Пушечное ядро на дне моря

Глубины моря измеряются лотом. Какова же техника этих измерений?

Древний лот состоял из камня, который опускался в воду на привязанной к нему веревке. Такой лот применял, наверное, уже первобытный человек. Вплоть до 1817 года в употреблении находилась разновидность этого древнего лота: простой ручной лот - конусовидное, прикрепленное к тонкой бечеве свинцовое грузило, легкое или тяжелое в зависимости от предполагаемой глубины. Как только грузило ударяется о грунт, рука чувствует ослабление бечевы. Измеряющий натягивает веревку и отсчитывает по ней глубину воды. Простое дело. У одной из разновидностей этого прибора на нижнем его Конце была прикреплена открытая кверху металлическая чашечка, которая углублялась в морское дно и наполнялась песком и илом. Остроумное приспособление препятствовало потере этих проб грунта при подъеме лота.

Существует зависимость между весом грузила и глубиной морского дна, на которой удар лота о грунт ощущается рукой. Чем больше глубина, тем тяжелее должен быть груз. При измерении больших глубин - примерно с 2000 метров - возникло серьезное затруднение. Тяжелый груз лота лишь с большим трудом извлекался на поверхность, так как к помощи машин, облегчающих работу, тогда еще не прибегали. Выход нашли такой. Пушечное ядро прикрепляли к лотлиню, опускали и... не поднимали обратно. Оно не представляло большой ценности, и его вместе с лотлинем, который отрезали над водой, просто оставляли на дне. Главное было известно - сколько метров лотлиня потребовалось для достижения дна. Но такой способ не решил проблемы; где-то вкралась какая-то ошибка. При погружении ядра предполагалось, что с того момента, как груз достигнет дна, лотлинь перестанет разматываться с барабана. В действительности же он продолжал разматываться, так как его продолжали тянуть течения и собственный вес. В результате трения о воду, которое испытывал лотлинь, он часто обрывался. Таким образом были получены те невероятные глубины, которые были измерены с помощью лота.

Испробовали новый способ. Для измерения глубин с помощью пушечного ядра стали применять уже не тонкую бечевку, а лотлинь, выдерживающий двойной вес висящего на нем ядра. Кроме того, лотлинь вощили, чтобы уменьшить трение. Наконец, заметили, что время, необходимое для разматывания каждых 100 маховых саженей (одна маховая сажень - 1,82 метра), закономерно увеличивалось. При погружении, например, 15-килограммового ядра, лотлинь разматывался, проходя отрезок длиной в 100 маховых саженей вблизи поверхности за 3 минуты 20 секунд, на глубине же 2000 маховых саженей - за 4 минуты 47 секунд. Наконец установили, что начиная с того момента, когда эта закономерность нарушается и разматывание лотлиня резко замедляется, лотлинь тянется уже только своим собственным весом и, следовательно, ядро достигло дна. Но и этот способ, очевидно, не был надежным. Мы упоминали уже об американцах Паркере и Денхэме, которые полагали, что замерили в южной Атлантике глубины 14100 и 15180 метров, и о Мори, допускавшем глубины порядка 10000 метров. Теперь мы знаем, что Мори также ошибался; южная Атлантика в местах, промеренных Паркером и Денхэмом, имеет глубину только около 5000 метров. Непосредственно доказать самый факт достижения дна измерение глубины с помощью пушечного ядра также не могло. Доказательством мог быть только образец грунта, но это было неосуществимо, так как лотлинь слишком непрочен, чтобы поднять тяжелое ядро обратно.

Вообще говоря, до середины прошлого столетия никто не придавал особенного значения измерению глубин. Моряку важно было только знать, какова минимальная глубина вблизи берегов. А имеет ли открытое море на том или ином участке глубину 100, 1000 или 10000 метров, было для него в конце концов совершенно безразлично. Он мог иногда задумываться над этим, но практического интереса познание морских глубин для него не имело.

Наконец, около 1850 года обсуждалась идея, заключавшаяся в том, чтобы проложить через Атлантический океан телеграфный кабель. Вопрос о глубине моря, о рельефе морского дна и о характере донных отложений сразу приобрел практическое значение. В то время под влиянием возникшей потребности был достигнут значительный прогресс в усовершенствовании лота. Молодой американский морской офицер по фамилии Брук, ученик Мори, соединил принцип старого ручного лота с принципом лота из пушечного ядра. Существенно новым в его конструкции было то, что он продел сквозь ядро стержень. Грузило лота было разделено на две части. Как только конец стержня, выступающий из нижней стороны ядра, ударялся о дно моря, особый механизм освобождал ядро - и оно падало на грунт. Освобожденный от ядра стержень с пробой грунта можно было без особого труда поднять наверх.

В том же году, в котором Брук применил свое изобретение, Мори издал первую карту глубин Атлантического океана, составленную уже на основании целого ряда промеров. Трудно удержаться от сравнения этой карты с современными. Правда, они мало в чем совпадают. Прежде всего на старой карте нет и следа Атлантического порога. Что касается методики, по которой Мори составлял свою карту, то бросается в глаза, что для больших глубин он применял светлую окраску, в то время как сейчас поступают наоборот.

Шаг за шагом прибор Брука улучшался. Улучшение его состояло в том, что стержень стали утяжелять не пушечным ядром, а чугунными кольцами, количество которых можно было изменять в зависимости от предполагаемой глубины. Такого рода лотом - так называемым гидролотом (по имени корабля "Гидра", на котором его впервые применили) - пользовался, кстати сказать, "Челленджер" во время своего известного кругосветного плавания.