Океан над нами

Выбор места для первого океанского погружения.- Потеря трала. - Погружение.- Подводные впечатления.- Превращение водолазов в "траполазов".- Мутные воды.- Новогоднее погружение.- Имитация погружения в ангаре.- Гидронавты на диете.- Акулы рядом с аппаратом.- Гидронавт-исследователь - женщина.- Последнее погружение.

Утром мы проснулись уже в океане. Я долго ждал этого момента, и было как-то странно сознавать, что за бортом "Ихтиандра" не Черное море, а Атлантический океан и берег, который виднеется вдали, не хорошо знакомый нам Крым, а чужая Португалия.

Мы находились недалеко от банки Гетисберг, около которой и решили сделать первое погружение в океане. "Ихтиандр" прошел разными галсами над этой банкой, а мы внимательно следили за пером эхолота: "Каким окажется грунт?"

Эхолотограмма напоминала старую гребенку с поломанными зубьями: ровных участков почти не было, минимальная глубина, вернее минимальное расстояние от поверхности воды до вершины самой высокой скалы, достигало 20 м.

В районе банки плавало 14 маленьких суденышек, владельцы которых ловили на удочки тунца. Из специальных трубопроводов, проложенных вдоль бортов, лилась в океан подогретая вода, это привлекало рыбу, и лов был необыкновенно богатым.

"Ихтиандр" тем временем продолжал обследовать банку. Наконец, была найдена более или менее ровная площадка и отмечена буем с радиолокационным отражателем. На эту работу ушел почти весь день, поэтому решили аппарат спускать завтра, а пока поставить трал. Тралить начали с глубины 150 м. Минут через сорок пять судно ощутило небольшой рывок - трал зацепился за что-то. Стали поднимать его наверх, но большая часть осталась на дне, вытащить удалось лишь обрывки своего и чужих тралов.

Видимо, такая же участь постигла здесь не одно рыболовное судно.

После этого происшествия мы задумались о целесообразности спуска аппарата в этом месте.

Для подводного аппарата одну из самых серьезных опасностей представляет потерянный трал. Если аппарат попадет в такой гигантский открытый мешок, верхний край которого удерживают над грунтом поплавки, а нижний прижат к нему тяжелыми грузами, то выбраться из него будет почти невозможно. Так же опасны для подводного аппарата рыболовные снасти или беспорядочно лежащий на грунте трал. Я уже упоминал об американском аппарате "Дип Квест", который на глубине 130 м зацепился винтом за трос и не мог от него освободиться в течение 30 ч. Потребовалась помощь второго аппарата для его освобождения.

Окажись мы в такой ситуации, рассчитывать на помощь другого аппарата не придется - его не было. ТИНРО-2 могли бы только "выловить" со дна специальным небольшим донным тралом, который имелся на "Ихтиандре". Обсудив положение, начальник рейса, капитан и я решили, что рисковать не стоит, лучше поискать более подходящее место для первого погружения в океане.

Перед уходом с банки Гетисберг мы попытались найти поставленный нами буй, но он бесследно исчез. Видимо, его поднял кто-то другой.

Около следующей банки Ампер нам тоже не удалось поработать из-за ухудшения погоды. "Ихтиандр" вынужден был двигаться дальше к югу в направлении Канарских островов.

Остановку сделали в районе банки Сен с глубиной около 180 м. Рельеф банки нас устраивал: часть склонов была крутая, часть пологая. Плотность воды была почти такая же, как в Средиземном море. Все ждали спуска аппарата.

Первое разведывательное погружение выполняли, как обычно, Марлен Аронов и я. После медицинского контроля мы заняли свои места в аппарате. Начался спуск, и вот уже аппарат на воде, рядом с бортом судна. Из иллюминаторов мы видели не только его борт от носа до кормы, но и днище, - настолько прозрачной была вода. Казалось, аппарат висит в густом голубом воздухе над бесконечной бездной.

Глубина 200 м. Вот это рыба!

Чистой, без взвесей вода была до самого грунта, который мы увидели с 40 м. Мы погрузились сразу на глубину 200 м. Вокруг светло, почти как на поверхности, даже светильники включать не нужно. В иллюминаторы было хорошо видно дно. Оно было ровным, лишь кое-где торчали каменные глыбы. Возле одной мы решили встать на якорь и осмотреться.

Итак, 12 ноября 1974 г. ТИНРО-2 опустился на дно Атлантического океана. То, чего мы ждали и к чему готовились почти 10 лет, свершилось! Момент был знаменательным, мы поздравили друг друга с этим событием и начали работу.

Рыбы вокруг было много, и к аппарату она относилась довольно спокойно. Ни механизмы, ни гидроакустические приборы не вспугнули ее. Чаще всего перед иллюминаторами проплывали бекасы - очень симпатичные маленькие рыбки с длинными тонкими носами. Встречались также ставрида, скумбрия, но в небольших скоплениях, не представляющих интереса для промысла. Рыба реагировала на свет. Включая попеременно светильники на разных бортах, можно было "переводить" рыб с борта на борт.

