Все глубже и глубже

"Мой сын помогает мне"... Эта фраза Пикара не говорит обо всем. Сын профессора - Жак - не только помогал отцу попасть в гондолу батискафа, но и занял место рядом с ним. Вместе они у западного побережья Италии опустились на глубину в три километра.

31 октября 1959 года Огюст Пикар и океанолог Рехницер опустились на батискафе "Триест" в районе Марианской впадины и достигли глубины немногим более пяти с половиной километров. Доктор Рехницер рассказывал об этом спуске, что пронизанная солнечными лучами вода у поверхности была голубой, как электрическая искра. На глубине трехсот метров цвет сгустился до синевы ночного неба. Появились "звезды" - светящиеся живые существа. А потом, после тысячи восьмисот метров, батискаф окружила непроницаемая чернота. На дне из окон видны были креветки и норки каких-то животных...

А затем эстафета перешла целиком от отца к сыну.

Знаменательные даты и цифры: 1960-й, январь - 7300 и, наконец, 23 января того же года - 10 919 метров. Батискаф "Триест" достиг дна Марианской впадины, самой большой из известных сейчас глубин Мирового океана! Командир экипажа - Жак Пикар!

Справедливости ради следует заметить, что все эти спуски не имели серьезного значения для развития науки об океане. Во время них не велось систематических наблюдений над жизнью больших глубин. Исключение составили лишь спуски зоолога Вильяма Биби в батисфере.

Сам Пикар - не океанолог, не зоолог. Гуо и Вильм заявляли откровенно, что они мало понимают в том, что видят за иллюминаторами батискафа.

"Гуо, как вы считаете? - заметил как-то, тяжело вздохнув, Вильм. - В нашем положении нужно обладать взглядом ученого! У меня все время неприятное чувство, что я здесь не на месте. Биби, по крайней мере, понимал, что он видит".

Прежде чем рассказать о спуске Жака Пикара, поговорим о другом.

От батискафа, названного тем же именем, что и пикаровский стратостат, после неудачного подъема уцелела лишь гондола. Но это не остановило профессора. Это не остановило и других энтузиастов подводных исследований. Пикар строил новый батискаф в Триесте. В то же самое время в доках Тулона и Дакара создавался преемник неудачника - "ФРНС-3". Унаследовав название, французский батискаф не унаследовал неудач своего предшественника.

Повесть о том, как была одержана победа, скупа и суха. В ней нет сенсаций и приключений. Все как будто буднично и просто в этой инженерной действительности: чертежи, спецификации, технические отчеты и бюрократическая машина морского министерства... Два года изнурительной работы, волнений, надежд, разочарований и упорного, хотя и медленного, движения к цели.

Цель - 4000 метров - стала идеей фикс для офицеров Гуо и Вильма: они жили ею и отдали ей частицу своей души. И за будничными делами, которые длились долгие месяцы, встает романтика исканий; цифры рапортичек и ведомостей звучат, как симфония, а болты, реле и контакты значат не меньше, чем герои в каком-нибудь романе. Сюда надо добавить еще вечную зависимость от капризов погоды, когда батискаф выходит в море. Тогда картина будет полной.

Необычайно ярко история работы Гуо и Вильма раскрывает роль мелочей. Да, мелочь иногда решает успех гигантского дела. Труд множества человеческих рук, муки творчества, неустанное биение мысли, бессонные ночи, дьявольское напряжение нервов - все может пойти насмарку, если подведет пустяк.

В самый нужный момент гаснет прожектор. Балластная дробь никак не хочет покидать бункера. Указатели уровня бензина или воды упорно не работают, и их стрелка стоит на нуле. В цепи перестает идти ток. Эхолот внезапно "объявляет забастовку". Укрепленные снаружи батареи вблизи дна самовольно покидают свои места, и облегченный батискаф раньше времени взмывает на поверхность.

А причины кроются в сущих пустяках: перегорел предохранитель, где-то застряло несколько дробинок, куда-то попала морская вода, случайно упало напряжение, и так, кажется, без конца. То забытая тряпка в шахте, то грязь, принесенная на подошвах, то нехватка дроби - и батискаф не может уйти под воду... Поистине, это были испытания не только подводного корабля, но и терпения его строителей!

