2. "Прикажете завернуть или прислать на дом?"

А в это время на одном из заводов дневал и ночевал Павел Боровиков, приехавший сюда в качестве представителя заказчика. Простым наблюдением, конечно, не обошлось. Прежде всего конструкторское бюро завода переделало чертеж корпуса "Черномора" под технологию предприятия и все многочисленные вопросы, которые при этом возникали, решал, конечно, Павел.

Чтобы сократить сроки изготовления корпуса, подобрали уже готовые обечайки. По диаметру и толщине листа они полностью соответствовали чертежам "Черномора". Обечайки стояли у здания цеха, и вроде бы можно было пускать их в дело, однако почему-то этого не происходило. Диспетчерская завода "кормила завтраками", а обечайки продолжали сиротливо стоять на улице.

Акванавты Михаил Ростарчук и Александр Амашукели перед выходом за борт лаборатории обсуждают детали предстоящих работ на геологического рабочем полигоне. ('Черномор-68'.)

Павел совсем уже было отчаялся, но тут к делу подключились Виктор Коршунов, Анатолий Попов и другие ребята из морского клуба "Пингвин". Через день из диспетчерской сообщили: "Завтра с утра обечайки поступят на разметку и сборку".

В восемь утра Павел был уже на заводе. Около цеха обечаек не было. "Неужели опоздал? - подумал Боровиков и поспешил в цех.- Когда же они успели, ведь такие махины просто так не перекатишь".

Однако обечаек не было и в цехе. В воздухе запахло черной магией. Тем более что начальник участка встретил его бодро:

- А, явилась ранняя пташка, ну, теперь и начнем!

- А где же обечайки? - поинтересовался Павел.

- Как где? - удивился тот.-Ты же мне уже неделю про них твердишь, они же за цехом стоят.

- Нет их там, - упавшим голосом произнес Боровиков.

Вышли из цеха, чуда не произошло, обечаек не было.

- Пошли! - решительно произнес начальник участка, и через 15 минут они уже колесили в газике по территории завода, заглядывали во все укромные уголки, если только место, где бы можно спрятать три трехметровые обечайки, позволительно назвать укромным.

Рабочий день окончен. Акванавты отдыхают. ('Черномор-68'.)

Наконец на разделке они увидели то, что искали. Обечайки были размечены мелом для резки, а рядом газорезчик регулировал горелку, готовясь превратить будущие части корпуса "Черномора" в заготовки для каких-то деталей.

- Поймали за руку, - сообщил Павел Коршунову, когда обечайки были снова доставлены в цех.

- У нас не зевай, ненужного металла не бывает, а на обечайках еще не стоял номер заказа, вот они и пошли в дело, хорошо, что успели, - объяснил Виктор.

Обечайки - это слово неделями не сходило с уст Боровикова, и вот сегодня их наконец-то затащили в цех и положили на бок. В таком положении они напоминали гипертрофированную гусеницу, которая не выдержала собственного веса. Цилиндры сплющились и, казалось, вот-вот сравняются с полом цеха. Потом подошел кран и, легко подняв каждую обечайку, уложил их поочередно в ложементы. Цилиндры вновь обрели прежнюю округлость и, приставленные встык друг к другу, уже позволяли представить себе, как будет выглядеть корпус "Черномора".

'Шахта узковата', - заметил Павел...

Дел на заводе было много, но каждый день Павел обязательно приходил в этот цех. Обечайки вдруг стали серебристо-матовыми - это по ним прошлись пескоструйной, потом на громадных двенадцатиметровых листах появились контуры деталей с вытравленными на них номерами чертежей. Даже если работа и приостанавливалась, Павел все равно приходил посмотреть на эти номера, очень уж приятно было видеть на стальном листе очертания деталей, такие знакомые по чертежам. Однажды, засмотревшись на обечайки, он попал под струю искр от газового резака, и его "болонья" стала похожа на штаны злоумышленника, получившего в чужом саду заряд соли.

Шли дни, и обечайки постепенно обросли изнутри шпангоутами и наконец были сварены между собой.