Через некоторое время мы снялись с якоря и решили подойти к склону банки. С судна нам сообщили необходимый курс для ТИНРО-2, и он медленно пошел над грунтом, обходя каменные глыбы. В носовой иллюминатор была видна стайка из 5-6 маленьких полосатых рыбок-лоцманов, которые, как привязанные, держались около блока датчиков гидрологического комплекса.

Неожиданно грунт под нами исчез, и аппарат повис над глубокой пропастью. Где-то в глубине виднелся круто уходящий вниз склон. Времени для дальнейшего спуска у нас уже не оставалось, надо было всплывать. В этот момент редуктор левого вертикального винта заклинился (поняли мы это уже на борту судна). Несмотря на все попытки заставить аппарат всплыть, он продолжал медленно погружаться в пустоту. Эхолот показывал глубину 260 м. Буквально через несколько минут аппарат мягко коснулся кормовым стабилизатором грунта и остановился. Стало заметно темнее, потому что мы опустились на дно и потому что на поверхности был уже вечер. Мы еще раз проверили вертикальные винты. Они не работали. Пришлось откачать воду из уравнительных цистерн. Только после этого аппарат оторвался от грунта и стал медленно всплывать.

Пока я возился с механизмами, Марлей спокойно смотрел в иллюминаторы, с интересом следил за большим океанским угрем длиной более 2 м и даже сфотографировал его. Наконец ТИНРО-2 вынырнул на поверхность и был благополучно поднят в ангар.

Редуктор сломался, как выяснили механики Виноградов и Кузовлев, из-за рассыпавшегося шарикоподшипника. Его заменили новым, и на следующий день аппарат мог погружаться, но испортилась погода.

"Ихтиандр" пошел дальше, к банке Дасия. Мы хотели задержаться в этом районе подольше, так как банка устраивала нас по своему рельефу. Ждали только улучшения погоды.

На четвертый день ветер, стих, но океан был покрыт зыбью, высота волн достигала 3 м. "Зыбь - постоянное явление в океане", - решили мы и начали готовить аппарат к спуску.

ТИНРО-2 на волне

Командиром был назначен Б. Иштуганов, а подводным наблюдателем - Б. Выскребенцев. На этот раз ТИНРО-2 сразу обнаружил большое скопление рыбы, самыми крупными были налимы, они достигали в длину 70 см.

Когда аппарат поставили в ангар, мы с удивлением обнаружили, что оторвался лист обтекателя аккумуляторной батареи. От этого листа, изготовленного из толстого стеклопластика, остались только маленькие кусочки под крепежными болтами. Причину его исчезновения мы так и не установили до сих пор.

Больше у нас за весь рейс аппарат серьезно не ломался.

На банке Дасия мы сделали еще несколько погружений и "обкатали" всех подводных наблюдателей, обучение которых к этому времени закончилось в нашей походной школе.

Одним из наиболее интересных было погружение, в котором принимали участие Н. Суров и Г. Соляник. Прозрачность воды была самой высокой за весь период наблюдений - грунт был виден с 65 м. Во время работы было установлено, что при движении аппарата на расстоянии 15 м от дна из его иллюминаторов хорошо просматривается полоса грунта шириной 60 м, т. е. равная примерно ширине раскрытия трала. Так практически был определен режим плавания ТИНPO-2, необходимый для оценки эффективности работы трала. 19 ноября 1974 г. ТИНРО-2 совершил юбилейное, 50-е погружение с начала эксплуатации. На банке Дасия аппарат дошел по склону до 320-метровой глубины. Прозрачность была уже привычно хорошей. Гидронавты на этот раз могли любоваться ровными полянками с коралловым песком и скалами странного красно-лилового цвета. Часто попадались крупные налимы, впервые удалось увидеть мурен, которые прятались среди камней. На небольшом расстоянии от аппарата прошел косяк ставриды протяженностью примерно 40 м. Рыбы двигались очень близко друг к другу в шесть рядов по высоте. А грунт было трудно рассмотреть из-за бекаса. Слой воды толщиной 4-5 м был "забит" этими маленькими рыбками. Вообще наблюдение за бекасом доставляет необычайное удовольствие. Рыбка плавает почти вертикально и своим длинным носом постоянно тычется в грунт, выискивая там что-то себе для пропитания.

В день нашего 50-го погружения мне позвонила по радиотелефону из Ленинграда жена. Слышимость была неважная, и разговор происходил через телефонистку, что привело к забавному недоразумению. Я сказал жене, что мы сделали 50-е погружение, а телефонистка сообщила ей о моем 50-летии. Немного удивившись, жена поздравила меня с юбилеем! Так странно закончился этот "юбилейный" день.

