Ультрамариновые воды Японского моря

Было это в самый разгар крымского лета. Мы - небольшая группа "киношников", нагруженная съемочной техникой и снаряжением для работы под водой, летим в Москву. Но думаем не о манящем блеске столицы, а о далеком и для многих загадочном Дальнем Востоке. Наш пункт назначения - Японское море, восточные рубежи нашей Родины.

В Москве мы терпеливо сносим все тяготы, обрушивающиеся на пассажиров при пересадке с самолета на самолет с грудой багажа, жадно прислушиваемся к бесцветному голосу диктора, объявляющего о задержке различных рейсов. Но вот наконец дают "добро" и нам: "Начинается посадка на самолет, следующий рейсом Москва - Южно-Сахалинск". Мы вскакиваем, начинаем нервно хвататься за наши сундуки и сумки, сквозь толпу возбужденных пассажиров пробиваемся к месту нашей регистрации. В который раз пересчитываем багаж - и вот мягкое удобное кресло современного авиалайнера, прелестная улыбка милой стюардессы, и мы счастливы, что никто не отстал, что багаж наш летит вместе с нами, а впереди нас ждут необыкновенные приключения, ведь летим мы к пограничникам.

Граница - это порог нашего большого дома и в то же время это неприступный рубеж для тех, кто пытается перешагнуть его тайно. Воображение рисует отважных парней в зеленых фуражках, полные скрытой опасности ночные шорохи. Границу охраняют люди с высоким чувством ответственности за спокойную трудовую жизнь нашей Родины. Из глубины памяти возникают слова слышанной когда-то песни: "И при слове "граница" сердце бьется сильней, а тропинка змеится среди мшистых камней..."

Граница наша велика - по протяженности равна полутора экваторам. Она проходит по горным кручам и таежным дебрям, по раскаленным пескам пустыни и студеной тундре, по излучинам тихих речушек и бурным морям.

Морская граница - особый рубеж. Здесь нет дозорной тропы и "мшистых камней", нет КСП (контрольно-следовой полосы), на которой оставляют следы нарушители, но есть люди на боевых кораблях, есть боевые тревоги и погони, изматывающая повседневная будничная работа и ежеминутная готовность людей, носящих гордое звание морских пограничников, вступить в смертельную схватку с врагом. Этим людям и будет посвящен наш фильм "Право на выстрел"...

Преодолев огромное расстояние, наш самолет приземлился в Хабаровске - перевалочной базе Дальнего Востока. Часы, проведенные в аэропорту, не были слишком утомительными - все вокруг было необычно. Вновь самолет, и новый перелет уже через Татарский пролив. Южно-Сахалинск встретил нас солнечной погодой.

Утром следующего дня прибыли в Невельск - небольшой городок, растянувшийся узкой лентой вдоль берега и, казалось, прижатый к воде лобастыми сопками. Говорят, что у каждого моря свой неповторимый облик, свой цвет, запах, своя история. Да, это так! Я с жадностью вдыхал удивительно чистый воздух Японского моря, запах рыбы, водорослей. В моем воображении невольно возникали в бешеной толчее воды белые паруса корветов и шхун отважных мореходов-первопроходцев.

Нас уже ждали, и вскоре ПСКР (пограничный сторожевой корабль), пополнившись "новыми членами экипажа", покинул гавань. Мы готовились к киносъемкам - проверяли снаряжение, настраивали киносъемочную технику, а на корабле служба шла своим чередом.

На закате дня прибыли к цели своего похода. На фоне штормового моря остров выглядел суровым и неприветливым. Свои зеленые вершины он спрятал под мохнатой шапкой густого тумана. Обойдя вокруг этот далекий кусочек русской земли, мы укрылись от шторма в уютной бухточке, зажатой среди темных вулканических скал. ПСКР отдал якорь и стал недалеко от берега.

Корабль покачивала легкая зыбь. Ультрамариновая вода радовала удивительной прозрачностью.

Сквозь туманную дымку пробивались робкие лучи заходящего солнца, но мы не стали откладывать погружение на завтра. Спустили с борта корабля "Чирок" - небольшой катер со стационарным двигателем - и всей съемочной группой отправились в прибрежную зону для выбора подводной натуры.

Состав съемочной группы небольшой - четыре человека. Я, оператор и ассистент оператора уходим под воду, а механик по обслуживанию съемочной техники остается на берегу, а вернее, на маленьком островке в прибрежной зоне. Удивительная прозрачность воды, зелено-бурые пышные водоросли, оживающие при нашем движении, и обилие иглокожих на отвесных подводных скалах, покрытых серебристо-голубоватым лишайником, создавали благоприятные условия для киносъемок. Мое внимание привлек густой куст ламинарий у подножия подводного уступа. Я нырнул, раздвинул темно-бурые стебли и обнаружил вход в подводный грот. Соблазн был велик, и я проник в его темно-синюю тишину. В просторном гроте имелось несколько рукавов, через которые проникал холодноватый голубой свет, и все-таки здесь чувствовалась какая-то неуютность. Это как раз соответствовало духу снимаемых сцен. Я вышел на поверхность, обсудил с товарищами увиденное. Решили снимать, не откладывая, пока позволяет освещение.

