Первый гарпун города

Приказ по морскому клубу с объявлением маршрута катера "ДОСААФ-311" был многословен. Он недвусмысленно говорил об опасениях нашего завуча:

"Для подбора и обследования места проведения соревнования по подводной охоте выделить в распоряжение т. Курилова катер "ДОСААФ-311".

Отход катера назначаю на 17.00 29/VIII-66 г., возвращение в 18.00 30/VIII-66 г. Переход осуществлять только в светлое время суток.

29/VIII-66 г. ночевать в бухте Алексеева. Плавание в тумане и при волне свыше четырех баллов запрещаю. В случае ухудшения погоды и невозможности возвращения на базу сообщите через береговые посты СНИС. Старшим по обследованию акватории назначаю общественного инструктора т. Курилова, который по технике безопасности предупрежден".

Прочитав приказ, боцман Семеныч сочувственно покачал головой:

- Помнишь, Паша, как мы в пятидесятом году ходили в Находку на шестерках под парусами? До шести баллов доходило. В газетах о нас писали, а не в приказах.

На катере нас собралось шестеро. Старый друг Слава - незаменимый в поварском искусстве. Но талант его известен только друзьям: из опасения домашней эксплуатации он тщательно скрывает свои кулинарные возможности.

Новый друг Юрий, знакомый по острову Путятина, - кандидат биологических наук. Личность незаурядная во многих отношениях, особенно ценная как рассказчик. Он может часами рассказывать различные случаи, причем все будет отмечено с тонкой наблюдательностью и неизменным юмором. Недавно он вернулся с берегов Австралии, полон впечатлений и желания поделиться с нами своими приключениями.

Вера-восходящее светило на подводном "горизонте" и Гена - известный во Владивостоке спортсмен-подводник - штатный работник морского клуба.

Обслуживали катер многоопытный капитан Михаил Тимофеевич и моторист.

Согласно приказу морского клуба ночевать зашли в бухту Алексеева на острове Попова.

Вечерело, я нырнул в сумрачную воду в поисках гребешков. Рядом плавал Гена, чуть дальше - Вера.

Рыба собиралась спать. Потревоженная камбала помчалась в панике, поднимая полосу ила, отчаянно махая плавниками, совсем как перепуганная курица. Мне вспомнилось выражение знакомого аквалангиста: "Я вспугнул камбалу, она запулеметила..."

В уютной ямке между водорослей собралось несколько рыбок, мне показалось - красноперки. Это походило на семейную идиллию. Набрав немного гребешков, я всплыл.

Чуть позднее приготовленные Славой гребешки ароматно благоухали, уютно потрескивал костер, блаженству мешали комары. Юрий нарочито будничным, невыразительным голосом рассказывал:

- Индусы - худощавый народ, талию их можно охватить пальцами. В Сингапуре на трапе судна встретились поджарый индус и наш радист. В поясе радиста с трудом обнимешь двумя руками. Индус, удивленный таким "изяществом", остановился и в изумлении надул щеки. Наблюдавшие эту сцену с интересом ждали, что предпримет радист. Не спеша окинув взглядом худощавого индуса, он молча показал указательный палец.

Сумерки сгущались, гребешки на сковородке таяли.

- Однажды моему знакомому захотелось отбивную котлету, - продолжал Юра, - но он никак официанту не мог объяснить это по-английски, вспотел даже. Потеряв терпение, я вскочил, приложил два пальца к голове, сказал "му-му" и хлопнул ладонью себя по ягодице. Официант засмеялся и принес говяжью отбивную...

А Слава уже скребет ложкой по пустой сковородке: на свежем воздухе у всех разыгрался аппетит, а гребешков оказалось маловато. Костер начал затухать, ярче выступили темные очертания берега.

- В Австралии существует клуб укушенных акулами. Как только в печати сообщается о нападении акулы на человека, клуб посылает жертве приглашение вступить в члены клуба, если, конечно, она осталась жива. Я имел полное юридическое право быть членом клуба - на судне меня укусила отрезанная голова акулы...