Следующее погружение было уже не юбилейным, но запоминающимся. Спуск аппарата запланировали на вечер. В это время кто-то заметил у борта судна сразу несколько крупных акул. Они нахально плавали около самого ангара, и было совершенно неизвестно, как эти гости отнесутся к появлению в воде шлюпки с водолазами. Сами водолазы, посмотрев на это зрелище, заявили, что такое соседство их не устраивает и работать с аппаратом в подобных условиях, особенно в вечерние и ночные часы, они не хотят. Действительно, прыгать в черную воду, кишащую акулами, было опасно. Погружение отменили, чтобы соблюсти правила техники безопасности, да и погода начала портиться.

Надо было менять схему работы водолазов с аппаратом, и не только из-за появления акул. Дело в том, что при океанской зыби поднять на борт "Ихтиандра" проще и безопаснее аппарат, чем спасательную шлюпку, с которой работали водолазы. Шлюпка, каждый подъем которой сопровождался сильными рывками и ударами о корпус судна, изнашивалась на глазах, и капитан стал беспокоиться за ее состояние. Маленькая шлюпка была совершенно непригодна для этой цели, так как в ней можно работать лишь при штиле.

Вариантов было множество, но лучшим признали способ спуска водолазов на аппарат по штормтрапам, который предложил капитан Лев Васильевич Медведев. С моста спуско-подъемного устройства опустили в ангар на нос и корму аппарата два трапа, собранных на стальных гибких тросах. По ним водолазы должны были переправиться на аппарат после его спуска, отдать захваты. После этого трапы вместе с водолазами следовало втянуть в ангар.

Все с нетерпением ждали улучшения погоды, чтобы опробовать новый способ, напоминающий номер воздушных акробатов на трапециях. Наконец погода наладилась. Аппарат спустили на воду. Как только он коснулся воды, водолазы лихо перемахнули на трапах через комингс ангара и оказались на палубе ТИН-РО-2. Быстро отдав захваты, они вскарабкались обратно на трапы, и были благополучно втянуты в ангар. После этого водолазов переименовали в "траполазов", так как при таком способе работы воды они почти не касались. "Акулья опасность" перестала нас волновать.

Во время погружения аппарат должен был пройти вдоль довольно крутого склона банки до 400-метровой глубины.

Захваты отданы

Аппарат готовится к погружению

Это была уже обычная рабочая глубина.

Я находился в командном посту, Борис Выскребенцев - у иллюминатора наблюдателя. Через некоторое время по звукоподводной связи до меня донесся его радостный голос: "Вижу косяк тунцов".

Около 100 крупных тунцов длиной около метра сопровождали аппарат до глубины 45 м. Самые смелые подходили на расстояние до 2 м, так что их можно было хорошо рассмотреть, хотя вода на этот раз была насыщена "снегом", как черноморская.

Склон банки в месте погружения был песчаный с волнообразными рифелями высотой 15-20 см и напоминал стиральную доску. По мере увеличения глубины рифели сглаживались и примерно на 170-м метре пропали совсем. Очень скоро крутизна склона увеличилась, и аппарат, касаясь кормовым стабилизатором грунта, начал опускаться вниз. Иногда в иллюминаторе были заметны большие, диаметром около метра, воронки непонятного происхождения. Вокруг них плавали славные рыбки, нежно-розового цвета, совершенно круглые, разной величины - от крупной монеты до небольшого блюдца - с большими глазами. Мы назвали их "пятаками".

Перед погружением к аппарату были прикреплены удочки с рыбой, но никто под водой не проявил к ним никакого интереса.

На глубине 400 м рыбы почти не встречались. Изредка попадались скорпены и окуни. Склон под углом 45° уходил еще глубже.

Намеченная программа исследований была выполнена, и мы начали подъем аппарата. При подходе к судну мы решили для швартовки аппарата опробовать линемет, которым не пользовались с момента испытаний. Старший помощник объявил по трансляции, что с аппарата будут стрелять из линемета, и попросил всех уйти с левого борта судна и не высовываться из иллюминаторов. Эта команда, естественно, возымела обратное действие и весь борт моментально заполнился любопытными. Когда аппарат оказался на траверзе ангара, капитан отдал команду: "Выстрел". Но послышалось только легкое шипение, и все стихло. Прошла томительная минута, а выстрела так и не последовало. Оказалось, что у воздушного клапана отломился шток.

Аппарат самостоятельно подошел к ангару, и "траполазы" лихо его оседлали. На всю эту операцию ушли считанные секунды, и окончательно было решено в дальнейшем работать без помощи шлюпки.

