6. 25 метров

Первого августа к пирсу Южного отделения причалило прибывшее из Ленинграда экспедиционное судно "Сестра" водоизмещением около 380 тонн. Судно будет теперь служить плавбазой подводной лаборатории "Черномор-2". На борту "Сестры" смонтированы декомпрессионная камера, компрессор высокого давления, газохранилище и П-образная рама - спускоподъемное устройство для транспортировки отделяемой аварийной барокамеры "Черномора-2". Все эти системы к моменту прихода судна в Южное отделение должны были быть в полной боевой готовности. Однако приемочная комиссия установила, что хотя все необходимое оборудование на борту и имеется, но находится в совершенно нерабочем состоянии. В общем открылся новый фронт работ, и эксперимент летнего сезона 1969 года был на грани срыва. Ведь начинать испытания, а затем и эксплуатацию лаборатории на глубине 25 метров без средств для аварийной эвакуации акванавтов было нельзя. На очередном заседании штаба эксперимента было решено предоставить команде судна и группе обслуживания палубного комплекса двухнедельный срок для введения всех систем в эксплуатацию.

К 5 августа сотрудники Лаборатории техники подводных исследований снова собрались в Южном отделении в полном составе. Метрах в двухстах от берега разбит палаточный городок. Здесь живут акванавты и водолазы, и здесь же столовая акванавтов.

Самая крайняя палатка - спрутовцев, трех неразлучных друзей - Саши Королева, Вильяма Муравьева и Виктора Шабалина, создателей подводного пневматического дома-убежища "Спрут-V". Рядом с палаткой натянуто на металлическом каркасе их детище. Воздух, закачанный между внутренней и наружной оболочками "Спрута-V", придал ему сферическую форму. Вот именно таким впоследствии увидят его под водой акванавты, с той только разницей, что под лучами солнца серебристая ткань оболочки до боли слепит глаза, а там, на глубине, "Спрут-V" немного потускнеет...

...14 августа. Испытателями, как и положено, занялись врачи. Ребята уже привыкли к тому, что последнюю дверь к глубинам открывают медики. Два часа ушло на снятие энцефалограмм, электрокардиографирование, на анализы крови и осмотры. Затем -"погружение" в барокамере до 40 метров со снятием электрокардиограмм. Лишь к вечеру испытателям удалось вырваться из объятий медиков.

В полдень 15 августа в Голубой бухте в полумиле от берега собрался почти весь флот Южного отделения. Плавбаза "Сестра" и два научно-исследовательских судна-"Капитан Чумаков" и "Академик Обручев" - образовали треугольник, в центре которого покачивался на волнах "Черномор-2". Между судами суетятся катера и моторные лодки, динамики разносят по бухте команды. "Черномор-2" готовится к погружению. Испытательный экипаж-Боровиков, Подражанский, Яхонтов и Стефанов - расположился на палубе "Чумакова".

Наконец все готово и ребята облачаются в доспехи акванавтов: гидрокостюм, маска, ласты, акваланг, нож, глубиномер, часы. К борту "Чумакова" подходит надувная резиновая лодка с подвесным мотором. В ней Вильям Муравьев и Виктор Шабалин. Третий спрутовец, Саша Королев, уже на палубе "Черномора". Испытательный экипаж садится в лодку, и через некоторое время все семеро стоят на палубе лаборатории.

Погружение "Черномора" - дело привычное и хорошо отработанное. Вот уже открыты вентили и кингстоны затопления и палуба лаборатории начинает медленно уходить под воду. Акванавты уже по пояс в воде, и "Черномор" "висит" только на выступающих над водой аккумуляторных боксах.

Ребята включаются в аппараты и, оттолкнувшись от палубы, плавают вокруг. Лаборатория отрывается от поверхности и начинает медленно погружаться. Мы немного отстали, и теперь видно, как палуба и кап, постепенно уменьшаясь в размерах, растворяются во мраке. Над погружающимся "Черномором" в замысловатом хороводе, медленно шевеля ластами, кружат темные тени акванавтов. Изредка то у одного, то у другого из аппарата вырываются клубы пузырьков воздуха и, увеличиваясь в размерах, цепочкой устремляются вверх, к поверхности. Мимо проносится стайка кефалей, явно встревоженная вторжением в ее владения. Между тем "Черномор" уже встал на грунт...

