Фиолетовое небо и вечная ночь

Это было в 1932 году. Мир взволновало событие, которого еще не знала история науки. Человек проник почти на семнадцать километров в стратосферу! Раньше лишь маленькие шары-пилоты и шары-зонды с приборами поднимались так высоко в воздушный океан. Теперь огромный стратостат унес туда отважных ученых.

В тесной шаровой гондоле они несколько часов провели за облаками. Внизу остался почти весь воздух, каким обладает Земля, и в прорывах облачной пелены едва различимы были кусочки земного ландшафта. Вверху не голубое - темно-фиолетовое небо больших высот, а днем заметны звезды, и близость космоса дает о себе знать интенсивным потоком космических лучей, первозданными солнечными лучами. Никто не поднимал раньше так высоко "потолок мира", как швейцарский профессор Огюст Пикар и его ассистент Козине.

С детства воздухоплавание стало страстным увлечением будущего ученого. Диплом инженера и права пилота аэростата сопутствовали друг другу. Не раз Пикар поднимался в воздух. Но не полеты вблизи Земли, а стратосфера влекла к себе исследователя.

Наконец гигантский баллон стратостата унес его ввысь в металлическом шаре с надписью "ФНРС-1" - инициалы Бельгийского национального фонда поощрения научных исследований. А спустя шестнадцать лет после рекордного подъема - в 1948 году - другой металлический шар с надписью "ФНРС-2" ушел под воду.

Вверх и вниз! Пикар повел атаку другой стихии - моря. Море было второй и тоже давней его страстью. Десятилетиями он вынашивал свою идею покорения глубин. И воздухоплаватель пришел на помощь подводнику. Замечательный подводный корабль Пикара - родственник воздушному кораблю.

Может показаться странным: вода и воздух - столь различные стихии, о каком же родстве идет речь? Один корабль, поднимаясь, попадает практически в пустоту, за стенками гондолы господствует разрежение в тысячные доли атмосферы. Другой, опускаясь, испытывает иную крайность - давление в сотни атмосфер. Но принцип для обоих один: плавание.

Батисферу можно уподобить привязному аэростату. Даже если заставить ее всплыть, освободившись от троса, то все равно она будет неуправляема, как и воздушный шар - игрушка ветров.

Где же выход? Пикар нашел его в дирижабле. Дирижабли еще не отжили свой век, хотя в эпоху реактивной авиации и огромных скоростей кажутся анахронизмом. Неуклюжие, тихоходные, они отступили перед натиском стремительных металлических птиц. Однако в подводных исследованиях скорость пока не нужна. Наоборот, чем медленнее, тем больше успеваешь рассмотреть, записать, зарисовать, заснять. Подводный дирижабль - великолепная идея!

Стратонавт говорил подводнику: гондолу держит в воздухе баллон, наполненный легким газом. Попробуй сделать что-нибудь подобное для движения в воде.

Но вода - не газ, отвечал подводник. Разве только взять жидкость легче воды? Например, бензин! Итак, пусть вместо баллона с газом будет поплавок с бензином. Первая часть задачи решена.

Стратонавт продолжал: я регулирую высоту с помощью балласта. Это ничего не подсказывает тебе?

Конечно, рассуждает далее подводник, надо регулировать спуск и подъем тоже балластом. Забортная вода, которой можно наполнить балластные цистерны, позволит погрузиться и начать спуск. В случае надобности можно выпустить часть бензина из поплавка. А чтобы подняться, надо высыпать дробь из бункеров.

Теперь, говорит стратонавт, остается поставить двигатель, как в управляемом аэростате-дирижабле, и ты получишь возможность передвигаться под водой. Какой же силой воспользоваться - тебе лучше знать, посмотри на обычные подводные лодки.

Да, продолжал цепь рассуждений подводник, надо взять электромотор, он единственно пригоден для подводных путешествий. Дизели надводного хода не нужны, на поверхности пусть корабль идет на буксире.