Совсем поздно мы садимся в шлюпку и отправляемся спать на катер. Спится беспокойно, ночью ветер усилился, и суденышко положило боком на берег, целый час рокочет дизель, стаскивая его с мели. Вибрируют переборки, хлопает дверь кубрика. Потом все смолкает, я засыпаю и опять просыпаюсь - снова работает дизель. Часы показывают четыре, мы трогаемся.

Утро. Туман местами приник к зеркальной воде, но ветер стих и кое-где вдали проглядывает голубое небо.

И вот наш "корабль" среди островов: вздыбленные из моря большие и маленькие глыбы скал, островки, скалистые мысы, причудливые вершины прямо из таинственной голубой прозрачной воды, гроты, темнеющие рифы - архипелаг Римского-Корсакова. Нам повезло, море спокойно и день обещает быть хорошим.

- Ну, куда, Паша? - спрашивает капитан.

Не знаю, что сказать, глаза разбегаются от такого множества таинственных подводных заповедников. Жадно взглянув на остров Большой Пелис, ткнул пальцем в гряду остроконечных каменных глыб за островом Матвеева - здесь как будто никто не нырял.

- Ладно. Только, ребята, тут дело серьезное... по-осторожнее, - напутствует капитан.

Мы раздеваемся.

Метров на двадцать просматривается дно и силуэты моих товарищей. Юрий плавает с фотоаппаратом, ему позирует Вера. Надо признаться, у нее это получается неплохо.

Я пошел в глубину, дно типичное для этих мест: глыбы, крупные валуны, отвесные стены острова ниспадают к каменистому ложу. Когда перед тобой открывается откос, уходящий в темнеющую безмолвную глубину, как-то особенно остро ощущается кажущаяся безжизненность этих прозрачных вод.

По обыкновению плыву вдоль откоса и изредка ныряю. Над каменистой россыпью следы подводного обрыва, рядом стая осторожных черных ершиков.

Интересно идти вдоль обрыва. Расщелины таят неизвестность, в них скрывается всякая живность. Пока попадаются только большие звезды, тут они небывало велики. Стараюсь не терять из вида дно, оно может принести сюрпризы, например гребешки. Изредка оглядываюсь на Славу - договорились плыть вместе. Но сделать это нелегко - он пронизывает воду во всех направлениях и часто уходит в сторону. Тогда в голубоватой дали вижу вместо Славы только беловатые пузыри воздуха, а потом снова возникает темнеющая фигура приятеля. Вот он, поправляя маску, опять устремляется в сторону открытого моря.

"Ну, зачем он, куда его нелегкая понесла", - устремляясь вдогонку, ворчу про себя. Догоняю и дергаю за ласт, сердито жестикулируя. Направляемся к берегу, подвижные сектора манометров показывают, что наши баллоны почти пусты. На скалах уже сидят Юра с Верой.

- Смотри, что я нашел, - Слава вытаскивает из трусов какую-то живность. Юра охотно откликается:

- Акмея тестудиналис, - и, удивленный нашим молчанием, "популярно" объясняет, - тестудиналис акмея.

- М-да, - осторожно вступаю я в разговор, - плосковатая это акмея.

- Юра, а это что за моллюск? - Слава извлекает еще какую-то ракушку.

- Это литорина, - отвечает Юра немного удивленно.

Слава молчит, видимо, заучивает. Из вежливости я еще раз говорю "Да". Некоторое время Слава безрезультатно копается в карманчике капроновых трусов, но вот с радостным видом вытаскивает еще одну находку.

- А это что за странная штука? - и он смотрит на товарища почтительно и выжидающе. Слава, как и я, имеет техническое образование. Но Юра молчит, а Слава переспрашивает:

- Так что это, Юра?