Вечером, когда начало темнеть, мы были свидетелями странного природного явления. По правому борту судна чуть выше линии горизонта на наших глазах зарождалось гигантское светящееся облако почти правильной круглой формы. В его центре беспорядочно перемещалась светящаяся точка с хвостом. Облако увеличивалось, а хвост точки все время менял свое положение. Когда первое облако рассеялось, выросло второе, а потом третье. В какой-то момент они перекрывали друг друга. Облака светились и напоминали луну, но были значительно слабее по яркости, чем она. Никто из членов экипажа никогда раньше не видел такой картины, и понять, что это за явление, мы так и не смогли. Радиоприем в этот момент не нарушился, магнитные компасы также вели себя нормально.

Наше пребывание в районе банки Дасия подходило к концу. Мы сделали здесь 8 удачных погружений, и в ближайшее время собирались идти к Канарским островам, зайти в Лас-Пальмас, а потом двигаться дальше на юг. Последнее, девятое погружение Марлей Аронов и я должны были выполнить около западного склона банки.

Погода была хорошая, рядом с "Ихтиандром" плавало множество рыболовных судов, которые вытаскивали тралы буквально из-под нашего судна. Спускать аппарат было практически некуда. Несмотря на самые страшные сигналы, поднятые на нашей мачте, и на просьбы, объявляемые по радио, никто не хотел отойти на нужное расстояние. Один испанский траулер готов был въехать своим форштевнем в открытый, ангар "Ихтиандра", так велико было любопытство моряков к необычному внешнему виду нашего судна. Только когда начался спуск аппарата, вокруг нас образовалось небольшое пустое пространство.

Большинство судов ловило рыбу пелагическими тралами в толще воды на глубине 160 м, поэтому аппарат сразу погрузился на 200 м, чтобы избежать нежелательной встречи с чужим тралом.

Гидроакустическая пеленгация аппарата в таких условиях оказалась почти невозможной. Выделить в общем хоре работающих гидролокаторов тоненькое попискивание нашего маячка было очень трудно. Определить место нахождения ТИНРО-2 можно было только по плавучему буйку.

Мы опустились почти на самую вершину банки и сразу начали спуск по склону. До глубины 360 м грунт был совершенно гладкий, песчаный. Кроме бекаса и ставриды, другой рыбы почти не попадалось. На глубине 370 м аппарат неожиданно повис над глубоким оврагом с крутыми стенками. Мы спустились на глубину 395 м и очутились на дне громадной ямы. Погружаться было некуда. Прямо перед нами находилась вертикальная стена, верхний край которой виднелся где-то над нами. Ощущение было такое, что аппарат попал в подводный грот. Казалось, что верхний край стены загибается и нависает над ТИНРО-2. Подобное чувство я испытал в Средиземном море при нашем первом погружении, находясь под высокой скалой. Оптический обман объясняется особенностями распространения света в воде, это я прекрасно понимал, но ощущение было настолько сильным, что невольно появилось желание дать задний ход и выйти из "грота".

Стена имела зеленый цвет из-за покрывавших ее растений с крупными зелеными листьями, похожими на лопухи. Среди этих "лопухов" сидели крупные красные креветки длиной до 8 см. Иногда спокойно проплывали окуни, которые с любопытством "заглядывали" в иллюминаторы аппарата.

Мы прошли вдоль стены и оказались над песчаным грунтом, из которого, как фантастические цветы, поднимались короткие белые трубки с загнутыми краями. Когда аппарат наезжал на них - трубки мягко сгибались, а затем распрямлялись. Из некоторых выплывали маленькие угри. По-видимому, это были необычные белые губки, которые ранее нам не встречались.

Пройдя еще немного, ТИНРО-2 остановился на невысоком каменном карнизе над дном оврага. Перед аппаратом спокойно плавали сардины. Из-под карниза, на котором мы стояли, медленно выплыл метровый окунь почти черного цвета. Он осмотрелся вокруг, подошел вплотную к нижним иллюминаторам и вдруг проворно бросился на сардин - больше мы их не видели. Зрелище было увлекательное!

После установки аппарата в ангар "Ихтиандр" пошел на юг, к Канарским островам, и 9 декабря бросил якорь в Лас-Пальмасе. После 47 дней плавания было приятно отдохнуть и пройтись по твердой земле. Город всем понравился, но надо было идти дальше.

На нашем пути лежала еще банка Эндевор, в районе которой при хорошей погоде решено было поработать. Минимальная глубина банки около 300 м.

В первом погружении на этой банке принимали участие Н. Суров и Б. Выскребенцев. Во время спуска аппарат течением отнесло в одну сторону, а судно под действием ветра - в другую. Связь стала неустойчивой, и экипаж ТИНРО-2 решил, пока "Ихтиандр" приблизится к аппарату, лечь на грунт на глубине 380 м. Б. Выскребенцев занялся фотографированием с помощью ламп-вспышек. Неожиданно раздался хлопок - пробило конденсатор в блоке питания ламп. Николай Суров принял немного воды в уравнительные цистерны для создания более устойчивого положения аппарата и полез в носовую часть, чтобы отключить пробитый конденсатор. Когда он вернулся на свое место, судно было над аппаратом, и связь наладилась. Решив перейти на новое место, Борис включил вертикальные винты, но аппарат от грунта не оторвался.