Жизнь в 'Черноморе-2' вошла в свое обычное русло...'

Месяца два назад, обсуждая испытания на 25-метровой глубине, все полагали, что глубина существенно изменит обстановку. Однако все оказалось проще. Каждый из испытателей отлично знал свое место, отлично знал свои обязанности и сразу же приступил к их выполнению. Павел, как положено командиру экипажа, нес первую вахту. Ему по рации задавали сотни вопросов, и Паша обстоятельно отвечал. Именно обстоятельно. Ведь недавно он сам сидел на берегу, жадно впитывая любую информацию, которая приходила со дна. Поэтому Павел прекрасно знал, какую реакцию или какие предположения может вызвать неполное или неправильное сообщение, поступившее из лаборатории.

Борис Яхонтов, захватив в свои руки газоанализ, готовил приборы к работе. Решив исключить погрешности в результатах анализов, Борис в течение трех суток делал все анализы сам. С хронометрической точностью, даже ночью, через каждые два часа он брал пробы воздуха, записывал результат, дублировал замер.

Саша Подражанский готовил аппараты АВМ-3 к работе. В эти шланговые аппараты воздух подается не из заплечных баллонов или от компрессора с поверхности, а от бортовых запасов лаборатории. В этом погружении их предстояло испытать.

Схема расположения помещений и оборудования подводной лаборатории 'Черномор-2'. Вид на левый борт: 1 — люк перехода в отделяемый отсек; 2 — корпус; 3 — пульт обеспечения шлюза перехода и верхнего входного шлюза; 4 — камера раздачи дыхательной смеси акванавтам, работающим за бортом в шланговых аппаратах; 5 — иллюминатор санузла; 6 — стеллажи для аквалангов; 7 — тубус колодки вводов; 8 — пульт управления и контроля воздушно-газовой системы; 9 — пульт подключения и контроля источников электроэнергии; 10 — пульт газоанализа; 11 — пульт подключения и контроля потребителей электросистемы; 12 — пульт связи; 13 — жилая зона; 14 — подволок; 15 — заборная решетка системы осушки; 16 — шкаф; 17 — рундук; 18 — стол; 19 — пайолы; 20 — стол вахтенного; 21 — шкаф очистки дыхательной смеси от СO₂ и вредных примесей; 22 — выгородка, разделяющая корпус на водолазный и жилой отсеки; 23 — выгородка санузла

Когда подготовительные работы были закончены, жизнь в "Черноморе-2" вошла в свое обычное русло. Всю ночь и почти весь следующий день программа испытаний выполнялась точно по графику, и все системы работали безотказно. А в 9 часов вечера 16 августа с поверхности передали решение штаба эксперимента: "Ввиду полного завершения программы испытаний экипажу подводной лаборатории "Черномор-2" начать декомпрессию".

Вид на правый борт: 24 - койка; 25 - лабораторный стол; 26 - блоки связи с акванавтами, работающими за бортом; 27 - нижний люк входного шлюза; 28 - входной палубный шлюз; 29 - верхний люк входного шлюза; 30 - система разгрузки нижнего люка входного шлюза; 31 - система разгрузки люка водолазной шахты; 32 - люк водолазной шахты; 33 - водолазная шахта; 34 - иллюминатор водолазного отсека; 35 - вентилятор системы осушки; 36 - блок нагревателей системы осушки; 37 - шкафы хранения запасного оборудования

По рации испытателям сообщили, что в Южное отделение прилетел из Москвы директор Института океанологии Андрей Сергеевич Монин. Это сообщение не было для ребят неожиданным - Андрей Сергеевич, один из инициаторов подводных экспериментов Института, всячески поощрявший тематические работы по подводным домам, неизменно присутствовал на самых ответственных этапах подводных работ. А сейчас как раз решался кардинальный вопрос: "Быть или не быть?" Будут ли системы лаборатории успешно функционировать на глубине 25 метров или нет? Но информация, поступавшая из "Черномора-2" на береговой командный пункт, не давала повода для сомнений. Системы работали отлично.