- Я забыл, как это называется... - помолчав немного, пристыженно отвечает последний.

- Можешь назвать этого слизняка как угодно, все равно мы со Славкой "серость", - подбадриваю я.

Спустя некоторое время мы снова в воде. Глубина - метров шестнадцать-двадцать. С разных сторон ко мне устремляются серые ерши. В стае рыб пятнадцать-двадцать, я - центр их внимания. Глазами хищника смотрю на литые серые с голубизной тела - вот, наконец, добыча! Нас шесть человек и надо убить шесть ершей. Выбираю самого крупного и стреляю в бок. Пронзенный стрелой навылет ерш бьется, свиваясь клубком. Лишенная предводителя, растерянная и пораженная стая застывает на месте. Стремительно всплываю и подзываю шлюпку.

Неподдельное изумление Веры подхлестывает, и, набрав в легкие воздуха, я опять устремляюсь вниз. Вот на гарпуне бьется второй ерш, так же легко в шлюпку падает еще парочка.

Глубина большая, и я устаю, а нужно добыть еще две рыбины. Стая рассеялась. Безрезультатно ныряю раз за разом, но вижу только силуэты отдельных рыб, дойти до них не хватает воздуха.

Долго лежу на поверхности, а затем, погрузившись, встречаю сразу трех ершей. Стреляю издалека и попадаю в хвост, ерш отчаянно бьется, хватаю его за голову, но он колет меня спинным плавником. Бросив ружье на поводке, второй рукой зажимаю ерша. Рыба упруго вырывается, рука скользит, и пальцы попадают в рваную рану. Ощущаю сильные рывки мускулистого тела рыбы.

Нужен всего еще один ерш, и я опять ухожу под воду, но безрезультатно. Замерз и уже не надеюсь убить последнего. Руки вместе с ружьем трясутся от холода и напряжения. Каждый нырок - насилие над собой. Но это не физическая усталость, это реакция мерзнувшего организма, усталость волевых центров в борьбе с инстинктом самосохранения. Дрожа, снова и снова вонзаю свое тело в глубину.

Последний ерш появился со стороны открытого моря. Гуляка не подозревал о разыгравшейся здесь трагедии. Он уверенно и смело направился к выступающей форштевнем скалистой глыбе, в щелях которой находилась "штаб-квартира" ершиной стаи. Ерши уходят и вновь возвращаются к своему убежищу, где чувствуют себя в без-опасности. Я знал об этой привычке к домоседству.

Ерш, не обращая на меня внимания, заплыл в расщелину и спокойно развернулся. Я отодвинулся в сторону и, скрываясь от него, зашел под нависший карниз скалы. Тихо высунувшись, я увидел округленный бок, ритмично работающие жабры и направил в них острый наконечник; рыба забилась. Потянув гарпун, легко вытащил его вместе с ершом из каменного кармана. Лихорадочно перебирая рукой зацепившуюся за скалу капроновую леску, я чуть ослабил гарпун, ерш рванулся и вошел в расщелину - знакомая история. Но вдруг неотвратимо захотелось глотнуть свежего воздуха. Побросав добычу и ружья, в панике устремился вверх, незримый метроном отсчитывал оставшиеся секунды жизни. Задрав голову, я возносился вверх в бесконечном изумрудном столбе воды, которому, казалось, не было конца. Затем вдалеке появилось серое полупрозрачное покрывало поверхности, оно было высоко надо мной, как небо, но с каждым ударом ластов становилось все ближе и ближе.

Долго отдыхал и, чувствуя, что окончательно замерзаю, проклиная охоту, трясясь всем телом, опять проделал длинный путь вниз. Ружье и рыба были на том же месте. Ухватив за жабры, силой извлек ее из расщелины. Случайно в другой расщелине увидел еще одного ерша, он панически дергался и бился боками о каменную стену.