Не забудь про гайдроп - канат, смягчающий удар при посадке, добавлял стратонавт.

Отлично, заключал подводник, стальная цепь первой ляжет на дно, а вслед за нею приземлится и сам корабль. Я назову его батискафом.

Пикар, стратонавт и подводник в одном лице, нашел оригинальный выход, чтобы сделать батисферу свободной. В море не бывает покоя, но надо не плыть по воле течений, как не плывет по воле ветра дирижабль.

Убрав трос, ученый соединил батисферу с поплавком, снабдил ее двигателем и бункерами с балластом. По существу получилась маленькая подводная лодка с наружной гондолой-шаром. Но, в отличие от наших субмарин, она может спускаться даже на самое океанское дно!

Бензин будет противостоять давлению воды - чем сильнее она его сожмет, тем больше он этому станет сопротивляться, не позволяя смять поплавок. Поэтому толстые стенки ему и не нужны. А батисферу, теперь - гондолу, можно сделать потолще. Стальной шар, достаточно прочный - не проблема для современного инженера.

Но нелегко осуществить идею, какой бы хорошей она ни была. И дело не в одной трудности решения инженерных задач, дело в том, в каких условиях приходилось работать.

В 1948 году закончена постройка. Первая проба: Пикар и Козине, бывшие стратонавты, ставшие подводниками, опускаются на двадцать пять метров. Не так уж много, но хочется поскорее испытать свое детище - самое необычное подводное судно, какое только создавал кораблестроитель.

После первого пробного погружения решено было отправить батискаф поглубже, но без людей. Автомат через заданное время отцепит груз, и корабль вернется на поверхность. Все рассчитано, проверено, аварии, казалось, не может произойти. Батискаф послушно отправился вниз и достиг почти тысячи четырехсот метров глубины.

Увы, - не в глубине, а на поверхности поджидала его серьезная опасность. Подводный дирижабль оказался неспособным плавать по воде. Когда он снова очутился на палубе базы, у него был ужасный вид: помят корпус, поврежден двигатель, сломана антенна радиомаяка. Плохо пришлось бы тем, кто сидел в гондоле!

Однако неудача не обескуражила Пикара. Прошло пять лет, и упрямый профессор физики строит в Триесте второй батискаф - "Триест". Печальный опыт не пропал даром. Пришлось внести поправки в конструкцию нового судна, чтобы оно имело плавучесть, держалось на воде, чтобы ему не страшна была волна. Внизу поплавка появился большой киль, который помогал сохранять устойчивость. Внутри поплавка появилась труба - шахта, по которой экипаж после всплытия мог подняться из гондолы в рубку. Теперь опасная граница море - воздух перестала пугать, и корабль подводный стал одновременно и надводным кораблем - его можно без опаски буксировать даже в неспокойную погоду. Пикар уверен в успехе. Восемь метров, сорок, наконец тысяча сто...

Путешествие на глубину километра едва не закончилось катастрофой. Батискаф опускался без гайдропа и потому шлепнулся на дно, подняв непроглядную тучу ила. Дно достигнуто, но увидеть его так и не удалось. Полезный урок: чтобы благополучно "приземлиться", обязательно нужен гайдроп - цепь, смягчающая возможный при посадке удар.

Итак, сначала неудачный подъем, потом - неудачный спуск. Быть может, чем-то грешит идея? Или ее невозможно осуществить на практике? Нет, говорит ученый.

В "Триесте" он погрузился на глубину 3150 метров. Это было в районе Тулона. А затем усовершенствованный корабль больших глубин занялся повседневной работой - исследованием Средиземного моря. Но здесь надо сделать одну существенную оговорку. "Триест" получил "совладельца": на нем стал развеваться флаг военно-морского флота США. Американцы арендовали эту новинку глубоководной техники. Деньги и здесь сыграли решающую роль...