Вид в плане: 38 - дверь выгородки водолазного отсека; 39 - помпа осушки санузла и подпайольного пространства; 40 - санузел; 41 - фильтр очистки дыхательной смеси от запахов; 42 - фильтры очистки дыхательной смеси от СO₂ и вредных примесей

- Берег, берег, я - "Черномор". Начинаю всплытие. Как поняли? Прием! - голос Паши привычно спокоен. Слышится шипение воздуха, заполняющего балластные цистерны. Иллюминаторы задраены, и испытатели лишены удовольствия наблюдать, как постепенно будет менять окраску вода и как первый луч солнца, пробившись сквозь ее толщу, заглянет в лабораторию.

- "Черномор", "Черномор", я - берег. Вижу вас. Вы всплыли. Поздравляю! Как слышите? Прием!

Около двух суток длилась декомпрессия. Около двух суток "Черномор" стоял у пирса с задраенными люками. Пища - чай или кофе, шоколад, икра, галеты, мясные консервы и всевозможные соки. По калорийности этот паек вполне соответствует нормам (4500-4800 килокалорий), но к концу вторых суток ребятам уже очень хотелось обычной земной пищи.

В 15.30 17 августа открылся палубный люк и испытатели вышли из "Черномора". Яркое солнце их ослепило, они стояли закрывшись от него руками. А попривык- нув к слепящим лучам, увидели то, чего никак не ожидали. Весь пирс, все стоящие около него суда и весь пляж были заполнены народом. Вот тут-то ребята действительно растерялись и почувствовали себя явно не в своей тарелке. Их обнимали, поздравляли, дарили цветы, а они смущенно озирались и спешили уйти с пирса, под защиту медицины. Она-то знала, что им нужен отдых и как можно меньше волнений и эмоций. Наконец ребят уложили на крахмальные простыни - в ближайшие 48 часов они во власти врачей. Хорошо, когда все позади. Хорошо, когда все заканчивается благополучно...

Ровно через неделю после испытаний, 25 августа, состоялась передача подводной лаборатории "Черномор-2" новому хозяину - Лаборатории подводных экспериментов Южного отделения Института океанологии.

Первыми поселились в "Черноморе-2" акванавты-геологи. Ими руководил Николай Александрович Айбулатов, возглавлявший эксперимент "Черномор-68". Вот что он рассказывает о выполнении геологической программы 1969 года.

"У геологов было много забот по прошлогодним полигонам, на глубинах 10-15 метров. Интересно было повторить измерения на тех же опытных геологических "делянках". Именно поэтому "Черномор-2" поставили близ прошлогодних полигонов на глубине 12 метров.

В течение восьми суток непрерывного пребывания на дне акванавты А. Ломов, С. Курилов, А. Амашукели и И. Кошель провели высокоточную нивелировку прошлогодних реперов. Результаты измерений тут же заносились мягким карандашом в "полевой" дюралюминиевый дневник, откуда акванавты, вернувшись в свою обитель, переносили их в дневники "земные".

Что же оказалось? В прошлом году в бухте на глубинах от 10 до 20 метров произошло повсеместное накопление песка и гальки. Мы построили кривую изменения объемов аккумуляции (накопления) обломочного материала по профилю Голубой бухты до глубины 20 метров. Полученные количественные данные говорят об интенсивном перемещении наносов там, где, как предполагалось ранее, волны не "тревожат" дно. Портовики спокойно устраивают на этих глубинах свалки грунта, у проектировщиков портовых оградительных сооружений они также не вызывают особых опасений; теоретики, составляющие схемы развития морских побережий, считают, что 10-20-метровый диапазон глубин слабо влияет на динамику береговой зоны в целом. Теперь придется отодвинуть "морской берег" до 25-30-метровых глубин.

Откуда взялся материал для образования такого весьма внушительного подводного шлейфа? На этот вопрос ответили акванавты. У каждого репера (а их на каждом полигоне 25) они взяли пробы грунта. После анализа собранных проб выяснилось, что подводный шлейф образован из материала, поступившего с берега. С моря песок поступить не может.

Итак, если этот материал образовался в результате разрушения пляжа и береговых обрывов бухты, то какие же силы могли сместить его на глубины до 20 метров, на расстояние около 800 метров от берега, а возможно, и дальше?