В дальнейшем в течение десяти дней мы проводили по восемь - десять часов в воде и под водой, запечатлевая на кинопленку удивительный подводный ландшафт острова, но именно первое погружение под воду выявило самый интересный с точки зрения сюжета картины участок подводного берегового склона, подводную натуру, необычайно богатую жизнью, с разнообразным рельефом.

Вечерами, когда световой режим не позволял проводить подводные съемки, а море было спокойно, мы на катере осматривали укромные уголки побережья острова, которые привлекали к себе нетронутой дикостью, что нас и заинтересовало.

И все же уютная бухточка - место первых погружений у острова - привлекала нас больше других районов. Она расположена в западной части острова, между мысами Сахарная Голова и Отвесный, а так как бухточка не имела названия, мы вместе с пограничниками единогласно назвали ее Ялтинской.

Я с удовольствием вспоминаю совместную работу под водой с главным оператором картины Александром Филатовым. Далекий остров укрепил нашу дружбу.

Увлеченные работой, мы жили дружно и весело.

Роль командира советского пограничного корабля исполнял Владимир Ивашов, а на мою долю выпало играть диверсанта-подводника, нарушителя советской границы. На экране мы были непримиримыми врагами, а во время работы, как мне кажется, быстро нашли общий язык. Конечно, этому способствовали совместная жизнь и работа на боевом пограничном корабле, порой в сложных погодных условиях.

Ивашов работал увлеченно. Но меня в нем больше прельстил не артистический дар, а характер. Поэтичность натуры, нерастраченное детство, порядочность, влюбленность в природу - все то, что особенно мне нравится в мужчинах, было присуще этому замечательному артисту. Я часто с удовольствием вспоминаю Володю, радуюсь его актерским успехам.

Когда накапливалась усталость, мы собирались в кубрике и начинались нескончаемые рассказы о полной тревог и кропотливой работы жизни пограничников. Один рассказ мне особенно запомнился.

...Ночной мрак медленно рассеивался, становилось светлее. Пограничник, только что заступивший на пост, осматривал в бинокль море. Его внимание привлек большой черный предмет, качающийся на волнах. По сигналу с заставы для осмотра предмета вышел пограничный корабль. Еще издали пограничники определили, что перед ними находится перевернувшаяся вверх килем самоходная баржа. На днище находились три моряка.

От них пограничники узнали такие подробности. Несчастье случилось около 23 часов ночи. Из-за смещения груза во время качки баржа перевернулась. Им троим, находившимся во время катастрофы на верхней палубе, удалось прыгнуть в море, а затем забраться на днище. Остальные семь моряков, очевидно, находятся в кубрике. Возможно, они еще живы. Вода не могла полностью заполнить кубрик, там должна сохраниться воздушная подушка.

Не медля, капитан корабля и один из матросов, надев легкое водолазное снаряжение, спустились под воду. Они нашли вход в кубрик, с большим трудом открыли дверь и проникли внутрь. Здесь они увидели пятерых человек, находящихся в полуобморочном состоянии. Особенно плохо чувствовала себя женщина. Матрос-пограничник снял с себя кислородную маску и надел ее на женщину. Самому пограничнику этот поступок грозил опасностью, но он о ней не думал.

Не так просто оказалось вытащить ослабевших людей из затопленного кубрика. Моряки по очереди стали нырять в воду. Пограничники помогали им двигаться под водой. На поверхности их подхватывали матросы с корабля, поднимали на борт и оказывали первую помощь. Все люди были спасены, и, наверное, для них не было ничего на свете краше чистого морского воздуха, не было никого дороже этих крепких самоотверженных парней в морской пограничной форме.

Я сразу же вспомнил нашу работу над сценой спасения девушек в фильме "Пираты XX века". Вновь пережил волнения и опасности, подстерегавшие Николая Еременко во время съемки этой сцены. И мог по достоинству оценить беззаветную храбрость морских пограничников, с честью выполнивших эту сложную спасательную операцию.

После короткого отдыха нас снова ждал корабль, съемки. Время торопило. И вот пришел день расставания с островом, с его ультрамариновыми водами.

Над морем метался шквальный ветер, туман рассеялся. И остров предстал наконец во всей своей суровой красоте, сняв туманную шапку с вершины.

Неприветливо встретил нас остров, а провожал приветливо. Стелились густые зеленые травы, журчали ручьи с прозрачной, вкусной родниковой водой, пенились чистые воды у черно-серых скал. Все естественно, во всем ощущалась приветливость.

Эти же приветливость и гостеприимство - характерные черты хозяина острова. Николай Николаевич Иванов, начальник маяка, очень добрый человек. И мы уверены: пока Николай Николаевич на острове, природа сохранится в своей первозданной красоте.

Иванов проводил нас до самого моря, тепло попрощался. "До свидания!" - сказал он. И мы не прощаемся. Мы говорим: "До новых встреч!"