Больше я в этот день не охотился, хотя и видел рыбу на доступной глубине. Мне вспоминался уцелевший, дрожащий ерш, устремляющийся ко мне из сумеречной глубины - любопытные и доверчивые рыбы, они не ведают, что в нас, людях, все еще живет хищник.

Вечерело, море было по-прежнему мирным и ласковым. Архипелаг исчезал за кормой - острова становились ниже и сливались с горизонтом. Юра помогал мне чистить рыбу и по своему обыкновению рассказывал:

- ...Механизм действия электрического ската полностью не изучен. Он способен выдавать электрический потенциал в любой точке своего тела. Как-то я на палубе подобрал полудохлого электрического ската. Он уже полностью разрядился и только слегка пощипывал. В каюте я начал препарировать добычу, как вдруг он так ударил меня током, что я непроизвольно шарахнулся к противоположной стенке каюты, будто меня сбили с ног.

Наш многоопытный капитан то и дело подносит к глазам бинокль и озабоченно оглядывает горизонт. Как только в стороне показывается силуэт сейнера, катер, словно притягиваемый сильным магнитом, заметно склоняет в его сторону. Капитан высовывается из рубки и долго, внимательно изучает сейнер, затем, тяжело вздохнув, кладет катер на прежний курс. И след нашего судна в спокойном море извилистым серпантином тянется к горизонту, напоминая грузинскую горную дорогу.

На траверзе острова Рикорда капитан решительно повернул штурвал влево. Вскоре и невооруженным глазом стал виден малый рыболовный сейнер с осевшей кормой. Как по команде мы приготовили ведра, спрятали ершей, а Веру в голубом купальнике посадили на самое видное место - кап машинного отделения. Молодые здоровью парни в брезентовых робах и зюйдвестках, стоя на рыбе, помогли нам пришвартоваться. Наш визит их не удивил. Они спокойно вытащили очередной замет. Поток извивающейся рыбы хлынул на палубу. Наш капитан дипломатически, закурив с рыбаками, спросил о заработке, посочувствовал, что мало рыбы, тут же рассказал, как ее было много и, между прочим, попросил набрать "ведерочко для ушицы". Слава тут же проворно схватил ведерко и перебрался на сейнер.

Рыбаки смотрели на нашу Веру, я рассматривал рыбу: довольно мелкая камбала, редкие бычки, линьки, несколько серебристых сарганов.

Слава быстро наполнил ведро, и наш капитан распрощался с рыбаками. Когда катер отделился от сейнера, один рыбак кинул Вере крупную и красивую раковину хризодомуса. Брюхоногий моллюск был необычный, замысловатый, с широким развернутым наружу глянцевым зевом.

Я и Миша стоим рядом в шеренге подводных охотников города. Охотников человек двадцать пять-тридцать. Среди них несколько гостей из Москвы и Ленинграда. Миша, мой новый приятель, - гость из Москвы. Он атлетического телосложения, лицо - само добродушие. Миша яростно ненавидит фашизм. В годы войны мать его была в гетто и чудом спаслась от расстрела.

Со стороны на нас смотреть, вероятно, забавно. Он ростом выше сантиметров на двадцать. Несмотря на такую разницу, мы некоторым образом соперники: оба ветераны подводной охоты: я - на Японском море, Миша - на Черном. Оба авторы книжек о подводном спорте и, конечно, подводной охоте. Миша с юмором написал интересную книжку "Море и мы", изданную Крымиздатом в 1966 году, я - небольшую книжку "Мы - ластоногие", изданную Примиздатом в 1963 году. И вот судьба свела нас на первых городских соревнованиях по подводной охоте. Точнее, не судьба, а фильм по сценарию Юлиана Семенова "Пароль не нужен". Действие фильма происходит во Владивостоке, съемки - частично тоже. Миша - официальный художник картины. Подозреваю, не без основания, что далеко не последнюю роль в подборе мест съемок сыграло Мишино увлечение подводным спортом.