Но так или иначе Пикар выполнил ту задачу, которую он поставил перед собой - построить аппарат, способный совершать спуски в глубины океана, недоступные его предшественнику - батисфере.

Его называют следопытом моря... Но сам он считает себя прежде всего конструктором, испытателем. Надо создать судно, способное безопасно плавать где угодно, чтобы покорить сверху донизу весь Мировой океан, - такова цель. И потому его путевые впечатления отнюдь не преисполнены восторгами первооткрывателя. В них на первом месте Пикар-инженер, которого интересуют не поразительные существа за окном, а поведение стекла в толще воды, не глубоководные рыбы, а сальники, предохранители, балласт и прочая техника.

"Математика никогда не ошибается... Что могло случиться с нами? Землетрясения, метеориты, шторм... Ничто не может проникнуть в нашу обитель вечного безмолвия. Морские чудовища? Я не верю в них. Но даже если бы они и существовали и напали на нас, им ничего не удалось бы сделать, кроме как обломать свои зубы о стальной панцирь нашей лодки. А если бы на дне моря нас захотел удержать своими щупальцами огромный спрут, мы создали бы подъемную силу в десять тонн - нам не страшны никакие щупальцы. Мое подводное путешествие явилось, следовательно, безопасным".

Так отвечал он на расспросы, когда вернулся из погружения на глубину свыше трех километров. Пикару было тогда почти семьдесят лет!

"Что вы переживаете при спуске?" - спросили как-то Пикара журналисты. Он ответил: "Я спускаюсь по лестнице, пролезаю по узкой трубе. В моем возрасте это не очень легко. Но меня поддерживают. Мой сын помогает мне. В моем судне сгибаюсь у маленького окна и смотрю на воду. Наконец, медленно погружаюсь. Такое чувство, как будто еду на лифте, с той только разницей, что при этом нет толчков. Разве может быть проще?"

Это не рисовка, не показное мужество. Для старого ученого не существовало слова "подвиг": было испытание, проверка замысла, рожденного пытливой мыслью. Он - искатель по природе. Когда профессор Огюст Пикар, уходивший в отставку, читал студентам прощальную лекцию, он высказал новую плодотворную идею для покорителей Голубого континента.

Опять авиатор помог подводнику. На этот раз Пикар искал пути освоения средних глубин моря - той полосы, куда уже не могут попасть наши подводные лодки и где еще не нужен батискаф, разведчик больших глубин.

Каждому свое: пусть батискафы штурмуют глубочайшие впадины и разыскивают сокровища океанского дна. Пусть мирные подводные лодки помогают узнавать повадки рыбьих стай. А в промежутке между ними будет владыкой мезоскаф, судно средних глубин.

Как есть подводный дирижабль, так может быть и подводный вертолет. Пикар рисует мелом схему.

Он будет выглядеть совершенно необычно, этот подводный геликоптер с шаровой кабиной, сделанной из плексигласа. Пикар замечает, что в ней человек окажется как бы посреди моря, отделенный от воды только невидимой прозрачной преградой. Такого великолепного обзора не было даже в "Наутилусе" капитана Немо.

Вертикальный винт послужит мезоскафу для спуска - это будет геликоптер наоборот. Плавучесть ему придадут небольшой поплавок с бензином и балласт. А два горизонтальных малых винта заставят его двигаться вперед или назад, делать повороты. Они также не дадут мезоскафу вращаться, когда работает большой винт. Мезоскафу не страшна остановка мотора - он тотчас же всплывет на поверхность. Всего пять тонн вес такого корабля.

Профессор так увлеченно рассказывает о своем проекте, что, кажется, видится ему не нарисованный мелом на доске чертеж, а настоящий мезоскаф. Он видит, как подводные вертолеты и дирижабли служат великому делу покорения глубин, как весь океан становится владением человека, вооруженного техникой. И Пикар заявил, что свои изобретения он отдаст только для исследований мирного характера. Делу мира, а не войне должны служить богатства океана.