За тот час, что аппарат пробыл на грунте, легкий корпус в районе аккумуляторных батарей оказался засыпанным коралловым песком под действием сильного течения.

Подобная история произошла с нами в тренировочном черноморском рейсе. Но тогда все были совершенно спокойны, так как аппарату в любой момент могли помочь водолазы. Здесь же всем пришлось поволноваться, так как на глубину 380 м водолазы не могли спуститься. Я посоветовал экипажу откачать воду из уравнительных цистерн, но сделать это им не удалось, так как система, видимо, забилась песком и илом. Суров опустил на грунт якорь и снова включил винты. Аппарат слегка качнулся, но всплывать не захотел. Пришлось частично продуть воздухом балластные цистерны, только после этого аппарат медленно пошел вверх.

По нашим подсчетам, вес песка, попавшего в аппарат, составил приблизительно 170 кг! Больше на песок никто и никогда не садился - все поняли, к чему это может привести.

На банке Эндевор мы сделали еще одно погружение, в котором произошла встреча аппарата с большой акулой длиной около 5 м. Размах ее хвоста составлял около 1 м.

На дне гидронавты наткнулись на участок грунта, покрытый кораллами красного, желтого и белого цвета. Пришлось еще раз пожалеть об отсутствии на аппарате манипулятора.

После этого мы расстались с банкой Эндевор, правда, без всякого сожаления - работу в этом районе затрудняли очень сильное течение и резкие скачки солености воды по глубине.

Через день "Ихтиандр" был уже у берегов Западной Сахары.

Первое погружение сделали ночью. В аппарате находился ихтиолог Толя Помозов, которому из-за большого роста было тесно на посту наблюдателя и который забывал обо всех неудобствах сразу, как только спускался под воду.

Во время спуска аппарата на воду отмечалась сильная зыбь, крены судна достигали 7° на борт, но спуск аппарата стал привычным, и даже такое волнение не вызвало ни у кого беспокойства.

Аппарат погружался в темноте, которая позволяла любоваться необычайным свечением планктона, происходящим при движении аппарата под водой. За иллюминаторами рассыпались снопы голубых искр, которые пропадали, как только аппарат останавливался. В ярком луче света эти искры приобретали форму каких-то шариков, ресничек, палочек. На первый взгляд они казались неподвижными, но стоило повнимательнее присмотреться, как эти шарики, реснички и палочки начинали быстро перемещаться, шевелить своими крошечными лапками-веслами, извиваться. Все они были мельчайшими живыми существами.

На этот раз аппарат попал в плотное скопление ставриды. При выключении светильников рыба подходила вплотную к иллюминаторам, через которые проходил свет из отсеков аппарата, и тыкалась в них носами, будто хотела попасть внутрь корпуса. ТИНРО-2 шел на расстоянии 5 м от грунта, но его не было видно, так много было рыбы. При малейшем стуке в аппарате она отплывала в сторону, но потом снова возвращалась и сопровождала его при движении, то чуть обгоняя, то отставая.

Подъем аппарата в ночное время происходил значительно быстрее и проще. Яркое световое пятно от огня аппарата было хорошо видно на поверхности, когда он еще находился на глубине 50 м. По мере всплытия пятно делалось все ярче и приобретало красивый бирюзовый цвет. Судно подходило к месту всплытия ТИНРО-2 еще до того, как он появлялся на поверхности.

Почти все последующие погружения мы делали либо ночью, либо перед рассветом. Эти часы в жизни подводного мира представляли наибольший интерес и для ихтиологов.

Ночная работа утомляла группу обслуживания аппарата и гидронавтов, так что очередное усиление ветра и волнения мы встретили не без радости - можно было заняться профилактическим ремонтом механизмов и привести в порядок документацию. С берега, которого не было видно, сильный ветер нес тучи песка из Сахары. Песок покрыл тонким слоем все вокруг, хрустел под ногами, скрипел на зубах, убирать его было бесполезно.

Плохая погода не мешала заниматься на судне другими делами, в том числе и ловлей рыбы. В один из дней около судна появились тунцы, и весь экипаж, свободный от вахты, вышел на борт с импровизированными удочками. За полдня было поймано около 2 т рыбы, что значительно обогатило наш рацион.

Следующую серию погружений решили сделать южнее, в месте перехода шельфа в материковый склон.

Мавританский лангуст длиной 50см. Шельф западной Африки, глубина 315 м (фото М. Аронова)

Первая пара гидронавтов ничего особенно интересного, кроме крупных лангустов, не обнаружила.