Недалеко от нас скромно, не претендуя на атлетизм и призовое место, стоит Юрий. У него нет даже ружья, он поехал с нами не из-за охоты.

Меня грызет досада и беспокойство, от осторожного начальника клуба капитан катера получил строжайшую инструкцию не забираться далеко к архипелагу Римского-Корсакова, а высадить нас поближе. Таким образом охотники оказались на острове Желтухина, а заветные острова архипелага - на горизонте. Будет ли тут рыба?

Слушаем наставления и правила соревнований, разработанные Приморской федерацией подводного спорта при морском клубе ДОСААФ. Все охотники разбиты попарно: один ныряет, другой страхует. Каждый вид рыбы по степени трудности охоты оценивается по 10-балльной системе. На катере - врач спасательной водной станции. Нам с Мишей достается правая сторона бухточки. Спускаемся к берегу и надеваем снаряжение. У Миши пружинное, видавшее виды ружье. От сражений с морскими чудовищами шрамов у Мишы нет, разве только лопнувшая барабанная перепонка в правом ухе. Ухо он затыкает специальной резиновой пробочкой, что позволяет ему нырять на значительную глубину.

Миша входит в море первым и долго, наклонив задумчиво голову, стоит одиноко по колено в воде. Готов и я, почти одновременно погружаемся. Вода прохладная, градусов восемнадцать, но, перемешанная недавними штормами, она имеет одинаковую температуру до самого дна. Вблизи и вокруг острова по крупномасштабной карте проходит изобата тридцатипятиметровой глубины. Мы обходим мысок и плывем вокруг острова: я несколько мористей, он метров на пять-десять ближе к берегу. Я ревниво слежу за нырками напарника. Глубина довольно приличная - метров пятнадцать-двадцать, но Миша ныряет хорошо, даже отлично, держится под водой долго и чувствует себя уверенно. Рыбы нет, куда ни посмотришь - везде пусто. К этому я привык, но Миша недоуменно озирается по сторонам. Потом его тело устремляется вниз, и там у дна рядом возникает неясный сверху силуэт проскользнувшей мимо него какой-то крупной рыбы. Он оборачивается и смотрит ей вслед.

- Ты видел?! - Всплыв, Миша часто и возбужденно дышит, - знаменитая фугу - рыба-собака! Она лежала на камне, а я пожалел наконечник и заплыл сбоку...

Мы ныряем, ныряем и удаляемся друг от друга. Я замерз, но без рыбы стыдно появляться. А почему бы не попробовать одну штуку? Рассказывали, как кто-то из подводных охотников бросил в воду раздробленных морских ежей, после чего хитрецу осталось только сидеть на месте и подстреливать собравшуюся на лакомство рыбу. Я насобирал в резиновую шапочку колючих ежей. Они возбужденно шевелили ломкими иглами и неприятно присасывались к руке. На скале я безжалостно сокрушил их хитиновые хрупкие тела увесистым камнем. Панцири ежей трескались, как скорлупа, текла красноватая водица. Собранных останков явно мало, а лезть в воду не хочется, но тут замечаю ныряющего Юрия. Ученый приятель в одной руке держит гребешок Свифта, в другой - что-то вроде веера из водорослей. Он с готовностью кладет свою добычу на скалу и достает мне ежей. Балансируя на скользких камнях рифа, бросаю свою приманку в бурлящую у скалы воду.