Однако конец наступает всему, и тирании мелочей в том числе. Батискаф готовится к тому, ради чего трудилось множество людей - от командира Гуо и инженера Вильма до рабочего-маляра.

Все же, прежде чем экипаж сядет в гондолу и начнется спуск, корабль побывает в глубине один. Трудно передать чувство, с каким Гуо и Вильм, стоя на палубе плавучей базы "Эли Монье", провожали в путь свое создание.

С одной стороны, уверенность: ничего непредвиденного быть не может и не будет! Проверено все, что только можно проверить. Пробные спуски бывали не раз.

Неисправностей сейчас нет, случайности исключены - уроки, порой тяжелые, даром не пропали.

Все же на сердце неспокойно: а вдруг? Вдруг он не вернется, что тогда? Страшно даже подумать об этом. Столько пришлось ждать такого торжественного момента! И Гуо не колеблется, но перестает волноваться, лишь получив радиограмму с патрульного гидросамолета о появлении батискафа и взглянув потом на запись эхолота.

Теперь - "настоящий" спуск. Десятки глаз смотрят на красный корпус, рубку, торчащую из воды. Туда направлены объективы кинокамер. Но снова неполадки! Что-то случилось с кабелем...

Всю ночь шла лихорадочная работа. Утром устроили генеральную проверку. Выход в море. Длинный скучный переход, нестерпимо медленно тянется время. Последний обнадеживающий прогноз погоды, последние промеры глубины. Прибыли! Скорее в лодку - и к батискафу.

- Господин капитан!

- Опять! Что еще там?

- Неполадки в бункере, господин капитан! - отвечает водолаз.

"Подумать только, - вспоминал потом Гуо, - что выполнение всех наших планов зависело от двух или трех дробин, которые попали между крышкой из мягкого железа и полюсом магнита". Бункер с балластом, открываемый электромагнитным затвором, вышел из строя. Опорожнить и снова наполнить его при хорошей волне да в спешке - не просто. Два мешка дроби идут на дно, потрачен лишний час. Оба члена экипажа вздохнули свободнее, лишь очутившись под водой. Там по крайней мере нет качки!

Привычные виды проходят за окном: смена цветов воды, облака мельчайших морских существ, красные креветки с длинными усиками. За полчаса пройдено три километра. Дальше - глубины, где никогда не бывал человек. Еще немного, и эхолот сообщает, что всего двести метров остается до дна. Сброшена часть балласта, и батискаф замедляет ход. Наступает кульминационный момент. Вильм восклицает: "Вижу дно!"

Земля! Пусть над нею четырехкилометровая толща воды - все равно это твердь. Подсознательное беспокойство, которое всегда испытывается в глубине, исчезло при виде освещенного прожектором круга, где белел песок.

По очереди заглядывали в иллюминатор Гуо и Вильм. Они наблюдали на песке губку, похожую на тюльпан, норки каких-то животных и... акулу, постоянную свою спутницу, только нового вида. Вдруг раздался шум. Проклятый предохранитель! Батискаф, не спрашиваясь хозяина, прыгнул вверх: отказали магниты, батареи упали и остались в подарок Нептуну на дне.

Так прошло погружение, давшее новую цифру: 4050 метров.

"ФРНС-3", этот труженик исследовательского флота, совершил затем с учеными на борту уже около трех десятков спусков. Зоологи, ихтиологи, морские геологи, ученые всех специальностей, связанных с морем, получили свой корабль больших глубин.

Другой батискаф - "Триест" - должен был продолжить начатое дело, доказать, что дно океана доступно даже в районе подводного Эвереста, как говорил о Марианской впадине профессор Пикар.

Командиром "Триеста" стал Пикар-младший. Но честь первого погружения в глубочайшую океанскую впадину ему пришлось разделить с американским моряком Доном Уолшем. "Триест" - то был сдан в аренду... Под звездно-полосатым флагом батискаф вышел из американской военно-морской базы на калифорнийском побережье.

