценив местность, выстроилась вдоль берега в шеренгу с удочками в руках. Рыба клевала с молниеносной быстротой. Но это были все те же надоевшие линьки, камбала и бычки.

Мы спускались к морю

Первым полез в воду с ружьем Гена. Через полторы минуты на поверхности показался, бьющийся на гарпуне большой терпуг, а за ним счастливый охотник. Рыбаки на палубе, как по команде, завистливо вытянули шеи и на некоторое время, забыв о своих бычках, оживленно дискуссировали.

Миша взял у Гены ружье и спустился в воду. Ружье было одно, и за ним, ожидая своей очереди, поплыл Толя. Но терпуги исчезли, зато много было гребешков Свифта. Толя долго, терпеливо плыл позади и красноречиво помалкивал, это было тягостно. И Миша, не выдержав, отдал ему ружье, а сам стал собирать гребешки. Сетки не было, и он складывал ракушки на дне в кучу, чтобы потом их забрать. Когда он воздвигнул вторую горку из гребешков, вокруг закружилась стая больших рыб. Не спеша и с явным любопытством плавали они вокруг него. Это было уже невыносимо.

На катер поднялся он мрачный. По палубе уже трудно было пройти: всюду лежали и бились линьки, камбала и бычки. Рыболовы с удочками пытались компенсировать качество количеством. Но Толя тоже вернулся с терпугом, а потом Гена принес еще одного.

Кок свято хранил неприкосновенность камбуза, гребешки он презирал, и поэтому часть их была съедена сырыми. Но к терпугам он отнесся иначе. Позднее и терпуги нам приелись. Случилось это после одного знаменательного дня.

Как-то старший помощник капитана организовал охоту на морскую птицу. Охотники спустили шлюпку. Подстрелив несколько бакланов и нырков, они вернулись и рассказали, что совсем близко от берега, буквально на расстоянии нескольких метров, на поверхности воды видели много рыбы.

Через некоторое время тяжело нагруженная шлюпка, на этот раз рыбаками, шла к указанному месту. Действительность превзошла все ожидания. Вода пенилась, серые спины больших рыб разрезали поверхность воды во всех направлениях. Это было сказочное зрелище, какая-то рыбная вакханалия. Казалось, терпугов охватило бурное помешательство. Похожее помешательство охватило и рыбаков. Рыба ловила крючок лишь только он погружался в воду. Терпуги дрались, выхватывали друг у друга наживу и вместе с нею смерть. В шлюпке - галдеж и суета. Пойманная рыба билась под ногами, выскакивала за борт, но все новые и новые жертвы падали на днище. Рыбаки сидели в рыбе по колено. Лески лопались, крючки, не выдержав рывков, ломались. Вместо крючков привязывались согнутые гвозди, вместо наживы цеплялись окурки, и клев был отличный. Двадцать минут ловли - полная шлюпка рыбы и только один целый рыболовный крючок у Миши. Внезапно лов прекратился. В хорошо просматриваемой прозрачной воде появились виновницы. Черные сельдевые акулы с хищным профилем и скошенной пастью длиной более полутора метров не спеша прошли под шлюпкой.

На катере царил восторг. Рыбу варили, жарили, солили и прятали в ящики.

Немного погодя терпугов обнаружили в другом месте, и лов продолжали, но интерес уже спал. Не привлекала и подводная охота: имело ли смысл мерзнуть в холодной воде ради одной-двух рыбин, когда удочкой на простой гвоздь можно наловить в десятки раз больше?

Экспедиция подходила к концу. Все больше и больше было свободного времени, и хотелось на землю. В прибрежных поселках наперегонки с собаками бегала малышня и стреляла в подступившей тайге белок. Тут, в северных районах края, у самого моря пролегала таежная глухомань. Уже созрели дикий виноград, кишмиш. Стояла золотая приморская осень.