Подождав немного, погружаюсь. Вижу кое-где на дне скорлупы ежей, но рыбы нет. Перед моими глазами по-прежнему пусто и безжизненно, как в заколдованном таинственном королевстве. Плыву вокруг острова. Чтобы хорошо просмотреть дно, приходится нырять на глубину восемь-десять метров, тогда все видно отчетливо и взглядом можно охватить большее пространство. Часто нырять на такую глубину тяжело, но я забываю об этом, как только вижу внизу трех серых, почти черных ершей. Выбираю самого крупного и иду за ним. Ерш не спеша скользит вдоль каменистого обрыва, почти у самого дна. Он посматривает в мою сторону. Чтобы не вспугнуть, стараюсь не показать своей заинтересованности и, чуть шевеля ластами, иду в кильватере. Чувствую, вернее, мучительно ощущаю кислородное голодание. Не зря медицинская проверка подводного спортсмена на задержку дыхания получила остроумное название "жать штангу". Но спешить нельзя ни в коем случае. Вот наступает долгожданный момент - ерш поворачивается в расщелине. На секунду он показывает массивный бок, и я нажимаю на спусковой крючок. Но крючок не поддается, делаю резкое движение, и ерш молниеносно скрывается. Какая досада. Но больше рисковать нельзя и, кляня свое невезение, я пронизываю многометровый столб воды над головой. Чудеса да и только! На поверхности спусковой крючок послушно уступил нажиму. Может быть, закоченел палец?

Отдохнув, опять устремляюсь в воду, но ершей не видно. Ныряю снова и снова, знаю ведь, что ерши есть, да они, дьяволы, сидят в полумраке своих квартир и только посматривают осторожно на меня. Наконец одного вижу, но он, не дав приблизиться, решительно уходит в сторону. Опять несколько раз всплываю и погружаюсь, хотя понимаю, что ерши напуганы и не видеть мне удачи.

К черту эту охоту. С тоской вспоминаю длинный путь назад, но делать нечего. От холода в бодром темпе прохожу прибрежную дистанцию и слегка сконфуженный вылезаю на камни пляжа. Осторожно спрашиваю, как успехи. Все охотники без рыбы, только Юрий видел на мелководье двух камбал. Мой основной соперник, разочаровавшись в охоте, разыскивает гребешков Свифта. Дарю ему крупного промыслового гребешка.

- Пойдем подколем камбал, - говорит мне Юрий, - я двух видел недалеко. Кто даст мне пику?

- Нет, с меня достаточно, сыт по горло. Лучше побродим вокруг острова, - предлагаю я.

Нравится мне ходить по прибрежной полосе и рассматривать выброшенные морем предметы. В этом есть какая-то своя прелесть, а если хотите, то и романтика, навеянная приключенческими книжками, записками в бутылках, выброшенными сундуками погибших кораблей. Что только не выносит на берег прибой! Среди плавника часто можно встретить стеклянные шарики-поплавки наших рыбацких сетей, разноцветные пенопластовые - японских. Почему-то особенно часто встречаются женские туфли, попадаются различные деревянные и пластмассовые коробочки, фигурные бутылки из-под виски и рома, деревянные бочки, металлические фляги для краски.

Перепрыгивая по скалам, карабкаясь на кручах, собирая попутно спелый шиповник, мы обходили остров. На отвесной скале, куда с трудом взобрались, увидели покинутое гнездо с яичными скорлупами. Судя по скорлупе, яйца были крупные, пожалуй, с куриные. На этих диких островах высиживаются и улетают в необъятные просторы поколения морских пернатых. Рассказывают, что некоторые владельцы суденышек забираются сюда для сбора яиц.

Мы обошли остров и вернулись к нашему биваку. В этот раз остров Желтухина подарил нам прекрасный, хорошо сохранившийся волейбольный мяч с японскими иероглифами. Было два часа дня, "судейская коллегия" занималась подсчетом добычи охотников. Судьи были разбиты по роду рыбы, потому что сложная таблица определения результатов предусматривала баллы не только по виду рыбы, в зависимости от степени трудности ее добычи, но и по весу добычи. Но она была невелика - вместо камбал Юрий проволочной пикой заколол двух бычков, кто-то из гостей убил пару линьков с палец величиной. После долгих споров первое место по подводной охоте было присуждено Юрию. Юрий посмотрел на Мишу - черноморскую знаменитость, затем на меня - неоднократного призера и ухмыльнулся.