Оказывается, эти силы - не что иное, как мощные разрывные течения, возникающие во время волнений и направленные по оси бухты в сторону моря. Целый ряд замеров, а также косвенные наблюдения акванавтов в 1968 и 1969 годах свидетельствуют о частой повторяемости таких течении и их больших скоростях. Что же происходит? Волна разрушает, берег, а разрывные течения увлекают новые порции песка и гальки вниз по подводному склону в море. Так, между прочим, происходит выполаживание морского дна. Да и волна подчас навещает 25-метровую глубину. Ее здесь ощущали и акванавты: "Черномор" "прыгал" по дну в такт прохождению гребней грозных водяных валов.

Анализ собранных проб грунта дал возможность подметить еще одну замечательную особенность характера осадкообразования в верхней части шлейфа: даже на близких участках (до 5 метров) осадки очень разнородны. Такая пестрота осадков на очень ровном дне была для геологов неожиданностью. Чего же можно ожидать на дне, осложненном углублениями, выходами коренных пород, подводными оползнями? Теперь и раздумывай о ценности грунтовых съемок с помощью дночерпателей, опускаемых с корабля вслепую. Поистине прав скандинавский ученый Г. Блегвад, который еще в 1908 году говорил: "С помощью драги исследователь моря получает настолько же отвечающее действительности представление о морском дне, как и представление о земной жизни экипажа воздушного корабля, который закинул сеть на один из городов и в качестве добычи получил полисмена, камни и детскую коляску".

Не ускользнули от внимания наблюдателей и донные песчаные микроформы, обычно называемые рифелями. Разнообразие форм и характер их динамики во время волнений разной силы дают возможность понять механизм перемещения донных наносов. Пользуясь простым, но достаточно точным прибором, акванавты даже при плохой видимости получали все параметры рифелей. Для изучения стратификации донных отложений акванавтам пришлось рыть настоящие шурфы и закреплять их стенки щитами из органического стекла.

О напряженности работы геологического экипажа говорят такие цифры: за 8 суток акванавты совершили 80 выходов за пределы лаборатории и в обшей сложности находились в свободной воде почти 60 часов".

Шестого сентября геологический экипаж закончил работу и после декомпрессии вышел из лаборатории.

Командиром экипажа был водолаз первого класса Саша Ломов. Раньше Саша работал старшиной водолазной станции в Волгограде. Волга - не Черное море. Там работать приходилось при нулевой видимости и сильном течении. Он устанавливал многотонные массивы, подгонял один к другому с ювелирной точностью. Работа водолаза тяжела и опасна. Она по плечу только сильным и волевым людям. Именно таков и Саша Ломов. Его товарищи по экипажу-Слава Курилов, Алик Амашукели, Валерий Чернов и Иван Кошель - тоже водолазы-профессионалы с большим опытом водолазных работ. Справедлив в этой связи вопрос: "А где же были ученые-океанологи?"

Дело в том, что исследования из подводных лабораторий у нас в Советском Союзе велись впервые и ученых-океанологов, имеющих квалификацию водолазов или хотя бы аквалангистов, летом 1969 года еще практически не было. Вот и пришлось перед началом эксперимента обучать водолазов работе с приборами и датчиками, знакомить их с методиками геологических исследований.

Николай Айбулатов постоянно был на связи с лабораторией, и после того, как в нее с полигона возвращались акванавты, он каждого в отдельности с пристрастием расспрашивал: как они проводили замеры, каковы показания приборов и какие процессы они наблюдали визуально. Так, по крупицам, собирался интереснейший материал.

Акванавты старались изо всех сил, но они все-таки могли что-то пропустить, что-либо не заметить. Легко себе представить, какова была бы ценность полученного в результате подводных исследований материала, если бы в экипаже был хоть один геолог.

Группа Лаборатории техники подводных исследований с момента передачи "Черномора-2" Южному отделению института стала называться группой аварийно-технического обеспечения. Руководителем группы штаб эксперимента назначил Пашу Боровикова. В обязанности группы входило круглосуточное дежурство на командном пункте на протяжении всего эксперимента, а ее "личный состав" должен был быть в постоянной пятиминутной готовности к погружению. К счастью, геологический экипаж не доставил хлопот и все системы лаборатории работали отлично. Но главное было впереди.