Приближалось 31 декабря. В 19 ч началось 23-е и последнее в уходящем году погружение в океанском рейсе. Спускались Геннадий Соляник и я. Мы сразу опустились на глубину 400 м, повернули аппарат носом к крутому склону и приступили к его обследованию. Начиная с глубины 300 м стали часто попадаться лангусты. Они сидели под камнями, выставив наружу свои длинные усы, или на открытых небольших участках песчаного грунта. В этом случае они подпускали к себе аппарат на расстояние до 2 м, а потом уходили из освещенной зоны.

Аппарат вышел на ровный и гладкий шельф, и я увидел, что весь грунт расчерчен прямыми полосами - многочисленными следами донных тралов, которые выглядели приблизительно так же, как проселочные дороги с самолета. Много было воронок и ям. Впечатление было такое, что по грунту ходил какой-то гигантский слон, но это были следы деятельности морских животных.

Вокруг зарывшихся в грунт угрей почему-то сидели креветки.

В 21 ч по местному времени аппарат поднялся на поверхность океана, и на нас обрушился тропический ливень. Разразилась сильнейшая гроза, сверкали ослепительные молнии. В эти часы в Ленинграде встречали Новый год, и было трудно представить, что там лежит снег и холодно.

В 24 ч по местному времени встретили Новый год и мы. Весь экипаж собрался в столовой команды,

Морская звезда, расстояние между крайними точками лучей 35-40 см. Шельф Западной Африки, глубина 100 м (фото И. Данилова)

К нам в гости прибыло несколько человек во главе с капитаном Ф. Ревой с траулера "Керченский рабочий", который возвращался домой. Были у нас и дед Мороз, и Снегурочка. Первый помощник капитана прочел поэму собственного сочинения о нашей одиссее. После праздничного ужина, в котором не принимали участия только вахтенные, по традиции начался концерт.

В первый день Нового года мы получили новое указание идти работать в район Кубы. Прежде чем пересечь Атлантический океан, нужно было зайти в Дакар для пополнения запасов. Однако отход пришлось отложить - мы ждали водолаза В. Круглова, которому на плавбазе, находившейся неподалеку от "Ихтиандра", делали операцию "по поводу аппендицита".

За это время мы сделали еще несколько погружений на шельфе, но ничего особенно интересного не видели.

Поход через океан и испытание аппарата в самых сложных тропических условиях залива отвечали нашим желаниям и были запланированы в программе рейса. Для участия в этой работе в Дакар вылетела из Москвы группа врачей-физиологов из Института гигиены водного транспорта.

В ожидании их приезда мы провели еще одно погружение на границе шельфа, в котором подводные наблюдения вел Борис Выскребенцев.

Освещение под водой было сумеречное, видимость не превышала 10 м. Неожиданно Борис увидел бесформенную гору - это был потерянный кем-то трал. Чтобы не запутаться в нем, Борис решил уйти в глубину и оказался в узком каньоне шириной около 100 м. Эхолот фиксировал дно на глубине 800 м. По словам Бориса, более мрачного места за все погружения он не встречал. Черные крутые стены каньона, полное отсутствие растительности и живых существ,- все это напоминало мифический вход в ад. Наш гидронавт постарался поскорее выбраться из каньона Люцифера (так он назвал это место) и продолжал плавание по шельфу.

В Дакар мы пришли 13 января. "Ихтиандр" встал у причала рядом с итальянским пассажирским лайнером "Галилео Галилей". При подходе к порту это судно село на мель, и теперь в его днище в районе топливных танков зияла "рваная рана".

После кратковременной стоянки "Ихтиандр" отправился через океан. Погода была свежая. Все двенадцать суток перехода дул северо-восточный ветер силой 6-7 баллов, словно подгонял нас. В сутки мы проходили в среднем 260 миль.

В эти дни гидронавты вместе с прибывшими врачами занялись составлением программы работ. В ходе исследований необходимо было определить оптимальный режим работы и отдыха гидронавтов, продолжительность трудового дня, особенности питания в рейсе и во время пребывания под водой. Несколько лет назад были проведены аналогичные исследования акванавтов, т. е. обитателей подводных домов и аппаратов, находящихся под непосредственным воздействием забортной воды, но рекомендации, данные ими, оказались неприемлемыми для нас, так как мы работали в совершенно других условиях.

Эксперименты начались во время перехода. По просьбе врачей, пришлось имитировать погружения аппарата в ангаре. Основной целью этих "погружений" было определение влияния условий обитания в аппарате на гидронавтов. Температура воздуха в ангаре была 24-26° и соответствовала температуре забортной воды в океанском заливе или любом другом тропическом районе. Эти же погружения предполагалось использовать для практического обучения кандидатов в гидронавты. С учетом этого и были составлены экипажи, которым после выполнения имитационных погружений предстояло погружаться в воды залива.