Буксирное судно "Ванданк" отвело его на двести миль от острова Гуам. Последний звуковой промер глубины: до дна примерно десять километров. Шлюпка ждала Жака Пикара и Дона Уолша, чтобы отвезти их к "Триесту".

"Я думаю, - заметил потом Уолш, - что забраться в эту шлюпку было самым опасным делом, которым мне пришлось заниматься в тот день". Волны качались на пять метров вверх и вниз! Уолш не подозревал, что ему и Пикару предстоит испытать еще одну неприятность, уже на дне океана: там они замерзали в мокрой от скопившейся влаги одежде.

Но короткое путешествие на шлюпке кончилось быстро, а еще через несколько минут люк гондолы был наглухо закрыт. Вода заполнила шахту и балластные камеры. Батискаф тотчас же скрылся в море.

...Скоро Жак Пикар и его спутник Дон Уолш попали в непроглядную тьму. Появилось "звездное небо" - тучи светящихся микроскопических организмов. Никаких происшествий, только временный перерыв связи с базой.

Кроме того, океан на этот раз особенно противился вторжению людей. На разных глубинах им встречалась невидимая преграда - температурные скачки, слои, где температура резко падает. Бензин в поплавке охлаждался, и батискаф упрямо лез вверх. Четыре вынужденные остановки! Только пожертвовав частью бензина, удавалось снова идти ко дну.

Затем на трех километрах началась течь в одном из выводов, идущих снаружи к приборам. Еще полтора километра, и она прошла: давление увеличилось, малейшие щелки исчезли. 7200 метров! Побит прежний рекорд. Дальше вниз... И вдруг...

В тишине особенно громким показался какой-то странный звук: треснула, но без опасных последствий, толстая плексигласовая пластина в одном из иллюминаторов. Не особенно приятно, когда это случается в девяти километрах от поверхности воды...

Капризничал прибор: он никак не хотел показать, сколько же метров надо еще пройти до цели. "Жак сердито спросил, когда, по моему мнению, мы можем проскочить мимо дна", - вспоминал Уолш. Ведь глубина была уже свыше десяти километров! Наконец прибор "пришел в себя", и Пикар увидел желтоватый донный ил. Оставалось совсем немного, гайдроп коснулся дна, а затем батискаф мягко опустился на ложе океана.

Шла минута за минутой, но в окнах ничего не было видно: мешал взбаламученный ил. Шестьсот секунд ожидания, казалось, растянулись на целую вечность...

И вот заветное дно. Возобновилась после перерыва связь, и из глубины донесся трижды повторенный сигнал: "ноль", "ноль", "ноль". Значит, "Эверест" покорен! Дно желтоватого цвета, и вблизи него... неизвестная плоская рыба длиной около полуметра, похожая на камбалу, и креветки. Невероятно! Ведь тут на каждый квадратный сантиметр давит свыше тысячи атмосфер! Кабина "Триеста" подвергается давлению в сто пятьдесят тысяч тонн! А жизнь - вездесущая жизнь, она и здесь, в бездне.

Значит, и сюда, в эту мрачную темную пропасть, попадает кислород, без которого гибнет все живое. Значит, течения перемешивают весь океан. И профессор Пикар, говоря о виденной Жаком рыбе, справедливо замечает, присоединяясь к мнению советских ученых: "Это доказывает, что очень опасно погружать радиоактивные отходы на глубину, потому что отсюда они могут подняться на поверхность". А именно так предлагали поступить американцы.

Всего двадцать минут "Триест" оставался на одной из самых больших глубин Земли. Побудь он дольше - быть может, и другие обитатели дна нанесли бы ему визит.

Но сетка трещин на стекле побуждала поскорее возвращаться. Балласт сброшен, "Ванданк" предупрежден, корабль начал подъем. Через три с небольшим часа Пикар и Уолш увидели снова солнечный свет.

Ученые разных стран продолжают штурм голубой целины! "За тех, кто в море" - традиционное пожелание морякам. За тех, кто в морских глубинах! Быть может, скоро появятся новые глубоководные аппараты, и не батискафы-одиночки, а целый исследовательский флот будет плавать под водой, как ныне плавают корабли науки во всех морях и океанах мира.