Балластные цистерны, кильсон, карлингс, выгородка санузла, рундуки, подвесные койки - все это появлялось постепенно, но делалось основательно.

Наконец приварили палубную шахту, ту самую, через которую будущие акванавты спустятся с палубы в "Черномор", потом вварили водолазную шахту, в которой впоследствии установится спокойное "зеркало" воды, та самая "жидкая дверь", постоянно открытая в гидрокосмос.

Не обошлось и без накладок. Увидев готовую палубную шахту с установленным на ней люком, Боровиков, естественно, решил "промоделировать" спуск с палубы внутрь "Черномора". Он подлез под палубу и начал подниматься по скобтрапу шахты ("Черномор" лежал "вверх ногами").

- Шахта узковата, - заметил Павел, выныривая из- под палубы.

- Она не узка и не широка, а изготовлена точно по чертежу, - возразили ему.

Взглянув на синьку, Павел увидел четко написанную цифру: "500 мм". "Странно", - подумал он, но согласился, что все по чертежу, хотя ясно помнил, что диаметр шахты должен быть 800 миллиметров. Впоследствии выяснилось, что ошиблась копировщица, а при проверке этот размер пропустили, и пришлось акванавтам 1968 года лазать в "Черномор" по не очень удобной, 500-миллиметровой шахте.

Корпусу не хватало только лишь днища, конец работы был близок, и Павел, сидя внутри корпуса спиной к отсутствующему днищу, чтобы создавалась полная иллюзия замкнутого объема, писал письмо домой, жене Валентине.

Отделяемый отсек лег в раму-гнездо. ('Черномор-69'.)

Он писал о том, что корпус уже почти готов и сейчас он как раз сидит внутри "Черномора", и очень хорошая получается "машина", а главное, он очень скоро будет дома и постарается не уезжать больше так надолго. Сам он в это не очень верил, знал, что и дома этому никто не поверит...

Днище, грунт, краска и...

- Прикажете завернуть, возьмете с собой или прислать на дом? - смеются рабочие.

- Вложите букет и отправьте, пожалуйста, по адресу:Новороссийск, судоремонтный завод, - не моргнув глазом, отвечает Боровиков.

Шутки шутками, но. корпус действительно надо перевозить, а у завода не хватает платформ, чтобы вывезти плановую продукцию. Так и приехал Боровиков в Москву с пустыми руками, но с радостным известием о том, что корпус "Черномора" готов...

В это лето, лето 1967 года, Виктора Бровко на работе можно было увидеть нечасто. Ему было поручено курировать изготовление в экспериментально-производственных мастерских МАИ кильблока подводной лаборатории. Руководил работой Саша Никитин, человек, с которым Виктора связывало почти десятилетнее увлечение аквалангом и многие экспедиции. Виктор знал, что на Сашу можно положиться, но не мог представить своей роли без вмешательства в каждую мелочь, без проверки каждого размера. И он вмешивался, проверял, предлагал, спорил, а если не хватало рабочих рук, сам брался за инструмент.

Для сокращения сроков решили не дожидаться рабочих чертежей на детали кильблока, а делать его по общему виду, без деталировок. И каждый рабочий становился конструктором, только чертил он не на ватмане, а на стальном прокате. Лафет, на который ляжет корпус "Черномора", лыжи, оставившие впоследствии на дороге Южного отделения три борозды, обрывающиеся у самой кромки воды, ноги, которые будут изуродованы штормом, балластные бункеры - все это постепенно вырастало на производственной площадке мастерских, чтобы затем занять свое место на стапеле.

В эти горячие дни у Виктора родилась дочка, Сашенька, и он, естественно, не был несколько дней в МАИ. Да если бы он и появился там, друзья бы его прогнали. А когда он все-таки пришел в мастерские, то на переднем ложементе готового кильблока, стоящего на трех широко расставленных ногах, он увидел наплавленную электросваркой надпись: "Дочке Бровко посвящается".

В конце лета кильблок "выехал" в Новороссийск на встречу с корпусом. "Черномор" становился реальностью.