Первыми "подопытными" стали Олег Донец и я. За несколько минут до "погружения" нас, как космонавтов, с головы до ног обвешивали всевозможными датчиками, провода от которых тянулись к специальным приборам. Мы с другом забрались в аппарат, задраили входной люк и приступили к работе: включали систему регенерации, а затем периодически, так же как в реальном погружении, механизмы аппарата, выделяющие тепло и создающие шум. Через каждые 30 мин мы брали пробы воздуха в аппарате и измеряли влажность и температуру в различных точках отсека, записывали показания датчиков, прикрепленных к нашим телам. Продолжительность "погружения" составляла 5 ч, в течение которых поддерживалась связь с судном. К концу нашего пребывания в аппарате температура поднялась до 29°, но благодаря обдуву перегревания ни у меня, ни у Олега не наступило.

Газовый состав воздуха, температура и влажность в аппарате точно соответствовали нормам.

Всего было проведено пять имитационных погружений, одно из которых длилось 8 ч.

Для определения оптимальных пищевых рационов, а также подсчета калорий, затрачиваемых гидронавтами во время работы под водой, были привезены на судно 26 видов продуктов, упакованных в тубы и маленькие баночки. Тут были и супы, и вторые блюда, и компоты, и соки, и варенья. В один из дней перехода на судне была устроена дегустация этих продуктов. Одни нам понравились, другие не очень. Всем "подопытным" предстояло 10 дней питаться только этой консервированной пищей, и надо сказать, что ждали мы этого без особого восторга.

Переход тем временем подходил к концу. Никого уже не удивляли ни стаи летучих рыб, выскакивающих из-под форштевня судна, ни китовые акулы.

В Саргассовом море многие вылавливали самодельными сачками на ходу судна с поверхности воды пучки водорослей, сильно пахнущих йодом. В свое время Колумб, увидев эти водоросли, успокоил свой экипаж, пообещав скорую встречу с землей. Близкой была и цель нашего перехода. Действительно, вскоре перед нами открылись берега.

На четырнадцатый день плавания снова начались медицинские исследования. "Подопытных" гидронавтов перевели на "космический" рацион. Ничего, кроме фруктовых соков и воды, нельзя было брать с общего стола. Три раза в день мы питались пищей, выдавливаемой из подогретых тубов, и выслушивали при этом массу остроумных замечаний остальных присутствующих.

В специальной ведомости мы должны были отмечать количество съеденного хлеба и выпитой воды, оценивать качество и вкус предлагаемой пищи. Ежедневно нас взвешивали. Мне хватало для нормальной работы предлагаемой пищи, но некоторые жаловались на однообразие еды.

После этого эксперимента мы долго не могли отвыкнуть есть все, что выдавливалось из тюбиков, и каждое утро, собираясь чистить зубы, приходилось "сдерживать" себя, чтобы не съесть зубную пасту.

Выйдя в район Большой Багамской банки, мы решили использовать хорошую погоду и сделать несколько погружений в основном для обучения кандидатов в гидронавты и окончания медико-биологических исследований.

Спуск показал, что склон банки довольно крутой, а грунт усеян крупными красивыми ракушками, медленно перемещающимися во всех направлениях. Вода в этом районе океана была менее прозрачной, но зато очень теплой от поверхности до 100-метровой глубины. Ее температура составляла 25-26°. Через 3-4 ч плавания в такой теплой воде температура в отсеках поднималась до 28-29°, приходилось включать обдув, чтобы можно было продолжать работу.

Проанализировав все многочисленные замеры температуры, влажности, уровня шума, московские врачи - физиологи и гигиенисты - пришли к выводу: условия обитания в аппарате удовлетворительные, а выполняемая гидронавтами работа может быть классифицирована как "средней тяжести с высоким уровнем нервно-эмоциональной напряженности". Полное восстановление показателей функционального состояния центральной нервной системы, сердечно-сосудистой системы и органов слуха после пятичасового пребывания под водой происходило у всех гидронавтов через сутки.

Выполнив намеченный план, "Ихтиандр" пошел в Гавану, где нас покинули врачи - они улетели в Москву. Перед возвращением домой мы решили сделать еще несколько погружений в удобном заливе, чтобы сфотографировать аппарат под водой. Подходящая банка с глубиной 25-30 м была быстро найдена, судно встало на якорь, и водолазы отправились осматривать грунт - нужно было найти место для покладки аппарата. Для наблюдения за обстановкой во время работы под водой водолазов был сделан большой ящик с прозрачным дном. Это сооружение прикреплялось к палке и опускалось на воду с борта шлюпки. Через такой ящик, который получил название "телевизор", видимость была отличная до 3 м во все стороны. При появлении опасности водолазы условным стуком вызывались в шлюпку. С собой водолазы брали (по совету Ж.-И. Кусто, заимствованному из его книги) короткие дубинки для обороны от акул, но ни разу никто ими не воспользовался. Акулы не беспокоили людей, хотя подплывали к ним довольно близко.

Водолазы определили место погружения аппарата и разметили трассу для него. Солнце стояло в зените, вода была удивительно прозрачная: с борта "Ихтиандра" великолепно просматривались всевозможные кораллы, губки, рыбы. Можно было спускать аппарат.

На этот раз я выступал в роли подводного наблюдателя, командиром аппарата был новичок А. Виноградов.

Мы увидели много красивых рыб, значительно больше, чем в восточной части Атлантического океана. В теплой воде носились рыбы-попугаи немыслимых цветов и оттенков. Понравилась нам странная рыба-солдат, которая стоит почти неподвижно, как на часах, около входа в свою нору и словно бешеная бросается на любую проплывающую мимо рыбу, даже

значительно превосходящую ее по размерам. При этом рыба-солдат очень воинственно растопыривает свои плавники и перья.

Рыба-солдат среди кораллов.Большая Багамская банка, глубина 10м (фото Б. Выскребенцева)

ТИНРО-2 подошел к точке начала съемки, неподалеку от которой лежал знакомый большой якорь с цепью, отданный с "Ихтиандра". Мы стали ждать аквалангистов. Вскоре они подплыли к иллюминаторам - это были Марлен Аронов и Игорь Данилов - наш главный фотограф. Они стали объяснять, куда должен идти аппарат, но в этот момент неожиданно выплыла крупная барракуда и стала "позировать" перед фото- и киноаппаратами. А вот акулы, несмотря на все старания наших операторов, фотографироваться так и не пожелали.

Когда съемки были закончены, аппарат пошел к склону. По мере приближения к нему, рыбы попадалось все больше, все чаще стали встречаться крупные. Потом, как это уже не раз бывало, неожиданно грунт исчез и аппарат оказался над голубой бездной. Эхолот, поставленный на 200 м, дна не фиксировал. Банка вертикально обрывалась вниз. Мы еще раз вернулись к самому краю склона, сделали несколько снимков проходящих мимо иллюминаторов крупных стай рыб и вернулись на судно.

Второе погружение в этом районе совершила ихтиолог Надежда Савченко, пока единственная женщина, спускавшаяся на ТИНРО-2. Она очень быстро освоила управление и сделала несколько хороших снимков плотных скоплений рыбы.

Итак, последний пункт программы был выполнен, "Ихтиандр" лег на обратный курс.

На нашем пути уже вторично возникал знаменитый таинственный Бермудский треугольник, или, как его еще называют, дьявольский треугольник. Мы, конечно, были наслышаны об авариях, происходящих в этих мрачных местах, но ничего необычного с нами не случилось. Марлен жалел, что из-за плохой погоды не удалось сделать столько погружений в этом районе, сколько хотелось, но ведь надо что-то было оставить и на другой раз.

Во время двухнедельного перехода до хорошо знакомой нам банки Дасия погода была идеальной. Но в день прихода на Дасию поднялся сильный ветер. Пришлось ждать его ослабления почти сутки, чтобы провести последнее в рейсе, 48-е погружение. Но вот и оно позади. Аппарат установили в ангар, и

Аппарат на якоре-гайдропе

ТИНРО-2 среди горгонариевых кораллов. Большая Багамская банка, глубина 12 м (фото И. Данилова)

Спинорог.Большая Багамская банка,глубина 10м ((фото Б.Выскребенцева)

Сериолы у подводного аппарата, глубина 21 м (фото Б.Выскребенцева)

До поверхности 5 м

Лев Васильевич Медведев поздравил весь экипаж с завершением программы рейса. "Ихтиандр" взял курс на Керчь.

В тот же день радиостанция "Маяк", которую совершенно случайно услышали радисты, сообщила, что научно-поисковое судно "Ихтиандр" успешно закончило первый в Советском Союзе рейс в океане с подводным аппаратом на борту.

До прихода домой нам предстояло написать толстенные отчеты и подготовить аппарат к ревизии для оценки состояния его механизмов и систем после такого тяжелого рейса. С трудом верилось, что работа закончена и следующее погружение будет выполнено только через несколько месяцев, что можно немного расслабиться и заняться бумажными делами.

На обратном пути судно сделало остановку в знаменитом Гибралтаре, который оставил приятное впечатление.

И вот уже Средиземное море. Перед глазами мелькали знакомые картины, правда, в обратной последовательности. Босфор, красиво освещенный мост, соединяющий Европу и Азию, и, наконец, родное Черное море.

В Керченском проливе нас ждал буксир. На нем прибыли встречающие, в том числе и Константин Васильевич Костицын, который много сделал для успеха нашего рейса и был в курсе всех событий на "Ихтиандре". Он поздравил всех участников плавания с его успешным завершением и сообщил, что ТИНРО-2 будет экспонироваться на международной выставке "Инрыбпром-75" в Ленинграде.

А на причале, где мы ошвартовались, уже стоял второй, поблескивающий свежей краской ТИНРО-2, как две капли воды похожий на первый. В скором времени ему предстояло занять место в ангаре "Ихтиандра" и отправиться в очередной рейс в море.

Два аппарата